– Это ты про Черномырдина?

– Не только. Черномырдин – газовый король в прошлом и настоящем, только выдвинув его на пост премьера, Ельцин ошибся. Маху дал.

– Почему?- Вильям опять отошёл к окну.

– Гражданский генерал России поднять не сможет. Не дано. Отсутствуют у него в руках рычаги. Он умеет рвать глотку как любой чин его ранга. Его не станут слушать. Орать как он и вес такой как у него в этой стране имеют тысячи три человек. Иди их переори?! Не сможешь, даже если тебя громогласным басом снабдить и оказать полную поддержку президента. Промышленный генералитет на окрики не реагирует, они все его претензии пропустят мимо ушей, молча разойдутся и станут делать всё по-своему. И уговорить он их не сможет, потому что всех уговорить – средств не хватит.

– А выход есть какой-то?

– Есть. Надо взять сотню самых больших чинов из промышленности и экономики, провести следствие и расстрелять, как в тридцатых. Этим только можно напугать до полусмерти остальных и заставить их выполнять неукоснительно всё, что будет написано в указах и постановлениях.

– Опять фабрикация дел?!

– На нынешних ничего фабриковать не надо. Они сами на себя всё необходимое натянули, и на высшую меру хватит вполне.

– Ельцин на это не пойдёт.

– Тогда у него ничего не получится и улучшения не будет, наоборот, всё покатится вниз и неминуемо приведёт к кровопролитию. Кстати, Черномырдина на пост премьера назначал съезд голосованием по предложению Ельцина. Тот самый съезд, который сегодня разгоняют. Чтобы сделал премьер на Западе в таком случае?

– Подал бы в отставку всем кабинетом, как юридически неполномочный. У вас всё без логики и точного соблюдения законов, которые вы пишите прямо на ходу. Я диву даюсь.

– И это в крови. В генах. Не привыкли у нас останавливаться и если необходимо идти назад. Только вперёд. Пусть с боем, пусть с кровью, пусть с потерями жуткими, но вперёд. Рузвельту хватило мужества в годы великой депрессии ввести жесткое ценообразование, а это не что иное, как государственное планирование. Ну, а наши суки взяли и разрушили, мол, оно ни к чему. Нет чтобы на планирование опереться, медленно отводя в рынок и свободные цены мелкие нерентабельные производства, потом средние. Нет! Они сразу на крупные замахнулись, а их трогать нельзя было ни в коем случае, ну лет двадцать как минимум. Вот это давай, давай к таким разборкам и приводит.

– Александр! Я всё тебя хотел спросить. Давно, ещё после нашей первой встречи, тактично не выходило. Теперь я по-русски в лоб могу, научился. Зачем ты Пирса поднял? Только честно.

– Я же тебе говорил.

– Не про то я. Мне понятно, что без него ты построил бы финансовую империю, задатки у тебя есть и к этой сфере, но ты его всё-таки подобрал.

– Вон ты о чём!? А ты знаешь, что главное в финансах?

– Как и везде – информация,- ответил Вильям.

– Точная информация в финансах яйца выеденного не стоит, если тебя не научили ею пользоваться правильно. Правильно – опыт, интуиция, знания. Вот почему одному суждено стать хорошим банкиром, а другому нет?

– Удача!

– Эта гавенная девка в банковском деле не получила прописки и никогда не получит. Фарт тоже там отсутствует.

– Тогда не знаю,- признался Вильям.

– Две составляющие. Жадность и трудолюбие. Есть они в тебе – станешь хорошим банкиром, нет – вылетишь в трубу. Лишнюю минуту позволил себе понежиться в кровати и всё. Тебя уже обокрали. Финансы – мир акул и пираний. Сожрут и отфильтруют из воды молекулы твоей крови. В Пирсе есть уникальное трудолюбие, он сутками может не спать и не есть. Жадность в нём нашла свою благодатную почву, хоть я это так не называю, мне больше подходит слово скупость. Мои люди воют как волки при упоминании его имени, так он всем им стоит поперёк глотки со своими прижимами, но уважают его беспрекословно и за него свои жизни отдадут не задумываясь. Понимают, что мало уметь заработать, надо уметь приумножить и сохранить. Откровенно тебе скажу. Мне был необходим именно он. Этот падший человек. Я бы его вытащил, не будь он банкиром от природы и воспитания. Я его наблюдал долго. Вильям, ты бы видел, как самозабвенно он пиликал на скрипке? Самозабвение – стопроцентное трудолюбие. Он трудоголик до мозга костей. Такой же и я, и мои люди все подбирались и воспитывались в этом. Мы плохо не умеем делать.

