– Ха-ха,- произнёс Гунько после его ухода.

– Хохмач ты, Ефимович,- сказал Панфилов, вращая пальцами зажигалку.- Неизлечимый. Чему ты радуешься? Тому, что наш проект дал дуба? Или вольности?

– Моё звуковое восклицание ничего не обозначает, – ответил Гунько.- Василий, а ты, почему отмолчался?

– Мне говорить вредно,- сказал Евстефеев. Вид у него был серьёзный.- Молчал потому, что знал, они сделают всё сами, без нас. Чувство меня не обмануло.

– В пророки метишь?- стал подкалывать его Гунько.

– Погоди, Ефимович, со своими подъёб…,- рассердился Панфилов.- Мне этот прошедший разговор совсем не понравился. Остался какой-то осадок нехороший. У кого ещё есть такое ощущение?

– Всё верно, Петрович,- Евстефеев пересел на место, где сидел Тим, чтобы быть ближе.- У меня есть такое ощущение. И могу вам пояснить почему. Дело в том, что люди Александра долбанули в Европе двоих наших подельников по продаже оружия со складов ЗГВ, а ещё одного вытащили на свет во Флориде США, которого убили, не таясь на глазах приставленной охраны из подразделения службы безопасности. Сейчас трое убежали из Германии, где хотели было осесть, в Россию. Все в Москве отсиживаются на дачах. Один мне звонил и, знаете, что сказал? Он сказал, что мы все гавнюки. Вот откуда у вас неприятный осадок от беседы.

– Почему ты при Тиме не сказал об этом?- уставился на него Панфилов.- Ведь эти тыловики нас сдадут.

– А зачем мне ему об этом говорить?- Евстефеев пожал плечами.- Что это даёт? Как проходила сделка, вы знаете. Александр взял малый процент, основное осело у нас, но об этом знаем мы и он. Подписей на контрактах мы не ставили. Я звонившему сказал, что пусть меня в одно место поцелует и повесил трубку.

– Ну, спасибо тебе, Василий! Ты настоящий друг,- надулся Гунько.- Ведь я с ними договаривался, слово чести дал, а теперь получается, что я их заложил?

– Юра, мы с ними как договаривались? Помнишь? Даём им надёжного покупателя, то есть Александра. А люди представлявшие Александра представили им условия. Сделка-то была чистой. Всего предполагалось умыкнуть пять процентов. Из которых три осело у нас, а остальные два должны были пойти тыловым вооруженцам и военным финансистам на "премии". Сумма это немалая, всем хватило бы на всё и всех удовлетворяла. Так?

– Положим,- согласился Гунько.

– А эти суки, что сделали? Им люди Александра передали согласно официальной части контракта наличность, которую те обязаны были внести в кассу. Вторая часть пошла перечислением через банк. Так вот эти мудозвоны переписали контракты под сумму безналичную, а наличные деньги поделили между собой. Украли, одним словом. Александр нас и их предупредил, чтобы к рукам ничего не прилипало. Был такой разговор?

– Был,- подтвердил Гунько.

– А они хапнули. Александр об этом узнал, и теперь его команда вытрясет из ворюг всё до последнего цента. Вот тех, кто убёг, втихаря уже обчистили до нитки. Сидящих тут в министерстве, тоже тряхнули порядком. Одного полковника из хозуправления люди Александра до сих пор разыскивают, он из дома вышел и исчез. Я думаю, что найдут обязательно. Трое уволившихся из армии и осевших в Германии вернулись домой, чтобы тут спрятаться. Так ты мне, Юра, скажи, кто гавнюк?

– Что дальше будет?- спросил Гунько, не отвечая на вопрос.

– Не знаю. Я с Александром не связывался и считаю, что в этом необходимости нет. Информация ко мне пришла от этого звонившего козла, что у тестя сидит на даче. У него, кстати, всю сумму, это в подтверждение слов Тимофея, со счёта в Швейцарском банке сняли, но он имел заначку наличными под рукой. Его предупредили, что и это надо вернуть. Он отказался и прибёг к своему тестю под крылышко. Надеется отсидеться.

– Что ему пообещали в случае невозврата?- задал вопрос Панфилов.

– Тестю позвонил неизвестный и сказал, что если зять не перекинет на свой пустой счёт в Швейцарском банке остаток в тридцать миллионов долларов, то ляжет в могилу. Тот ответил, что к делам зятя отношения не имеет, а выгнать со своей дачи не может, родственник всё ж. Вот мы тебе и звоним, поскольку это дерьмо твой родственник, если у него нет денег, то перечисли свои, выручи козла, а не поможешь, мы и тебя грохнем заодно с ним. Твои, мол, средства со счетов мы тоже получить сумеем.

