Впервые Берг повернулась и посмотрела на меня.

— К чёрту тебя, Холлер, — сказала она. — Ты мерзавец, и никакая сделка этого не изменит. Увидимся в зале суда. Я хочу поскорее с этим покончить.

Затем она встала со своего места и вышла из комнаты. Повисло долгое молчание. Большую часть этого времени я сосредоточился на агенте Рут. Я хотел помочь ей, но не хотел подставлять её за то, что она помогла мне.

— Мы закончили? — спросил Корбетт, положив руки на подлокотники кресла и помедлив, прежде чем подняться.

— У меня есть кое‑что для агентов, — сказал я.

— Нам от вас ничего не нужно, — сказал Айелло.

Я кивнул Мэгги.

— У нас есть видео, — сказал я. — На нём ваш убийца. Человек, который убил Оппарицио и вынес его тело из отеля в Скоттсдейле. Мы вам его передадим. Может быть, оно поможет.

— Не беспокойтесь, — сказал Айелло. — Нам не нужна ваша помощь.

— Нет, — сказала Рут. — Мы возьмём её. Спасибо.

Она посмотрела на меня и кивнула. Я видел, что её слова были искренними и что по крайней мере один человек в комнате не верил, что они освобождают убийцу. 

Час спустя я был в своём костюме и стоял в зале суда перед судьёй Уорфилд. Она распустила присяжных, но сказала, что они могут остаться, если хотят, и все они так и сделали. Дана Берг в неохотном, но тщательно сформулированном заявлении сообщила суду, что появились новые доказательства конфиденциального характера, которые полностью оправдывают меня по всем пунктам обвинения. Она сказала, что окружная прокуратура отзывает обвинение с предубеждением и аннулирует запись о моём аресте.

Мэгги Макферсон стояла рядом со мной, а моя дочь и члены моей команды — позади. Несмотря на предостережение судьи сдерживать эмоции, люди в зале суда захлопали, когда прокурор закончила своё заявление. Я посмотрел на ложу присяжных и увидел среди них шеф‑повара из «Голливуд Боул» — я кивнул. Я правильно отметил её в своей оценочной карточке.

Теперь настала очередь судьи.

— Мистер Холлер, — сказала судья Уорфилд. — В отношении вас была совершена грубая несправедливость, и суд искренне надеется, что вы сможете оправиться и продолжить свою карьеру в качестве судебного исполнителя и защитника прав обвиняемых. Теперь, когда вы сами пережили этот опыт, возможно, вы ещё лучше подходите для исполнения обязанностей в этой должности. Желаю вам всего наилучшего, сэр. Вы свободны.

— Благодарю вас, Ваша Честь, — сказал я.

Когда я это произнёс, голос у меня дрогнул. То, что случилось за последние два часа, заставило меня почувствовать дрожь.

Я повернулся и обнял Мэгги, а затем вернулся к дочери. Вскоре мы все трое обнялись, и ограждение зала суда неловко пролегло между дочерью и родителями. Затем я обменялся рукопожатиями и улыбками с Сиско и Босхом. Я промолчал, потому что слова давались с трудом. Я знал, что всё это случится позже. 

Пятница, 28 февраля

Мы ждали целый день, прежде чем устроить празднование в баре «Красное Дерево». К тому времени по пресс‑конференциям и в СМИ уже разнеслась весть о том, что с меня сняли все обвинения и оправдали. Казалось уместным собраться там, где начались все потрясения в моей жизни. Не было ни приглашений, ни списка гостей. Это было открытое приглашение — кредитная карта компании Лорны лежала у барной стойки, чтобы оплачивать счёт.

Народ набился быстро, но я позаботился о том, чтобы команда защиты зарезервировала большой круглый стол в задней части зала специально для нас. Я сидел там, как крёстный отец в гангстерском фильме, в окружении своих капо и принимал поздравления и рукопожатия от тех, кто пришёл на вечеринку, чтобы отпраздновать редкую победу защиты.

Напитки лились рекой, хотя я сохранял трезвость, пил апельсиновый сок со льдом и для стиля добавлял несколько коктейльных вишен. Мойра, бармен, радуясь, что ей не придётся давать показания, называла этот коктейль «Липким Микки», и это название прижилось, хотя большинство остальных в баре уже пили его, разбавляя водкой.

