Мэгги сделала паузу, чтобы сделать глоток воды из своего стакана. Это был известный приём адвокатов. Всегда полезно иметь на трибуне что-то вроде стакана воды во время вступительной или заключительной речи. Глоток воды помогает выделить ключевое утверждение или собраться с мыслями перед продолжением.

Поставив стакан, она перешла к заключительной части своей речи.

— Судебный процесс – это путь к истине, – заявила она. — И в этом процессе именно вы являетесь искателями истины. Вы должны быть беспристрастны и смелы. Вам следует подвергать сомнению всё. Оспаривать каждое слово, произнесённое любым свидетелем с трибуны. Сомневайтесь в их показаниях, сомневайтесь в их мотивах. Задавайте вопросы прокурору, допрашивайте защиту. Оспаривайте представленные доказательства. Если вы проделаете это, вы найдёте истину. А именно, что за столом защиты сидит невиновный человек, в то время как настоящий убийца остаётся на свободе. Благодарю вас.

Она взяла стакан и блокнот и вернулась к столу защиты. Я повернулся к ней, когда она села, и кивнул.

— Отличное начало, – прошептал я. — Спасибо, – прошептала она в ответ.

— Это лучше, чем ты могла бы когда-либо сделать.

Она прищурилась, словно не была уверена, что услышала правду. Но я говорил искренне. Это была правда.

Прокурорская линия защиты строится на хронологии событий, подкрепленной доказательствами, имеющими четкое начало и конец. Это последовательное изложение, которое, хоть и может быть долгим и кропотливым, является обязательным. Чтобы доказать факт обнаружения тела в багажнике моего "Линкольна", прокурору Дане Берг пришлось последовательно объяснить присяжным, как именно моя машина была остановлена и почему был открыт багажник. Для этого ей пришлось начать с показаний офицера Роя Милтона.

Милтона вызвали в зал суда сразу после перерыва на обед. Берг кратко изложила, где находился офицер и что он делал, когда заметил отсутствие заднего номерного знака на моем автомобиле и принял решение его остановить. Затем, используя показания Милтона, она представила видеозаписи с его патрульной машины и с камеры наблюдения. Присяжные смогли практически ощутить присутствие при обнаружении тела Сэма Скейлза в багажнике моего "Линкольна".

Я внимательно наблюдал за реакцией присяжных во время просмотра записи с камеры наблюдения. Некоторые из них явно выражали отвращение, когда багажник "Линкольна" открылся, обнажив тело. Другие же, словно завороженные, наклонялись вперед, будто погружаясь в процесс раскрытия убийства.

По мере развития событий Мэгги внимательно отслеживала слова Милтона, сравнивая их с расшифровкой его показаний, данных на слушании по раскрытию информации в декабре. Любые расхождения могли быть выявлены и озвучены во время перекрестного допроса. Однако Милтон придерживался своей первоначальной версии, в некоторых случаях используя те же формулировки. Это свидетельствовало о том, что до суда Берг настаивала на его следовании уже зафиксированным показаниям.

Единственной задачей Милтона как свидетеля было представить видеозаписи в качестве доказательств присяжным. Эти записи стали сильным началом для обвинения.

Однако затем наступила моя очередь вызвать Милтона на перекрестный допрос. Я ждал этого два месяца, и мои тщательно продуманные и вежливые вопросы на декабрьском слушании остались в прошлом. Я поправил микрофон на трибуне и задал ему первый вопрос. Моей целью было вывести его из равновесия любыми доступными способами и как можно быстрее. Я знал, что если мне это удастся, то это также выбьет из колеи и Дану Берг.

Я начал с вежливого обращения: — Офицер Милтон, добрый день. Не могли бы вы объяснить присяжным, кто именно отдал вам приказ следить за моим «Линкольн Таун Каром» в ночь на 28 октября и впоследствии остановить его?

Милтон коротко ответил: — Нет, не могу. Потому что такого приказа не было.

Я уточнил: — Вы утверждаете, что вас не предупреждали и не давали указаний остановить меня после моего выхода из бара «Красное Дерево»?

— Именно так. Я заметил вашу машину и отсутствие номерных знаков, и...

