— Надень каску, и ты будешь выглядеть как часть пейзажа, – поддразнил я его. — Но это не вариант. Если там мошенничество, проверка будет очень тщательной, и тебя моментально свяжут со мной. Лучше держи своих «индейцев» на Оппарицио.

Так он называл свою группу наблюдения, проводя параллель с индейцами из старых вестернов, которые высматривали ничего не подозревающие караваны поселенцев.

— Как скажешь, – кивнул Циско. — Если тебе нужно что-то более динамичное, я готов. Наружное наблюдение стало уже немного скучноватым.

— Тогда договорились, – сказал я. — Если ты не против оставить команду на Оппарицио и Ферриньо, проведи пару дней с Милтоном – тем полицейским, который меня остановил.

— Без проблем, – ответил Циско. "Я все еще не верю в его рассказ. Если он выполнял чье-то задание, мне необходимо выяснить, чье именно и с какой целью.

— А как же я, Микки? — спросила Лорна, обеспокоенная. — Чем заняться мне?

Мне нужно было действовать быстро. Я знал, что Лорна не захочет остаться в стороне от происходящего.

— Просмотри ещё раз наши файлы по Траммелу», — сказал я. — Найди всё, что связано с нашим делом против Оппарицио. Я не всё помню, и мне нужно быть готовым к новой атаке на него, конечно если мы его когда-нибудь найдём.

Дженнифер вернулась к столу после телефонного разговора, но не села. Она посмотрела на меня и подняла телефон.

— Мы в игре, — сообщила она. — Уорфилд назначила слушание по ходатайству о принудительном исполнении на час дня сегодня. Она велела Берг привести своего главного следователя.

Я был удивлён.

— Это было быстро, — заметил я. — Похоже, мы задели её за живое.

— Это был Эндрю, клерк Уорфилд, — пояснила Дженнифер. — Мы точно задели обвинение. Он сказал, что «Дана Эшафот», пришла в ярость, когда он ей позвонил.

— Отлично, — сказал я. — Это будет интересно. Мы вызовем её главного детектива на свидетельское место раньше, чем она сама.

Я взглянул на часы, а затем на Лорну.

— Лорна, сколько времени займёт сделать пару увеличенных фотографий места преступления? — спросил я.

— Дай мне фото сейчас, и я быстро их отсканирую, — ответила она. — Хочешь, чтобы я наклеила их на жёсткую основу?

— Если получится, главное, чтобы они были на слушании.

Я отодвинул пустую тарелку и открыл ноутбук. Нашел две фотографии с места преступления, которые планировал показать на дневном слушании: два разных снимка Сэма Скейлза в багажнике моего «Линкольна». И отправил их Лорне, напомнив, что они довольно неприятные. Я хотел, чтобы она предупредила фототехника. 

В зал судьи Уорфилд было приятно войти через общий вход, минуя стальную дверь «подземки». Однако едва я переступил порог «свободной» части здания, как тотчас оказался в плотной толпе возвращавшихся с обеда людей — и среди них Дана Берг. Я не реагировал, бережно копя злость для предстоящего заседания. Дверь перед ней я придержал, но благодарности не дождался.

Внутри журналисты уже заняли свои привычные места.

— Вижу, вы предупредили прессу, — процедила Берг.

— Не я, — ответил я. — Может, они просто делают свою работу. Разве не этого мы хотим в свободной стране? Бдительной прессы?

— На этот раз вы лаете не в том направлении, — прищурилась она. — Они станут свидетелями, как судья вам задницу надерет.

— Кстати, Дана, я не держу на тебя зла, — примирительно заметил я. — Ты мне даже нравишься: сильная, целеустремленная. Хотел бы, чтобы у государства все такими были. Но люди, что работают на тебя, оказывают тебе медвежью услугу.

Мы разошлись у барьера: она — налево, к столу обвинения, я — направо, к защите. Дженнифер уже была на месте.

— Есть новости от Лорны? — спросил я.

— Только что припарковалась и идет, — откликнулась она. — Должны успеть.

Я извлек из портфеля блокнот с пометками, наспех начерканными внизу, в кафетерии. Дженнифер наклонилась, окинула взглядом мои каракули.

— Готов? — негромко спросила она.

— Готов, — кивнул я.

