– Кто должен встретить и где?

– Пошёл ты знаешь куда!?- ответил мужик.- Можешь убить, но хрен что получишь.

– Тебе решать. Мне всё равно. Скажешь – не скажешь, я всё равно убью. Игра слишком крупная.

– Прежде чем кончишь, ответь: чей?- мужик посмотрел в глаза.

– Ничей. Я сам по себе. С прошлого лета. Раньше был чей-то, теперь вольный.

– Выжил, значит, сука?- мужик стал привставать.- Всё равно попадёшься. Наши так и так узнают, ещё до следствия удавят.

– Думаю, что пока до меня очередь дойдёт, все ваши хмыри уже сгниют,- ответил Сашка,- давай, молись. У меня времени в обрез. Тебя ещё прикопать надо.

Закончив с похоронами, Сашка объездными путями миновал Нерюнгри, в глухом распадке остановился, переоделся в купленное в универмаге шмотьё, своё сложил в вещмешок, забросал машину сушняком, облил её остатками бензина, слитого из бензобака, зажёг.

Возвращаясь, вошёл в городок с северной стороны. В обед, купив билет на рейсовый автобус до Сковородино на вечер, пришёл на узел связи, где и просидел почти до самого отправления автобуса, так и не дождавшись Москву, которую не давали, линия была перегружена. "Вот суки вербованные,- засыпая под размеренное колыхание "Лаза", думал Сашка.- Отпускнички звонят беспрестанно. Все на море летом прут. Загорать. Мода, видишь ли. И звонят, звонят, звонят. Друзьям, знакомым, родне. По поводу и без повода. Болтают о шмотках, ценах, курортных романах. Разве на море, в этом скопище задниц, можно нормально, по-человечески отдохнуть? Жара, постоянные очереди, и всё ради шоколадного загара и разговоров: "А вот мы в этом году! В Анапе! Так прекрасно! Потрясающе! Сказка!".

Ночью прибыли в Сковородино. В пять утра, он прыгнул в скорый Владивосток-Москва.

В Москве, мгновенно сориентировавшись, Сашка стал добывать информацию. Листая записные книжки покойников, он устанавливал по номерам телефонов имена, адреса абонентов. Потом выяснял в жилищных конторах, кто эти люди. Вечерами торчал через день то у магазина "Берёзка", то у Внешэкономбанка, где "крутил обменку".

"Крутить обменку", то есть менять рубли на доллары, он стал не случайно. Многие телефоны вывели его на тех, кто имел отношение к валюте, а узнать о них можно было только в среде мелких валютчиков. Дважды, и оба раза вечером, на него наехали люди из местных групп, орудующих в этой нише незаконного бизнеса. В первой стычке он порезал двоих. Не сильно, однако, достаточно для того, чтобы заявить о себе и вызвать либо ответный огонь, либо предложение работать на кого-то. Во второй стычке, сам получил ножевое ранение в руку. Драка была злой. Уже потом, двое из нападавших умерли в клинике от большой потери крови. К этому времени Сашка собрал необходимую информацию о нужных людях.

Следующей ночью, Сашка выехал электричкой в ближнее Подмосковье, где отыскал дачу, на которой должны были быть те, кто был необходим.

Недалеко от крыльца стояла одиннадцатая модель "Жигулей" с теми номерными знаками, которые он засёк в момент второго на себя нападения: за ним вели наблюдение. Кроме "Жигулей" у дачи находились ещё две "Волги".

Двух молча кинувшихся на него овчарок, бегающих по территории дачи, обнесённой солидным забором, он убил сразу, как только перемахнул изгородь. Потом настала очередь наблюдателя. Его он убивать не стал: оглушив, обвязал, как бычка, и оставил лежать в кустах рядом с домом.

Больше никого вокруг дачи и строений возле неё не обнаружилось. Перед проникновением в дом Сашка натянул шерстяной колпак с прорезью для глаз, приготовил пистолет и полез на крышу. В доме пили. Слышалась музыка. Ставни были закрыты, а двери, которых из дома было аж три, Сашка припёр досками. Ловко вскарабкавшись на кровлю, он влез через чердачное оконце внутрь. На его удачу люк располагался в углу зала, в котором шло веселье. С полчаса он наблюдал за составом сборища. Присутствовало восемь мужиков и две девицы явно лёгкого поведения. Сашка сразу определил, кто тут хозяин дачи. Тот давал указания мужику, не принимавшему участия в застолье, а подававшему выпивку, закуску, ставившему музыку. Подносчик этот был уголовным. По Сашкиным прикидкам, волчара серьёзный. "Интересно,- размышлял Сашка, продолжая вести наблюдение,- чувствует этот волк, что скоро умрёт, или нет?"

