Несколько дней Мейбелл ходила как в воду опущенная. Лорд Уинтворт поначалу молчал, уважая ее горе, затем осторожно завел разговор о том, что ей нужно готовиться к свадьбе с бароном Эразмом Вайсделом.

— Батюшка, ни за что! Вы же знаете, как он мне противен, — вздрогнула Мейбелл.

— Увы, дитя мое, нам следует поступить так, чтобы спасти твою честь. Герцог Йоркский не оставил своего намерения сделать тебя своей любовницей, и нам следует больше всего бояться этого, — сокрушенно ответил лорд Уинтворт своей дочери.

— Но может быть нам стоит подыскать другого претендента на мою руку, — предложила Мейбелл, цепляясь за последнюю надежду избежать брака с бароном Вайсделом.

— К сожалению, только барон согласен поспорить с наследником престола за тебя, остальные боятся герцога Йоркского, — последовал ответ отца.

Мейбелл ничего не сказала, признавая его правоту. Сразу после разговора она попыталась примириться со своей судьбой, но чем больше она думала о бароне Вайсделе, тем больше понимала, что скорее умрет, чем согласится стать его женой. К тому же шел третий месяц ее беременности, и ей никак бы не удалось представить своего ребенка плодом от брака с Вайсделом. Мейбелл все больше боялась, что ее дитя попадет под власть барона, имеющего глаза жестокого убийцы, поэтому она решила бежать из отчего дома. Своими намерениями Мейбелл поделилась со своей старой няней Дженни, не желая уезжать, не попрощавшись с нею.

— Ласточка моя, да как же я без вас. Возьмите меня с собою, — заохала старая Дженни. Старушка так слезно просила Мейбелл не оставлять ее, что девушка решила взять ее с собою, и, дождавшись, когда ее отец с бароном Вайсделом отправились на охоту в соседнее поместье, покинула отчий дом напоследок оставив прощальное письмо отцу. В городке Дарлингтон обе беглянки пересели в дорожную карету, следующую в Лондон, и с тех пор их никто не видел.

Граф Кэррингтон вернулся в Англию после Крещения, и сразу узнал о таинственном исчезновении Мейбелл Уинтворт. Ее искали люди герцога Йоркского и слуги барона Вайсдела, но все их поиски единственной дочери лорда Уинтворта оказались напрасными. Встревоженный граф Кэррингтон подключился к поискам и нанял самых лучших сыщиков королевства для розыска своей любимой. Он не жалел денег, чтобы опередить остальных искателей, его люди обыскивали Лондон, расспрашивали об Мейбелл во всех морских портах и крупных городах Англии, но все было напрасно. Мейбелл словно в воду канула. Граф Кэррингтон разрывался между тайной вербовкой будущих сторонников герцога Монмута и этими поисками, и если первое дело продвигалось у него довольно успешно, то поиски Мейбелл приносили одно разочарование. При каждой такой неудаче он утешался тем, что рассматривал миниатюру с изображением Мейбелл, написанную ведущим придворным живописцем Питером Лели, сделанную как копия с портрета Мейбелл, заказанного влюбленным герцогом Йоркским, и обещал самому себе, что он непременно найдет Мейбелл, даже если для этого ему придется перевернуть небо и землю.

Мейбелл задумалась о том, как сделать свой побег из отчего дома успешным еще находясь в поместье Уинтвортов. Со слов своего отца, заядлого охотника, она знала, как важно для преследуемых зверей запутать свои следы, и перебрала в уме массу способов стать недосягаемой для своего отца и в особенности для барона Вайсдела. Для начала Мейбелл решила назваться Гортензией Уиллоби — имя любимой тети приятно ласкало ее слух, и она очень живо реагировала на него, что позволяло ей надеяться на успешную подмену имени и положения. Потом девушка задумала играть роль дочери викария из дальнего йоркширского прихода, соблазненную коварным обольстителем и отчаянно нуждающуюся в помощи, что было недалеко от истины. Но история, придуманная Мейбелл, должна была вызвать сочувствие у жалостливых людей, оставалось только не ошибиться в выборе своих благодетелей.

