Впервые в своей жизни Скоблев оказался за границей. Проблем в дороге не случилось. У трапа самолёта в Женеве их действительно встретила машина ООН. Бронированный членовоз, в который кроме Скоблева и его двух сотрудников сел негр со своим сопровождающим. Негр улыбался, выставляя на показ свои белые здоровые зубы, и был нарочито медлителен, подчёркивая вес собственной персоны. "Черномазый господин,- окрестил его Скоблев, стараясь в свою очередь держаться не менее солидно, всё-таки не с одним, а с двумя людьми ехал.- У себя дома, небось, князь какой-нибудь, вот и пыжится. А я из рабоче-крестьян. Всего-то",- усмехался про себя Давыдович. Пограничники проверили только паспорта и пропустили машину в город. У фешенебельной гостиницы все вылезли, и негр со своим сопровождающим направились в неё. К Скоблеву, тоже было пошедшему в этом направлении, подошёл человек.

– Здравствуйте!- приветствовал он Скоблева по-русски.- Меня зовут Янг. Нам ещё надо долго ехать, давайте поторопимся. Анатолий Давыдович, кажется.

– Здравствуйте!- ответил Скоблев.- Куда нам?

– Машина ждёт,- Янг пошёл в сторону стоянки. Все двинулись вслед ему. Быстро погрузили чемоданы в багажник "мерседеса" и расселись: сотрудники Скоблева сзади, сам впереди, Янг за рулём.

Когда тронулись, Скоблев поинтересовался:

– Далеко ехать?

– Двести километров. Ехать придётся часа четыре. Придётся помотаться по городу, посмотреть хвосты. Вчера мне зацепили, так час не мог оторваться, пришлось ему шину прострелить.

– Прямо на улице?- осведомился Скоблев.

– На светофоре. С глушителем не слышно, надо только быстро делать, ну и ещё хорошо стрелять. Вы нормально долетели?

– Да, спасибо. Не ясно только для чего такая помпа. Мы люди маленькие.

– Это не помпа, это необходимость. Человек вы весьма известный в Советском Союзе и то, чем вы занимались и продолжаете заниматься – известно многим. Желание избавиться от вас имеется в нынешнем руководстве. Дома вас убрать сложно, а тут, в конфедератах осело достаточно бывших ваших коллег, знающих вас в лицо, которые ищут возможность заработать доллары, выполнив любой заказ. Это в основном оставшиеся не у дел ликвидаторы из отдела внешней разведки КГБ. Сейчас потянулись и сотрудники из внутренних служб, кишмя кишит наблюдателями, просто нет прохода. Американцы беснуются, даже выходили на ваши верха по этому вопросу, а им ответили: "лица эти со службы уволены и если у властей Швейцарской республики есть претензии к кому-то, пусть действуют согласно своего законодательства". Пока ещё никого не подцепили. У меня такое ощущение, что корабль тонет и крысы бегут с него. Ничего, что я крысами именую? Может вам неприятно?

– Нормально,- отреагировал Скоблев.

– Ваши коллеги болезненно воспринимают.

– Это их проблемы, а мне не обидно. Я бандитов ловил уголовных. Моя совесть чиста. Ну не совсем, конечно, потому что не всех подлецов я смог достать, особенно имевших связи в руководстве, но в основном попадались.

– Как в Москве?

– Промозгло и грязно. Столица в мусоре, кучах снега. Убирать некому. Коммунальщики за мизерную плату не желают выгребать.

– Пять лет не был. Всё собраться не могу, столько дел,- сказал Янг.

– Пять лет большой срок. Приедете не узнаете. Всё прежнее благоухание провалилось в тартарары. Москва становится похожей на грязный уездный городишко. Да собственно, она никогда и не была столицей. Дороги сделать насыпные и полная провинция на лицо.

– Жаль! Мне Москва была симпатична.

– А вы по каким делам в Москве бывали? Коммерческим?

– В последний раз был на похоронах. В звании старшего лейтенанта принимал участие в погребении Сергеева. Вы тоже присутствовали, не так ли?

– Вон как!- воскликнул Скоблев.- Любопытно. Мне тогда наличие пограничников показалось странным, ведь Сергеев к зелёным погонам отношения не имел. Как вы это устроили?

