Мейбелл во все глаза смотрела на графиню, в волнении ожидая, что она скажет по поводу возвращения своего мужа. Но Сара Эшби ушла в свои мысли и не замечала ничего вокруг. Сама Мейбелл опасалась своими слишком взволнованными вопросами выдать свой личный интерес к графу Кэррингтону, но ей невольно помогли сыновья графа. Не выдержав молчания, Эдмунд повернулся к матери и нетерпеливо спросил:

— Матушка, ты же обещала съездить и узнать, когда отец вернется в Гринхиллс. Так он приедет к нам этим летом?

Графиня Сара очнулась от своей задумчивости и утвердительно сказала:

— Да, Эд, через два дня твой отец будет здесь. Нам нужно хорошо подготовиться к его приезду, чтобы он был нами доволен. Надеюсь, у мсье Жермонта не будет повода жаловаться на вас с Луи.

Ее слова вопреки предостережению вызвали веселое оживление у мальчиков.

— Нами отец всегда доволен! — заявил Эдмунд, а Луи добавил: — Надеюсь, на этот раз он привезет нам в подарок подзорную трубу.

Мейбелл тоже не удержалась от того, чтобы не сказать несколько слов по поводу возвращения графа Кэррингтона:

— Видите, миледи, ваш муж не так безразличен к вам, как вы считаете.

Но графиня только грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Нет, Гортензия, граф приезжает затем, чтобы оценить размеры урожая, который должны собрать в поместье. Мое общество по-прежнему его не слишком привлекает.

Однако Мейбелл была так обрадована и воодушевлена будущей встречей с любимым, что на этот раз ее мало тронула печаль Сары Эшби. Два дня ожидания промелькнули для нее словно в чудесном сне — все время она грезила о свидании с Альфредом Эшби мало замечая, что в поместье вокруг нее все ходит ходуном. Служанки выбивали ковры, вытирали пыль с мебели и мыли полы, а прислуга мужского пола с озабоченным видом наводила порядок в конюшне, зная, как требователен хозяин в этом вопросе. На кухне готовились к приготовлению особенно лакомых блюд, а из погреба достали бочонки лучшего бренди и эля. Графиня Сара особенно тщательно продумала свой туалет, и остановилась на роскошном выходном платье синего цвета.

В день приезда графа Кэррингтона Мейбелл, не утерпев, выбежала за ворота, желая первой увидеть, как из-за холмов покажется карета, которая везет владельца Гринхиллса домой в сопровождении грумов.

Как только девушка ступила на проезжую дорогу, она сразу попала в царство знойного лета. Над лугом плыл одурманивающий запах свежескошенного сена, смешивающийся с ароматом полевых цветов. Вдалеке в лучах полуденного солнца золотилось поле, по краю которого лениво перебегали жирные, откормленные кролики. Мейбелл миновала поле с рощицей, прошла луг, и приблизилась к первому холму, который скрывал от нее дорогу.

Холмы Сомерсета, одетые в облачные одежды, постоянно меняющие свои размеры и очертания, вздымались почти до самого голубого неба. На их склонах невероятно высоко, почти на заоблачной высоте, раскинулись красивейшие в Англии сельскохозяйственные угодья. Издалека эти поля напоминали живописный ковер, на котором красуются золотые, серовато-зеленые и красные краски. Золотые пятна — это посевы горчицы, серовато-зеленые — ячмень, а насыщенный красно-коричневый цвет — это сама перепаханная почва. Днем, когда солнце стоит высоко над горизонтом, по земле, подобно дыму, движутся тени от проплывающих облаков, воздух наполнялся сладким ароматом нагретого сена, а поющие на всю округу жаворонки взмывали в небо, трепеща в воздухе своими крохотными крылышками.

Мейбелл отнюдь не испугала высота холма; она не раз, плененная красотой здешних мест, взбиралась по его крутому склону, и теперь, обойдя холм полукругом, поднялась на него повыше, чтобы лучше видеть проезжий тракт. Дорога располагалась от нее с левой стороны, а справа виднелась деревня с крестьянскими домами и огородами.

Мейбелл устроилась сидеть на нижней ветке старого дуба, растущего на холме и, затаив дыхание, начала ожидать появления графа Кэррингтона и его сопровождающих.

