Последний щипок удался, так что Илья решил добавить спецэффектов. Навёлся аккурат ей в бок…

Но девушка уже была как натянутая струна. Едва заметила движение – и тут же впилась пальцами ему в запястье. Пальцы горячие, как будто она только что держала кружку с кипятком. Подняла взгляд – в глазах пламя, будто спрашивает:

"Ну? Осмелишься ещё раз дернуться, герой?"

Илья только открыл рот, чтобы решить, жить ему дальше или умирать прямо сейчас, как за дверью снова зашушукались эти два "сыщика":

– Может, пойдём всё-таки поищем?

– Да что тут искать, тут же помойка. Но вот представление – другое дело!

Потом они, явно ради эффекта, заорали так, что по комнате будто стылый ветерок прошёл:

– Ищите внимательно! Зайдите внутрь, осмотритесь!

– Эй, а чего это у них свет в спальне горит? Пошли смотреть!

Два комплекта сапог бодро затопали всё ближе.

Илья вскипел: «Совсем уже совесть потеряли?! Не нашли ничего – так гуляйте лесом! На кой чёрт вам тут радоваться?!»

Но, услыхав их топот, он понял: выбора нет. Убрал руку, прижалcя к девушке почти всей площадью тела, натянул одеяло выше, закрыв всё, что только можно, оставив поверх только плечи да пару рук, словно случайно торчащие из кокона.

Девушка тоже наконец поняла, что альтернативы нет, – скрипнула зубами, закатила глаза, но всё равно обвила его шею руками. Лёгкие, тёплые, неохотные.

Щёлк. Дверь спальни влетела внутрь – её пинком раскрыли шире, чем надо.

– Ах! – пискнула девушка, так натурально, что Илья сам чуть не поверил. Подтянула одеяло до самого лба, оставив только кудрявую тёмную макушку и две огромные наивные красные глаза, как у перепуганной белки.

Илья подумал: «А, так вот теперь ты умеешь играть на публику? А где ты раньше была, когда мне приходилось выдавать цирк в одиночку?»

Но сопли размазывать было некогда. Он нырнул под одеяло обратно, делая вид, что торопливо натягивает штаны, и выскочил наружу полураздражённым, полурасстрелянным:

– Ты… Кто ты вообще такой?! Что ты забыл у меня дома, чёрт побери?!

Двое в чёрной форме спецназа оглядели комнату. Разочарование у них на лицах было такое, словно они пришли на ярмарку шашлыков, а там продавали только капусту. Тем не менее, ответили дежурно:

– Поступила информация о подозрительном человеке, проникшем на улицу Белоярская. Мы кричали во дворе, ответа не получили, решили проверить.

– Ага, кричали… Сами были заняты, уши развесив, слушали! – Илья кипел.

– Подозрительный?! Да вы… да вы охренели, что ли?! Ордер есть? Нет? Тогда я на вас заявлю, вот честно! – наорал он.

– Сэр, пожалуйста, успокойтесь. Мы следуем протоколу. Не могли бы вы показать удостоверение личности?

Илья ждал этого момента. Схватил кошелёк со стола, запустил им в них:

– Думаете, я подозрительный? Так вот – откройте глаза пошире и посмотрите, кто перед вами стоит!

Те раскрыли кошелёк, пролистали – и лица у обоих вытянулись. Рядом с удостоверением лежало свидетельство синего пояса Торговой гильдии Белоярской.

Один мгновенно подобрался, вытянулся по струнке:

– Ах! Синий пояс Торговой гильдии! Простите, простите нас. Мы погорячились. Просто… ну… а почему вы остановились именно в таком… эээ…

Договорить он не успел – напарник дёрнул его за рукав и красноречиво покосился на девушку под одеялом.

Взгляд говорил без слов: "Ты что, совсем тупой? Ну понятно же, зачем уважаемому человеку понадобилось такое место!"

От сотрудников безопасности всегда пахло одинаково – смесью мокрого асфальта, дешёвого кофе и хронического недосыпа. В Новоалтайске этот букет считался чуть ли не фирменным ароматом Сил безопасности. А уж когда дело касалось отношений с Торговой гильдией Белоярской – тут они сразу становились шелковыми: слишком уж выгодно держаться поближе к тем, кто может случайно занести пару лишних московских гривен.