– Ничего себе!- произнёс Гунько.- А у этого, как они отнимут? Махина ведь.

– Он звонившему ответил, что пусть идут ко всем чертям, на что ему посоветовали хорошенько подумать и дали две недели срока. Срок ещё не вышел. Три дня осталось,- Евстефеев улыбнулся.- Я вам главного не сказал. Тестю звонили по "вертушке".

– Ха-ха,- воскликнул Панфилов.

– Это не ха-ха, это жуть,- отреагировал Гунько.- Аркадьевич, они могли в гербовую спецсвязь влезть?

– При их технических возможностях – запросто. А что, в самом деле по "вертушке" звонили?- Иштым недоверчиво посмотрел в сторону Евстефеева.

– Правда. Тесть поднял на ноги всех, чтобы выяснить, кто звонил или откуда, но не нашли. Я связался со своим старым другом, который в охране линией спецсвязи работает он мне по секрету об этом разговоре поведал и что не нашли звонившего тоже информация от него,- Евстефеев стал хохотать.

– Надо с Александром связаться и попросить, чтобы прекратили этот загон,- предложил Гунько.

– Я – против,- высказал своё мнение Евстефеев.

– Хочешь, чтобы нам дали по башке?- спросил прямо Гунько.

– Александр нам скажет, что это не наше дело. Мне срать на то, что у этого ворюги тесть с "вертушкой". Я желаю видеть, что эти прыткие могут. Александр прав. Слово надо держать. Он своего придерживается неукоснительно, ну а почему все остальные это делать не обязаны? Кстати, в умении держать слово и есть частично сила,- Евстефеев достал сигарету из пачки и стал её разминать.- У, суки! То не доложат, то набивают до упора,- он склонился к пепельнице и, крутя сигарету, удалил из неё лишний табак.

– Что ты будешь делать, если тесть со своими головорезами явится к тебе?- спросил Гунько.

– Спущу его вместе с телохранителями с лестницы. В моём доме сняли ведомственную вооружённую охрану. В подъезде теперь днём старушки сидят, а ночью вообще вход свободный, но я от этого плохо спать не стал. Мне это до одного места. Тесть, тоже рыло в пуху вывалял, придёт – отошлю его на кладбище. Это я уже серьёзно,- он затянулся дымом, наслаждаясь.- Люди Александра слово своё держать умеют. Я их всё больше и больше уважаю.

– А как быть с тем, чтобы власти дорогу не перебегать?- возразил Гунько.

– Тесть этого козла – ещё не вся власть. И потом пугаться этой гниды… простите меня, но не желаю. Я дороги никому не перебегал,- ответил Евстефеев.

– Людей Александра им не найти. Поэтому явятся к нам с тобой,- Гунько такой вариант не нравился.- Ведь этот козёл так просто не отвяжется.

– Если успеет прилипнуть,- бросил Евстефеев.- Его зятёк тебя не видел, разговаривал с ним я. Мне секретарь тестя звонил и приказал от имени своего шефа явиться незамедлительно. Я послал секретаря вместе с его шефом в жопу. Вчера вечером прихожу домой и мне жена рассказывает. Что приходили пятеро и хотели меня ждать, но на пороге появился молодой человек, всех их избил, супруга говорит, что даже охнуть не успела, старшего взял за ворот и сказал: "Передай по команде, что места на кладбище уже выписаны" и дал пинка под зад, а перед моей половиной извинился культурно, назвав по имени отчеству и пообещал, что больше такого не повторится, волноваться, мол, не надо. Я пришёл минут десять спустя, но уже никого не застал,- Евстефеев развёл руками.- В обед сегодня мне сам тесть звонил, просил о встрече. Я его послал сразу в попу, сказав, что не имею к делу никакого отношения.

– А он что?- у Гунько вылезли глаза из орбит.

– Не думал я, говорит, что свои же рэкетом будут заниматься. Знаешь, говорю ему в ответ, тамбовский волк тебе свой. Ты, когда крал себе, меня не позвал в компанию, сам теперь попался и сам отвечай, а виноватых в своей беде не ищи и не пугай. Если кто-то из твоих ко мне ещё с этим дерьмом сунется, мои тебе задницу на полоски раскроят, ни один хирург не заштопает. После этих слов я трубку и бросил.