Полчаса Мейбелл нетерпеливо отгоняла от себя назойливых насекомых кружевным платочком, и ее терпение было вскоре вознаграждено — на дороге сперва показалось облачко пыли, затем зоркие глаза девушки углядели скачущего впереди грумов на рыжем коне Альфреда Эшби. Граф Кэррингтон не пожелал в этот чудесный летний день ехать в душной позолоченной карете, и предпочел скакать верхом на своем любимом коне впереди слуг, стремясь при этом поскорее добраться до Гринхиллса.

При виде любимого Мейбелл радостно соскочила на землю, — наконец-то она дождалась его! До последней минуты она боялась, что какое-нибудь досадное препятствие помешает Альфреду Эшби вернуться домой, и вот она видит его своими глазами и различает звук копыт его коня. О, она узнала бы его из тысячи, несмотря на то, что он находился довольно далеко от нее. Теперь она спокойно, не спеша может вернуться в поместье, и ждать, пока графиня Сара не позовет ее, чтобы представить своему мужу.

Первоначально Мейбелл намеревалась броситься к Альфреду Эшби и рассказать ему обо всем, что произошло с нею за время их разлуки. Но при такой встрече было неизбежным присутствие многих посторонних глаз и, подумав, Мейбелл полностью изменила план своего поведения. Она будет до конца играть роль дочери йоркширского священника Гортензии Уиллоби перед графом Кэррингтоном. Она слишком многим была обязана графине Саре, и не могла доставить ей такое огорчение как продолжение прелюбодейной связи с ее мужем под крышей ее собственного дома. Прежняя Мейбелл Уинтворт, возлюбленная графа Кэррингтона более не существовала, а занявшая ее место скромная компаньонка Гортензия Уиллоби останется для него чужой. Мейбелл твердо решила притворяться другим человеком перед Альфредом Эшби, сознавая, что душевный покой графини Сары ей так же дорог, как и ее собственное счастье.

Для осуществления своего замысла Мейбелл решила одеться попроще, и так, чтобы как можно менее походить на ту очаровательную молодую леди, какой она была, когда блистала на лондонских балах. В своей комнате она оделась в черное шелковое платье, которое украшали лишь узенькие ленточки кремовых кружев. Графиня Сара не любила это платье, оно придавало девушке невзрачный вид и скрывало красоту ее фигуры. Сейчас Мейбелл решила, что это платье для будних походов в церковь как раз то, что ей нужно. Свои роскошные волосы Мейбелл спрятала под чепцом из простого белого полотна. Если бы она могла, то постаралась сделать более грубыми тонкие черты своего аристократического лица, но с природой трудно спорить. Мейбелл критически осмотрела себя в зеркале и осталась довольна своим внешним видом. Ей удалось добиться того, чтобы ее облик заметно отличался от прежнего ее лица, знакомого графу Кэррингтону, и значит она вполне успешно сыграет роль соблазненной и покинутой Гортензии Уиллоби. Пусть себе Альфред Эшби удивляется сходству компаньонки своей жены и своей потерянной любовницы, она, Мейбелл, не дрогнет, и доиграет свою роль до конца, по совести.

Графиня Сара тоже уделила повышенное внимание своему внешнему виду, стараясь в отличие от Мейбелл сделать себя как можно красивее. Служанки облачили ее в роскошное синее платье со шлейфом, завили мелкими кудряшками рыжие волосы графини, и украсили ее шею и уши бриллиантами. Графиня Сара стала настолько привлекательной, насколько это было возможно, и больше всего ее украсил тот нежный румянец удовольствия, который покрыл ее бледные щеки при виде мужа, вошедшего к ней в гостиную.

После приветствия граф Кэррингтон обнял жену так тепло и сердечно, как обнимают давнего друга после долгой разлуки. Он был рад снова очутиться в своем родном доме, но его радость омрачалась потерей всякой надежды отыскать потерянную Мейбелл. Напрасно он привлек к ее поискам лучших сыщиков Лондона, даже обратился за помощью к Матушке Уайборн, опасаясь, что девушка попала в искусные сети торговцев живым товаром. Все было напрасно; не удалось найти не только девушку, но даже ее следа. Альфред Эшби чувствовал, как его сердце сжимается от отчаяния при мысли о том, что Мейбелл потеряна для него навсегда. Про себя он решил, что как только уладит дома свои дела, он снова займется поисками любимой, и для начала установит слежку за своим соперником бароном Вайсделом.