Обернувшись, я скользнул взглядом по галерее. Я писал Хейли о слушании, но его назначили в последний момент, и я не знал ее понедельничного расписания. Ответа не было, и в зале я ее не увидел.

Судья Уорфилд опоздала минут на десять, и этого хватило, чтобы Лорна влетела с увеличенными фото. Мы были наготове, когда помощник шерифа Чен произнес обычное, и судья заняла место.

Я держал блокнот и ждал вызова к кафедре. Мое ходатайство — мой первый ход. Но первой вскочила Берг:

— Ваша честь, прежде чем мистер Холлер выступит со своими совершенно необоснованными заявлениями перед прессой, которую он сам и пригласил, прошу провести слушание в закрытом режиме, чтобы не подвергать потенциальных присяжных воздействию диких и надуманных обвинений со стороны защиты.

Я успел подняться, еще до того, как она закончила, и судья кивнула мне:

— Мистер... Холлер?

— Благодарю, Ваша честь. Мы возражаем против закрытого заседания. Нежелание мисс Берг слушать то, что ей не по вкусу, не повод скрывать сказанное и представленное. Да, речь идет о серьезном. Но солнечный свет — лучшее дезинфицирующее средство, а значит, это заседание должно быть открытым. Кстати, для протокола: я не предупреждал представителей прессы об экстренном слушании. Не знаю, кто это сделал. Но мне бы не пришло в голову — в отличие, видимо, от мисс Берг, — считать бдительную прессу чем-то опасным.

Я закончил, полуобернулся и кивнул двум репортерам. В этот момент заметил, что Кент Друкер, старший детектив по нашему делу, уже пришел и устроился в заднем ряду галерки, прямо за столом обвинения.

— Вы закончили, мистер Холлер? — уточнила судья Уорфилд.

— Да, Ваша честь, — ответил я.

— Ходатайство о закрытом слушании отклоняется, — произнесла Уорфилд. — Мистер Холлер, есть ли у вас свидетели?

Я колебался мгновение. В идеале адвокат не задает вопрос, на который не знает ответа; точно так же — не вызывает свидетеля, если не уверен в нем и в результате. Я все это прекрасно понимал, но решил нарушить правило.

— Ваша честь, вижу в зале детектива Друкера. Начнем с него.

Друкер прошел к барьеру, занял место на трибуне, принял присягу. Опытный — более двадцати лет в полиции, из них половина на расследованиях убийств; на нем хороший костюм, под мышкой — «Книга расследований убийств». Мой выбор ничем его не удивил, по крайней мере, виду он не подал. Присяжных не было, потому я сразу перешел к сути, не теряя времени на разогрев.

— Детектив, у вас с собой материалы по делу?

— Да, сэр.

— Посмотрите, пожалуйста, опись изъятого у жертвы, Сэма Скейлза.

Он листнул пухлую папку, быстро нашел нужную страницу и, по моей просьбе, зачитал: одежда, обувь, содержимое карманов — мелочь, связка ключей, расческа, зажим для денег с 180 долларами в двадцатках.

— Было ли в карманах что-то еще? — уточнил я.

— Нет, сэр.

— Мобильный телефон?

— Нет, сэр.

— Бумажник?

— Бумажника не было.

— Вас это не удивило?

— Удивило.

Я ждал пояснений. Напрасно — Друкер не из тех, кто скажет больше, чем нужно.

— Почему? — спросил я уже с раздражением.

— Возник вопрос: не ограбление ли это? Пропал бумажник.

— Но ведь в кармане был зажим с деньгами, верно?

— Верно.

— Это позволяет предположить, что бумажник был изъят по другой причине, а не в рамках ограбления?

— Так можно допустить.

— "Можно допустить"? Я спрашиваю: был ли это мотив?

— Все оставалось под вопросом. Мужчину убили, рассматривали много версий.

— Без бумажника и удостоверения личности как же вы опознали в жертве Сэма Скейлза?

— С помощью отпечатков. Поблизости был патрульный с мобильным сканером — установили личность достаточно быстро. Это надежнее, чем кошелек — люди часто носят фальшивые документы.

Он сам невольно подвел меня к правильной мысли.

— После идентификации вы проверили криминальное прошлое Скейлза?