– Мы, как вам известно, работаем над атласом, и большинство наших телескопов были устремлены совершенно в противоположную сторону небосклона. И мы в данный момент закончили все работы на эту ночь. Но мы можем посмотреть, чтобы подтвердить увиденное вами, или же опровергнуть это.

– Благодарю.

Теперь заговорил Спенсер Шторм:

– Наблюдая ту же картину и здесь, в более восточном штате, мы сразу же принялись за выяснение обстоятельств. В наш 500-миллиметровый телескоп Шмидта-Кассегрена сотрудники Веги-Брей смогли увидеть нечто, заслоняющее от нас Марс. На небесной сфере загадочный объект занимает участок площадью около 2 квадратных градусов.

– Что же это такое?- прервал его Кетелсен.- Вы можете дать определение тому, что наблюдаете?

– Я не знаю, что это такое,- молвил астроном с Веги-Брей.

Глава Китт-Пик повернулся к сотруднику информационного центра, который стоял рядом, и проговорил:

– Дерек, сообщите в башню N3 со Шмидт-Кассегреном: пусть там бросают все, что делали, и посмотрят, происходит ли что-нибудь с Марсом или Сатурном. Пусть доложат, как проверят.

– Хорошо,- кивнул Брейзел, выговорив это слово в своей обычной манере. Он будто не мог нормально разговаривать, а общался с людьми лишь отдельными фразами, произносимыми скороговоркой.

Он ушел в первый кабинет к терминалу, с которого по внутренней системе оповещения сделал сообщение в третий павильон. Там его услышали все, потому что сообщение прозвучало громко, из динамиков на стенах башни. Только говорил не сам Дерек. Молодой человек набрал текст сообщения на компьютере, который уже воспроизвел все набранные слова.

Пока Дерек ходил исполнять поручение Дина Кетелсена, Сэм Катферт решил не молчать и обратился к собеседникам, смотревшим на него и его коллегу с большого монитора видеотелефона:

– Недавно мне звонил сын. Он сегодня на астрономических наблюдениях где-то недалеко от Тусона. Он сообщил, что заметил нечто непонятное, что мешает ему рассмотреть Сатурн. Сказал, будто туман закрыл планету и размыл ее очертания.

– Похожие описания дают все любители, которые звонят нам, но почти все сообщают о затруднениях в наблюдении Марса, а не Сатурна,- сказал Алан Кнаак.- Я сам еще не смотрел, однако десяткам сообщений, говорящих об одном и том же, нет повода не доверять.

– Некоторые считают это нехорошим знаком,- добавил Шторм.- Один из связавшихся с нашей обсерваторией энтузиастов, с которым я общался лично, был весьма напуган увиденным.

– Понятно,- кивнул Дин.- Насколько мне известно, сейчас между нами и Марсом не должно проходить никакого метеорного потока, который мог бы заслонить собой диск планеты. Но даже если бы такое и произошло, на видимости Марса это бы никак не отразилось. Метеоры – это очень мелкие частицы, и они расположены в пространстве не настолько близко друг к другу, чтобы создавать впечатление какого-то цельного тела, способного затмить звезды и планеты. Ни один из ныне существующих в Солнечной системе метеорных потоков не обладает такой плотностью.

– Я с вами согласен,- произнес Кнаак.

– Что же это может быть?- задался вопросом Сэм Катферт.

– И не астероид – это точно,- молвил Спенсер Шторм.- Вот мы и связались с вами, чтобы вместе проверить сообщения очевидцев и, если они действительно что-то нашли, выяснить, в чем дело.

– Понимаю,- улыбнулся Кетелсен, довольный услышанным. Ему было очень приятно слышать, что к ним с предложением о сотрудничестве обращаются не менее крупные и всеми уважаемые обсерватории, чем их собственная.- Думаю, стоит обратить на это внимание, раз это явление так задело любителей.

Спустя еще несколько минут дружеского общения глав одной из аризонских обсерваторий со своими коллегами из других астрономических центров, за спиной Сэма Катферта раздался телефонный звонок. Звонили по внутренней линии. Мужчина повернулся к телефону, находившемуся на стене, и снял трубку. Он около минуты слушал кого-то, потом поблагодарил за переданную информацию, повесил трубку и сообщил всем:

– Это звонили из третьего павильона. Они подтвердили, что в области Марса наблюдается какая-то аномалия, препятствующая его тщательному рассмотрению. Что это такое они не определяют.