Кандидатуру тетушки Эвелин Мейбелл отмела сразу; тщеславная маркиза Честерфилд, превыше всего ставящая честь своего рода, сразу выдала бы беглянку ее отцу. У Мейбелл нашлось много подружек среди дочерей столичной знати, но они сами были во всем зависимы от своих родителей и опекунов, поэтому не смогли бы надежно укрыть ее. Девушка могла бы обратиться за помощью к поверенному своего деда по материнской линии мистеру Эдмунду Дженкинсу, который управлял торговым домом Седли до ее совершеннолетия, но этот вариант тоже был не очень надежным из-за того, что ее родные знали о мистере Дженкисе, и стали бы ее искать у него в первую очередь. Ради безопасности будущего ребенка оставалось только просить помощи у незнакомых людей, и сердце Мейбелл яснее ясного подсказывало ей в каком доме ей просить приюта. Конечно же ей следует ехать в Аббатство Кэррингтонов и там постараться заручиться поддержкой жены Фреда Сары Эшби, графини Кэррингтон. В высшем свете злые языки смеялись над бедной леди Эшби, потешаясь над ее деревенской простоватостью и любовью к семейному очагу, но чуткая Мейбелл из разговоров о ней усвоила одно — эта женщина, жена Фреда, была очень добра и отзывчива, что было главным для нее, Мейбелл. И Мейбелл начала мечтать о встрече с Сарой Эшби, как если бы она была ее давней подругой. Их объединяло уже то, что они всем сердцем любили одного и того же мужчину, и желали видеть его счастливым. Мейбелл не знала, будет ли Сара Эшби рада знакомству с нею, но одно она знала точно — дом, где обитает ее возлюбленный и его семья, является для нее самым желанным и привлекательным домом в Англии. И Мейбелл решила снова испытать свою удачу, отправившись в Аббатство Кэррингтонов.

Мейбелл дождалась того дня, когда ее отец и барон Вайсдел приняли участие в грандиозной охоте на волков, затеянной для дворян всей округи, и велела своему кучеру отвезти ее в Дарлингтон. Предупрежденная няня Дженни уже собралась в дорогу, и спустя час они уже были в этом неприметном провинциальном городке, где присоединились к путешественникам, направляющейся в большой наемной карете в Лондон. Но на одном из постоялых дворов Мейбелл и ее няня, запутывая свои следы, незаметно пересели в карету, которая должна была отвезти своих пассажиров в другую сторону — в Западную Англию.

Путешествие показалось Мейбелл бесконечно долгим. Ей и ее спутникам пришлось проехать не одну сотню миль, миновав несколько городов, и они чувствовали себя совершенно измотанными. Через два дня кучер высадил Мейбелл и ее няню на перекрестке дорог неподалеку от Гластонбери. Девушка огляделась; позади и по обе стороны от нее раскинулась холмистая местность, поражающая своим безлюдием.

Земля была застывшая от мороза, ветер усиливался, и никто не повстречался Мейбелл и старой Дженни на дороге, обильно засыпанной снегом. Было два часа пополудни; церковный колокол прозвонил вдалеке. Его звуки, означавшие присутствие других людей, приободрили уставших путешественниц, и они пошли на голос колокола.

Дорога непрерывно поднималась в гору, на самой ее вершине путешественницы увидели в центре лежащей внизу долины Аббатство Кэррингтонов. На фоне рощицы с черными вороньими гнездами резко выделялся серый массив большого двухэтажного здания с зубчатыми стенами, а также небольшая церквушка, чей колокол услышали Мейбелл и Дженни по прибытии.

Мейбелл одной рукой несла небольшой сундучок с вещами, другой поддерживала свою няню, которой было гораздо труднее идти, чем ей. Ноги девушки надежно защищали от холода модные сапожки из узорчатой кордовской кожи — «баскинз», а вот в грубые башмаки Дженни обильно попадал снег, заставляя старушку горько жаловаться на дорогу. Нужно было купить Дженни более надежную обувь, но у Мейбелл было не так много денег, чтобы разбрасываться ими, и она с беспокойством подумала о том, что же ей делать, если графиня Кэррингтон откажет ей в приюте. Но на два дня ее денег еще должно было хватить.

Погода заметно начала портиться. Солнце, утром ослепительно сиявшее с небосклона, скрылось, не оставив даже следа в виде просвета. Холодный зимний ветер нагнал большие угрюмые тучи и снова посыпался густой снег, еще более затрудняющий дыхание измученных дорогой женщин и замедляющий их ходьбу.