Я сидел между двумя бывшими жёнами: слева от меня — Мэгги Макферсон, рядом с ней — наша дочь, справа — Лорна, за ней — Сиско. Гарри Босх расположился прямо напротив меня. Большую часть времени я молчал, просто впитывал всё происходящее и изредка поднимал бокал, чтобы чокнуться с очередным другом, который наклонялся через плечо Босха, чтобы поздороваться.

— Ты в порядке? — прошептала мне Мэгги в какой‑то момент.

— Да, всё отлично, — сказал я. — Просто привыкаю к тому, что всё кончилось, понимаешь?

— Тебе стоит уехать. Поехать куда‑нибудь и очистить голову от всего этого.

— Да. Я как раз подумывал съездить на несколько дней на Каталину. Там только что снова открылся «Зейн Грей», и там очень приятно.

— Ты уже там был?

— Э‑э, онлайн.

— Интересно, сохранился ли там тот зал с камином, который у нас был раньше.

Я подумал об этом — о времени, когда мы были вместе и катались на выходные на Каталину. Вполне возможно, что именно там была зачата наша дочь. Не испортил ли я это воспоминание, взяв туда Кендалл?

— Знаешь, ты могла бы поехать со мной, — сказал я.

Мэгги улыбнулась, и я увидел в её тёмных глазах тот блеск, который так хорошо помнил.

— Может быть, — сказала она.

Мне этого хватило. Я улыбнулся, глядя на толпу. Все они пришли ради бесплатной выпивки. Но и ради меня тоже. Я понял, что забыл про Бишопа. Надо было его пригласить.

Тут я заметил, что Сиско и Босх склонили головы друг к другу и о чём‑то серьёзно разговаривают.

— Эй, — сказал я. — Что?

— Просто говорю об Оппарицио, — ответил Сиско.

— А что с ним? — спросил я.

— Ты знаешь, почему они его убрали, — сказал Сиско. — Гарри говорит, что им пришлось.

Я посмотрел на Босха и слегка запрокинул голову — мне хотелось услышать его версию. Я никому не рассказывал о своём разговоре со специальным агентом Рут на заднем сиденье патрульной машины помощника шерифа Пресли.

Босх наклонился через стол так далеко, как только мог. В баре было шумно, и это было неподходящее место, чтобы выкрикивать версии убийства.

— Он позволил личным делам помешать основному, — сказал Босх. — Ему следовало разобраться со Скейлзом чисто. Избить, закопать, засунуть в бочку из‑под нефтепродуктов и сбросить в канал. Что угодно, только не то, что он сделал. Он использовал ситуацию — какой бы она ни была, — чтобы попытаться свести с тобой старые счёты. Это была его ошибка, и она сделала его уязвимым. Он должен был уйти, и главное — он это знал. Не думаю, что он прятался в Аризоне от тебя и повестки. Он прятался от пули.

Я кивнул. Бывший детектив отдела убийств всё понял правильно.

— Думаешь, они нашли его через нас? — спросил я. — Проследили за нами до него?

— Ты имеешь в виду, проследили за мной, — сказал Сиско.

— Не грызи себя, — сказал я. — Я послал тебя туда.

— Насчёт Оппарицио? — спросил Сиско. — Я ничего не чувствую к этому парню.

— Возможно, так оно и было, — сказал Босх. — Он мог сам оступиться. Рассказать своей девушке или кому‑то ещё. Позвонить.

Я покачал головой.

— Этот трюк с обслуживанием номеров, — сказал я. — Значит, киллер знал, что мы за ним следим. Думаю, они использовали нас, чтобы добраться до него.

Я вспомнил видео, снятое «индейцами», которое я передал агенту Рут. Киллер из обслуживания номеров был белым, лет сорока, с редеющими рыжими волосами. Он не выглядел угрожающе. Выглядел неприметно. Выглядел так, словно его место — в той самой красной куртке, в которой он и пробрался в номер Оппарицио.

— Что ж, очень жаль, — сказала Мэгги. — Он пытался повесить на тебя обвинение в убийстве, Микки. Как и Сиско, мне трудно сочувствовать Луису Оппарицио.

Разговор перешёл в плоскость предположений о том, кто является настоящей целью федеральных властей, и большинство сошлось на том, что это, вероятно, какой‑то корпоративный гангстер, кто‑то из казино Лас‑Вегаса, поддерживавший эту аферу с биотопливом. Но всё это было выше наших возможностей. Я мог лишь надеяться, что, когда‑нибудь агент Рут позвонит мне и скажет: «Мы его поймали». Тогда я узнаю личность человека, который в конечном итоге чуть не разрушил мою жизнь.