– Простая это механика – похороны. Приехали двумя автобусами, да и встали у руля похорон, какой-то там полковник пытался что-то вякать, мы его в сторонку от посторонних глаз отвели и тюкнули по головке, занесли в свой автобус, чтобы оклемался. Тут как происходит: начальство приезжает, как правило, на кладбище, а дома семья да родственники, ну ещё сослуживцы из друзей, если есть, а у него их не было. Отец жены Сергеева бывший пограничник, давно, правда, на пенсии. Мы к нему явились, доложились так, мол, и так, знаем вас – он, кстати, очень известный, по его книгам до сих пор учатся в академии погранвойск,- знаем о горе вас постигшем, чем можем помочь? Он нас осмотрел, а мы все как с иголочки одеты, подтянутые, крепкие, вид в общем гвардейский. Предложил он нам войти. Мы и зашли. Дальше дело разговорной техники. Мы ведь на его телефон сели. Он звонил к своему другу, тот в больших чинах, просил его помочь организовать нормальные похороны, а тот сослался на то, что всё организует КГБ. Старик озлобился и бросил в сердцах трубку, тут мы и появились как раз. Потом, когда комитетские пришли организовывать, он их выставил. Пока ваши канителились, Александр свёз супругу Сергеева на Ваганьково и сделал то место, которое она выбрала из имевшихся свободных. Ваши хотели похоронить где-то вне Москвы. Так мы и стали командовать. Одна шишка из погранвойск, есть ещё в стране придурки, нам приказом благодарность объявила, которая ходила по инстанциям и обратно на стол козла легла. Хохма.

– Изобретательно,- оценил Скоблев.

– Нет здесь изобретательности, Анатолий Давыдович. Знание психологии момента, процесса организации похорон и… Ну да прошлое всё. Вот так я и побывал в столице последний раз.

– Тогда Александр и меня прижал сильно,- отметил Скоблев.- Но я, честно говоря, не жалею. Сначала было во мне сомнение, спать не мог ночами, да и теперь приходит иногда. Наверное, это такая натура.

– Тоже психология,- заверил Янг.- Идею вам в головы закладывали, не спрашивая согласия. По-воровски как-то, по-хамски. Да и ныне не изменилось ничего. Также пытаются построить, народ о том не уведомляя.

– Учителя прежние – руби, коли, потом разберёмся, как правильно,- Скоблев достал из кармана конфетку, развернул и кинул в рот.

– Как вам виды?- спросил Янг, кивая по сторонам.

– Красиво. Чистота в глаза бросается после московского хлама,- ответил Скоблев, пряча бумажку от конфеты обратно в карман.

– Я вам организую дня два-три с целью ознакомления. Прошвырнёмся по историческим и деловым местам, так чтобы знали окрестности в этом филиале московской области,- Янг стал смеяться.

– Как вы сказали? В филиале московской области? А что, смысл есть включить. Надо какому-нибудь депутату дать поручение выдвинуть такой вариант с объявлением Швейцарии составной частью Российской Федерации в качестве заграничного анклава,- произнёс Скоблев. Все стали хохотать.

– Александр считает Швейцарию тридцать четвёртым улусом Саха республики,- сказал Янг, прикурив сигарету.- Вы курите, мужики, не стесняйтесь,- предложил он и подал на заднее сиденье пачку сигарет.

– Нет. В состав Якутии Швейцарию включать нельзя. Что тогда получится: золото у них, деньги у них, а остальным что? Нас такой подход не устроит, начнутся склоки, разборки. Я, например, за включение Швейцарии в состав Тамбовской области,- произнёс Скоблев.

– Вы там родились?- спросил Янг.

– Там родина моих предков. Сам я в поезде родился. Записан, конечно, в Тамбове. Мать я всё потом выпытывал, где хоть примерно это случилось, между какими станциями. Она мне отвечает: "Ну что ты, Толя, какая там станция, в товарном ехали, бабы тебя и приняли, а я не спрашивала, где находимся, мне не до того было".

– В Тамбовскую так в Тамбовскую,- согласился Янг.- Вон сзади сидит у нас на хвосте синий "BMW", гадёныш ползучий.

– Кто, как правило, цепляется?- спросил Скоблев, наблюдая за преследователем в зеркало заднего обзора.