Поэтому, когда парни в чёрном увидели в кошельке Ильи Синицына не только удостоверение личности, не только документ синего пояса гильдии, но и аккуратный, ещё не подписанный договор купли-продажи всего двора – выражение их лиц стало таким, будто им сунули под нос разоблачение мировой коррупции. Такой бумажкой мог размахивать не каждый встречный.

Они переглянулись – взглядом, в котором было написано: "Так, кажется, понятно, почему здесь кровать шуршит и стены краснеют". Тут же натянули улыбки, вернули кошелёк обеими руками, словно святыню, и защебетали:

– Мы только убедились, что жильцам ничего не угрожает. Не серчайте, синий пояс!

Илья картинно вздохнул, словно ему испортили лучший вечер года, и лениво махнул рукой:

– Понимаю, работа у вас такая… Только рот на замок. Чтобы я ни одним ухом не услышал, что вы меня тут видели.

– Конечно! – закивали оба так энергично, что у одного хрустнула шея. – Мы вас оставим… ну… заниматься делами!

И ретировались со скоростью, достойной чемпионата по спринту, даже дверь аккуратно притворили.

Тишина хлопнула по комнате, как мокрое полотенце. Воздух пах тёплым одеялом, пылью под кроватью и лёгким ароматом мыла от девушки. Илья ещё секунду прислушивался – точно ли эти двое не решили подслушать продолжение, – и только потом выдохнул.

Девушка с алыми глазами сидела на кровати, прижав одеяло к груди так, что оно помялось в складки, словно кусок теста. С виду – вся нежность и растерянность, но глаза… глаза у неё сверкали так, будто она готова была прожечь в нём дырку.

Он же уже спокойно застёгивал штаны, словно только что вылез не из хаоса, а из сауны.

– Ты на меня не пялься так. Это был последний шанс. Что, хотела предложить вариант получше? – бросил он ей.

Девушка задохнулась от возмущения:

– А руку твою куда понесло, а?! Извращенец!

– Слишком поздно кричать начала. Пришлось спасать ситуацию, – пожал плечами Илья. – И вообще, это мой дом. Кто тут злоумышленник, напомнить? Хочешь, спецотряд позову – пусть решают?

Она вспыхнула так, будто её подстегнули горячим утюгом. Руки дрогнули, она метнулась под подушку – но там, к её ужасу, было пусто.

Илья приподнял край одеяла рядом с собой, и под ним серебристо-белым боком блеснул украденный пистолет.

– Это ищешь? – спросил он тоном человека, который уже в третий раз находит чужие носки у себя под диваном.

Девушка рефлекторно коснулась бомбы на поясе, будто проверяя, на месте ли последняя ниточка надежды.

Илья поднял пистолет, помахал им, как указкой на лекции:

– Успокойся. Я забрал железку только чтобы ты не решила рвать мосты после переправы. Если бы я хотел чего-то плохого… ну, скажем так, ты бы уже не сидела на этой кровати.

Он осёкся. Даже для него фраза прозвучала… странно. Она тоже моргнула, будто проглотила не то слово.

Но Илья не делал ни шага в её сторону – слишком уж подозрительно выглядела её бомба. Кто знает, вдруг она реагирует не на движение, а на сердцебиение? Так что лучше аккуратно. И тихо. И желательно подальше от эпицентра.

– Тогда… чего ты хочешь? – спросила она, пальцами еле касаясь пояса, будто он был горячим.

– Чего я хочу? – Илья усмехнулся. – Это мой дом. Давай уже ты объяснишь, что тебе надо.

Она вздохнула, упрямство чуть спало:

– Мне нужно место переночевать. Восстановиться. Утром тихо уйду.

Илья кивнул, задумчиво постукивая пальцами по дверному косяку:

– Вариант нормальный. Но без истории не пущу. Кто ты и почему за тобой несётся Спецотряд безопасности?

В ответ она презрительно фыркнула, словно он попросил её показать дневник из пятого класса:

– Знание моей личности вам ничего не даст.

Илья откинулся на косяк, разглядывая её, будто пытался соотнести пазлы, которые пока никак не хотели складываться: «Посмотрим, посмотрим…»

Когда Синицын начинал размышлять, воздух вокруг будто сгущался – как перед грозой, только вместо запаха мокрой земли пахло старой деревянной дверью, пылью и лёгкой тревогой, которую принесла в этот дом красноглазая чужачка.