– Правильно Иннокентий ты считаешь. Верно,- поддержал его Петро.- За паскудство надо платить по самой дорогой цене – жизнью. Деньги деньгами, тем более вы тут заработаете больше, чем вам смогут уплатить. Значит, такса одна – смерть. Так, Александр?

– Да,- утвердительно ответил Сашка.- Есть одно но в этом деле. Вам тут ещё торчать год, а там кое-кто уже в могилу опустился и за то время, что вы моете металл, упадёт не один. Может так статься, что вам не увидеть пославших вас. Одним словом: думайте. Каждый имеет право сделать свой выбор. До, проследи, чтобы без насильного воздействия и втягивания. Только добровольность. Агитация допускается, но без рукоприкладства.

– Организуем,- ответил До.

– Всё будет в норме,- заверил Петро со своей стороны, потому что был старшим в отсутствие До.

– Александр, а язык зачем?- спросил Робик.

– Чтобы иметь козырь, что в самом деле нефть качал. Ведь ты поедешь в Москву официально и через Эмираты, с соответствующими документами. Там поживёте месячишко, пожаритесь на солнышке, заодно отдохнёте малость. Вдруг КГБ придёт к тебе с вопросом: откуда товарищ у вас столько долларов? На чистые деньги ты можешь купить квартиру не таясь и тачку новую, а не дерьмо подержанное с рук,- пояснил Сашка.

– Английский обязательно?- задал вопрос Робик.

– Лучше его. А ты что, в школе учил другой?

– Испанский,- ответил Робик.

– А приехать из другой страны нельзя?- спросил Иннокентий.

– Нет, из другой вам никак нельзя. В других странах вам никто не предоставит хорошо оплачиваемую работу. Вы ведь уже теперь не нищие. Там же за работу платят прилично, ведь условия жуткие – жара за пятьдесят.

– Понятно,- протяжно ответил Иннокентий.

– Ты вроде как расстроился?- спросил Сашка.

– В Париж хочу,- признался Иннокентий.

– Он бабу французскую хочет, а не в Париж,- под дружный хохот выдал Кешин затаённый секрет Борис.

– Да – хочу. Мечта детства,- не стал отрицать Иннокентий своё желание.- Но только в Париже. В номере хорошем на мягкой широкой постели. Без извращений, по-нормальному. На сутки запереться в номере и трахаться до изнеможения,- при этих словах он сладко зажмурился.

– Во, половой гигант,- отметил Борис.- На сутки и до изнеможения,- стал он передразнивать размечтавшегося Иннокентия.

– Там, Иннокентий, теперь больше наших советских дам-с промышляет, чем самих француженок. Есть информация, что даже в монастыри сумели проникнуть,- при упоминании монастырей все взорвались хохотом. Сквозь смех и навернувшиеся слёзы, Роберт пояснил Сашке:

– Кеша предлагал податься в это братство, в монахи, то есть подстричься, если сильно донимать старые дружки станут.

После этого объяснения и Сашка стал смеяться. Ничто человеческое не чуждо людям в этом мире, и монахи зачастую бывают верны Господу только в молитвах своих, но грех плотский, увы, не чужд и им.

Ранним утром Сашка со всеми попрощался и отъехал.

Он включил связь только поднявшись на перевал, и она тот же час дала о себе знать призывным сигналом зуммера. Он остановился и заглушил снегоход.

– Слушаю вас, Ефимович,- сказал он Гунько без обычного приветствия.

– Здравствуйте, Александр. Мы вас искали.

– Что у вас стряслось?

– Все наши попали в отставку.

– Приятного мало, но и худого в том ничего нет.

– Мы провели совещание по поводу каналов связи. Решали: выключить или оставить.

– Что постановили?

– Оставить.

– А вырубить очень хотелось?

– Евстефеев сильно настаивал.

– Мудрое приняли решение,- похвалил Сашка, шутя.- Я бы на вашем месте выключил.

– Серьёзно?

– Вполне.

– А цель?

– Ефимович, я же сказал: "на вашем месте я".

– Значит, считаете, что у нас кишка тонка, со своими бывшими коллегами тягаться? Так?

– А вы, Юрий Ефимович, молодцом. Ловите мысль, как и подобает разведчику – влёт.

– Это профессиональная привычка.

– Евстефеев, говорите, сильно хотел?

– Подробно он не сообщал о своих планах.

– А вы не стесняйтесь и спросите его об этом. Такие игры надо играть обязательно. Вы часом в преферанс не режетесь?