Я перебил: — Да, мы слышали ваше объяснение мисс Берг. Но сейчас вы утверждаете перед присяжными, что никаких предварительных указаний остановить меня вы не получали. Это правда?

—Правда.

— Вам поступал радиовызов с требованием моей остановки?

— Нет.

— Сообщение на компьютерный терминал в вашей машине?

— Нет.

Я повторил вопрос несколько раз, чтобы подчеркнуть его важность, каждый раз получая отрицательный ответ.

— Вы получали звонок или сообщение на свой личный мобильный телефон?

— Нет.

Берг, очевидно, раздраженная, возразила, обвинив меня в повторении одного и того же вопроса. — Вопрос уже был задан и на него дан ответ, Ваша Честь, - заявила она.

Судья Уорфилд согласилась: — Мистер Холлер, пора двигаться дальше.

— Да, Ваша Честь, - ответил я. — Итак, офицер Милтон, если бы на этом процессе появился свидетель, утверждающий, что предупредил вас о моем выходе из бара, он бы лгал, верно?

— Да, это была бы ложь.

Я обратился к судье с просьбой о совещании у скамьи. Она разрешила, и я, Берг и Макферсон подошли.

— Ваша Честь, - начал я. - — Я хотел бы представить собственную версию записи с видеорегистратора патрульной машины и нательной камеры офицера Милтона.

Берг вскинула руки в жесте недоумения. — Мы только что посмотрели видео! Мы что, хотим усыпить присяжных?

— Мистер Холлер, объяснитесь, - потребовала судья Уорфилд.

— Мой специалист по техническим вопросам расположил их бок о бок на одном дисплее и синхронизировал их показ, — пояснил я. — Присяжные увидят оба изображения одновременно, что позволит им наблюдать за происходящим внутри автомобиля и снаружи.

— Ваша честь, сторона обвинения возражает, — заявил Берг. — Мы не можем быть уверены, что эти записи не были отредактированы или изменены этим так называемым техническим специалистом. Вы не можете этого допустить.

— Ваша честь, мы также не знаем, редактировало или изменяло обвинение то, что они демонстрировали присяжным, — возразил я. — Я предоставлю копию обвинению, и они смогут изучать ее сколько угодно. Если они обнаружат какие-либо изменения, я признаю свою вину. Но на самом деле обвинение прекрасно понимает, к чему я стремлюсь, знает, что это весомое доказательство, и просто не хочет, чтобы присяжные это увидели. Это поиск истины, судья, и защита имеет право представить это присяжным.

— Я совершенно не понимаю, о чем он говорит, судья, — сказал Берг. — Обвинение по-прежнему возражает, ссылаясь на отсутствие должных оснований. Если он хочет использовать это на этапе представления доказательств защиты, он может вызвать своего технического специалиста и попытаться установить их. Но сейчас это дело штата, и ему не следует позволять его перехватывать.

— Ваша честь, — вмешалась Мэгги. — Обвинение уже представило доказательства, показав видео присяжным. Если позволить обвинению показывать присяжным то, что оно желает, и при этом запретить защите делать то же самое, это нанесет совершенно неприемлемый ущерб защите.

Судья замолчал, обдумывая весомость неожиданного аргумента Мэгги. Это заставило меня задуматься.

— Мы закончим сегодня раньше, и я вернусь со своим решением, — объявил Уорфилд. — Подготовьте оборудование, мистер Холлер на случай, если я дам разрешение. А теперь можете расходиться.

После удачных аргументов, особенно благодаря намеку Мэгги о возможности обжалования запрета на видео, я вернулся к столу защиты. Пятнадцатиминутный перерыв не дал нам расслабиться. Я решил остаться в зале суда, а Мэгги, не теряя времени, подключала ноутбук к аудиовизуальной системе. Наша надежда – убедить судью разрешить демонстрацию синхронизированного видео на большом экране, прямо перед присяжными.

Я заметил, как Хейли и Мэдди Босх поддерживают нас, и обменялся с ними кивками. Вернувшись, судья сразу же дала добро на воспроизведение. Пока Берг пыталась возражать, я повернулся к Мэгги.