– Все ясно,- молвил Кнаак.- Благодарю. Вот уже три крупных астрономических центра видят на небе одно и то же, а это значит, что видимое нами никому из нас не мерещится, и информация, полученная от любителей, подтверждена полностью. В космосе действительно появилось некое загадочное тело, затмившее Красную планету.

Но вы, мистер Кетелсен, были правы, когда говорили, что между Землей и четвертой планетой ничего не должно быть. Я это и сам прекрасно знаю. Однако же там явно что-то есть.

– Мы попробуем выяснить, в чем дело,- сказал Дин Кетелсен.

– Спасибо,- отозвался Спенсер Шторм.- Мы также займемся этим. Если мы все начнем заниматься данным явлением, хотелось бы попросить вас, господа, чтобы при первых же результатах вы сообщили о них нам. Мы будем благодарны вам за вашу информацию так же, как, надеюсь, и вы нам за нашу.

– Вижу, вы этим очень заинтересовались,- отметил Кетелсен.- Можете рассчитывать на нас, коллега. Мы всегда рады помочь в силу наших возможностей и нашей компетентности, тем более соседям – Веге-Брей.

– Очень хорошо. В таком случае спешу попрощаться, господа коллеги. Идут последние минуты перед началом рассвета, а мне хотелось бы попытаться выяснить что-нибудь поскорее. Желаю удачи.

Спенсер Шторм отключился, и через секунду лицо Кнаака оказалось посередине монитора плазменной панели. Он проговорил:

– Что ж, и я пожелаю вам удачи и отправлюсь еще раз взглянуть на то "нечто" перед рассветом.

– Успехов и вам,- сказал Дин.- Надеюсь, вы тоже проинформируете нас о любых своих открытиях относительно сегодняшней аномалии.

– Разумеется.

Наконец, видеотелефон был отключен, и Дин спросил:

– И что ты думаешь, Сэм? Что там такое, в космосе?

– Откуда же я могу знать?- пожал плечами тот.- Пошли, посмотрим.

– Пошли, посмотрим,- согласился руководитель обсерватории.

Ученые направились прочь из информационного центра, а потом и вовсе из здания.

Прошли в третий павильон, где работы велись с помощью средних размеров телескопа – 400-миллиметрового Шмидта-Кассегрена фирмы "Meade". Проходя по узкой дорожке от здания и главной башни к третьему куполу, Сэм заметил:

– По-моему, начинает светать.

Дин Кетелсен бросил взгляд на восток и, прищурившись, ответил:

– Ты прав. Ночная чернота начала отступать. Вряд ли мы успеем что-либо хорошо рассмотреть. Но все же попробуем. Уж очень интересно.

"Фольксваген-Sharan" свернул с многополосной и достаточно оживленной автострады на юге Хьюстона и пошел по более спокойной и менее широкой дороге с нанесенной на нее свежей разметкой. Это шоссе вело через южную и юго-восточную окраины мегаполиса и выводило любого, кто двигался по нему из центральных районов, к огражденной зоне, где располагались корпуса Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США и его собственный аэродром.

Проехав после поворота милю или чуть больше, автомобиль остановился на пропускном пункте. Водитель обменялся с постовым несколькими фразами, и тот открыл автоматические ворота. "Sharan" проехал на закрытую территорию и вскоре затормозил на стоянке перед большим белоснежным зданием с еще более белыми и чистыми оконными рамами, многочисленными кондиционерами под окнами, массой всевозможных антенн на крыше и на стенах.

Из машины вышли два человека. Это оказались Мойрис и Джинива Беттелз. Женщина, которая и управляла "Фольксвагеном", была одета в светлый костюм, состоящий из пиджака и юбки до колен, а ее дочь оказалась в ярко-синем джинсовом костюме. Как только они подъехали к зданию, припарковались возле него, на большом и высоком крыльце с навесом, покоившимся на трех колоннах, показался человек. Высокий, стройный, коротко подстриженный мужчина в затемненных очках быстро спустился на стоянку и подошел к приехавшим. Он вежливо, но без радости и широкой улыбки поздоровался. Радоваться было нечему. Он знал, почему эти женщины приехали.