– А я кто?

– Ты – игрок,- Сашка открыл баночку с соком и подошёл к окну.- Что там?

– Не пойму!- Вильям пожал плечами.- Бегают, суетятся. Вон из тех машин какие-то вылезли, пошли вон туда,- он показал.

– Это переговорщики. Как только отъедут – жди залп. На чём я остановился? Ага! Ты – игрок. Рисковый. И конечно талантливый человек. Талант и риск – составляющие успеха в любом деле. Но, если у тебя есть талант и риск тебе ведом, ты рано или поздно шагнешь под гильотину, коль в тебе не нашло место трудолюбие. Оно вывозит всегда, при любых обстоятельствах. Вот тебе пример. Пётр Великий. Талант, риск и трудолюбие, за короткую жизнь его сделали для России неимоверную работу и вознесли до высот заоблачных.

– А знания?

– Он был по тем временам не просто грамотный человек, знаниями ведь надо тоже уметь пользоваться. Без них ничего не осуществишь, но и с ними можно с обрыва свалиться запросто. Так, дружище! Во-первых, не лезь близко к окну. Во-вторых, помни, что ты на работе с сегодняшнего дня. В-третьих, у тебя сегодня ночью рейс отсюда.

– Отъехали!

– Теперь жди. Скоро шарахнут. Может, ты лучше пойдёшь к телеку. Си-Эн-Эн прямую трансляцию организовал,- предложил Сашка.

– У них ракурс другой, а у меня всё как на ладони просматривается,- отказался Вильям.

– Гляди, но посматривай. Вдруг снаряд даст рикошет.

– Не дури меня! Я с наукой баллистикой знаком. В нашем направлении рикошет не пойдёт.

– Там, в стволе, друг ты мой, не ваш англицкий снаряд, а русский. Он может дать рикошет куда угодно, супротив всех законов. Народ психованный и снаряд тоже. Вон у нас шутка есть. "Аврора" один раз выстрелила в 1917 году и разрухи на семьдесят лет.

– Учту,- смеясь, ответил Вильям.

– Учитывай. И сильно не высовывайся. Ты нужен мне и сам себе – живым,- Сашка ушёл в другую комнату.

В шесть часов утра Тимофей дал операции отбой. Цель была достигнута. Никому не удалось осуществить переворота. К семи все участвовавшие в операции сотрудники возвратились на свои базы. Они сдавали кассеты с видео и отправлялись спать. К восьми в кабинете Скоблева собрались Панфилов, Евстефеев, Тимофей и появившийся неизвестно откуда Иван. На столе, установленном посередине кабинета, было выставлено поесть, попить, так как последние сутки никто не прикасался к пище. Иван появившийся последним, сказал с порога:

– Вкусим, что Скоблев нам послал, от щедрот своих и за трапезой поговорим.

– Дельное предложение,- Панфилов переместился с дивана к столу.

– Так это! В нашем договоре я не обязывался вас всех кормить. Мне, на какие статьи бюджета это списывать?- произнёс Давыдович, улыбаясь и занимая место у стола. Он был доволен тем, что вся эта катавасия завершилась, и его люди проявили высокий уровень активности, чем удивили даже стрелков бригады Александра.

– Жизнь тебя, Анатолий, не исправила,- наливая себе в стакан водку, сказал Евстефеев.- Как был ты скуп, так им и остался.

– У моей скупости есть оборотная сторона. Её не видно. Во-первых, я никогда не крал. Во-вторых, потом и кровью заработанное, тратил только на самое необходимое. Ну, а платить ленивому – увольте. Халявы не признаю. Сам не приучен и другим не подаю. Вам выставляю, потому что сидели в одной банке эти дни, но я вас таки посещу с ответным визитом, а как же иначе?!- он расхохотался.- Меня не прельщает, что кто-то оценит мою щедрость как изменения в моей скупой натуре. Дорожу я своим скупым имиджем.