Сашка прыгнул в люк и ещё в воздухе нанёс удар уголовному сверху, развернув того лицом к толпе, полоснул его по горлу. Кровь плеснула брызгами на стол и сидящих близко двух мужиков. Девицы заверещали. Дав мёртвому упасть, Сашка достал пистолет и, выстрелив в потолок, сказал:

– Тихо, суки… Все. Сидеть, замерев. За каждый шорох, буду убивать наповал. Заткнитесь.

Все замерли, тараща на него глаза. Сашка взял стул и, прикрыв дверь в другое помещение, сел. Дальнейший ход событий был им рассчитан с точностью необычайной. Должна была появиться ещё одна жертва, может две. Сказанное слово или шевеление – смерть, оставшиеся поймут, что конец неизбежен, страх будет давить на них изнутри. Побыв в таком положении определённое время, они ответят на все его вопросы, а уже потом он решит, как с ними поступить. Первым не выдержал сухощавый мужчина в пиджаке, без галстука. Он спросил:

– Что вам надо?

И затих, лишь капля крови медленно стала растекаться по лбу от места пулевого отверстия. Все посерели лицами, сидели напряженно. Сашка присматривался к ним, выискивая среди них самых слабых духом. "Вот он, животный страх, стремление к выживанию отбрасывает любые мысли, только мысль о жизни имеет для вас значение. Всё остальное – мрак. Дом деревянный, есть подвал, пока пожарные приедут, от вас останутся только угли. Но это один из случаев,- Сашка считал варианты,- а, может, вы и будете жить".

Через час жуткого напряжения для сидящих под прицелом Сашка спросил:

– Чьи "колёса" с нулями на номерах?

– Это моя машина,- мужчина обозначил себя среди сидящих на диване, чуть подняв руку. И пуля вошла в мякоть руки, выше локтя.

– Больше предупреждать не буду. На каждое шевеление – пуля,- предупредил Сашка,- отвечать не шевелясь. У "Берёзки" твои башмачники работают? Ты сборщик?

– Да,- одним словом ответил тот.

– Кто заказывает валюту?

– Он,- не шевелясь произнёс мужик, показав направление глазами.

– Твоё или заказ?- Сашка направил пистолет на показываемого, он был одним из тех, кого обрызгало кровью.

– Дольное дело,- ответил тот.

– Свою куда кладёшь?

– Золото. Камни.

– А дольщики?

– Тоже.

– Металл изделиями берёшь, ломом, песком?

– По-всякому.

– Песок и лом часто?

– Всегда. Пополам.

– Готовые изделия?

– Советские редко. Сам заказываю. У ювелиров.

– Мастера плавят в сортамент?

– Обычно да.

– Место работы?

– Внешторг.

– Второй покойный кто?- Сашка показал пистолетом на полусползшее с дивана тело убитого.

– Только имя. Не в курсе,- ответил тот и кивнул на хозяина.

– Говори?- приказал Сашка хозяину.

– Это "Сорго", э…Дурдынцев, то есть, Егор Иванович. Мой старый друг. В "законе",- последние слова он произнёс с некоторой задержкой.

– Кем здесь представлял?

– Юристом.

– Сам. Место работы?

– Станкоимпорт.

– Все присутствующее в деле валютном дольщики?

– Да,- моргая, ответил хозяин.

– Металл в общей покупке был?- после долгой паузы спросил Сашка, обращаясь к мужику из Внешторга.

– Был.

– Кто банковал?

– Вот, рядом с вами,- указал тот на сидящего возле Сашки дородного дядьку.

– Место работы?- задал Сашка вопрос.

– Мосювелирторг,- прохрипел тот.

– Хорошая "сборная"!- Сашка встал.- Песок в общей доле чей?

– С приисков.

– Каких?

– Разных.

– Перечисляй?

– Кого?- переспросил дородный дядька.

– Не кого, а что – прииски?- Сашка встал к нему вплотную.

– Я…Это…,- у мужика осел голос.

– Ты где кормишься?- обратился Сашка к раненному в руку.- Место работы?

– Мосбытуправление.

– Точнее?