– По молодости было, но лет пятнадцать в руки не брал.

– Играли на деньги?

– Ну, а как же! По пять копеек за вист.

– Не густо.

– Так ведь и зарплата была какая? Редко. Василий Павлович был непобедим. Он, кстати, не только в карты, он страстный поклонник бильярда. Игрок непревзойденный. У нас шары официально не жаловали, но столы стояли по всем управлениям. Так вот он от стола на совещание, и из зала заседаний к столу. Уж больно много желающих было его обставить.

– Ставки большие делали?

– Я не интересовался. Кий в руках не держал.

– Тогда считайте, по терминологии преферансной, хитренький мизер с парой пробоев, но не ловленный. Когда всё подготовите, дадите Тиму обсосать и, если он даст добро, тогда с Богом. Мы сядем в такой партии на прикуп и вас подстрахуем, вам одним такой тягарь не вытащить, обглодают с ваших костей всё мясо. Чтобы они на семьи не даванули, мы и подключим своих.

– Я думал, что вы за отключение.

– Юрий Ефимович! Интереснее такой игры в мире нет. И не участвовать в ней можно только по одной причине. Знаете какой?

– При поносе,- ответил Гунько.

– Вот видите. В таких делах надо участвовать обязательно. Это жизненная необходимость.

– Меня вы уже убедили. Я своих оповещу, и мы приступим немедленно к составлению плана.

– Вам месяца хватит?

– Мы до первого декабря успеем.

– Тогда шестого отключим. Приурочим к дате рождения Леонида Ильича Брежнева. Они ведь его дети, не так ли?

– Согласен,- ответил Гунько.- Ложимся?

– Ложусь,- дал своё слово Сашка.- Всё, Ефимович, со связи схожу. Мне ехать надо.

– До свидания!- Гунько выключил радиотелефон первым.

Сразу после разговора с Александром Гунько позвонил Евстефееву домой.

– Как отдыхается, Василий?- спросил он.

– Ты, Юр, ещё более хитрая бестия, чем я. Прибыть?

– Если не занят и не в тягость,- предложил ненавязчиво Гунько.

– Может завтра?- Евстефееву страсть как не хотелось тащиться по пустякам, но и выспрашивать о цели приглашения он не стал.

– Слушай, Василий,- решил приоткрыть тайну Гунько.- Ты, почему был за отключение? Обида или ещё что?

– Какое это теперь может иметь значение?

– Ты не юли. Что в тебе больше шептало? Обида?- настаивал Гунько.

– Допустим. Что в том проку. Из-за этого ты меня от отдыха отрываешь?

– Да. Я дозвонился, куда следует и нам рекомендательно посоветовали в кое-что поиграть. Дают необходимую поддержку. Как?

– Я тебя понял,- ответил ему Евстефеев, чтобы не вытаскивать из Гунько остальные подробности.- Приеду часа через три. Если задержусь, не волнуйся.

– Машину пришлю,- пообещал Гунько.

– Не надо,- отказался Евстефеев.- Сам доберусь. Не мальчик. У меня бесплатный проезд до конца года.

– Как знаешь. А то смотри, намнут бока,- предостерёг с намёком Гунько.

– Сойдёт вместо зарядки, жди,- и Евстефеев выключил радиотелефон. Он сидел в своём домашнем кабинете и читал по экрану компьютера, который самым наглым образом стыбзил с работы, предварительно списав, очередной блок из хитроумной программы составленной ему Тимофеем. Программа ему нравилась, хорошо и быстро усваивалась, что будило в нём жгучий интерес скорее её закончить и приступить к следующей, более сложной. Главный для него волнующий момент был между блоками, где надо было ответить на многочисленные вопросы тестовки. Сейчас он чувствовал, что получит разрешение на изучение следующего блока с первого захода, чего раньше не случалось. На дачу ответов было необходимо часа два. Звонок Гунько несколько выбил его из колеи, но он собрался и вошёл в нужный ритм, стараясь не отвлекаться от темы обучения, раздумьями по поводу предложенной Гунько игры. В конце вопросов тестирования у него ломило шею и казалось, что пальцы перестали слушаться, в глазах рябило от бегущих строк и цветных символов. Он набрал ответ на последний вопрос, бессильно откинулся на спинку кресла, но когда на экране высветилась строка: "Вы сдали цикл с четырьмя ошибками, которые… Допуск в следующий раздел разрешён", он подскочил с восторженным криком: "Ура! Победа!", чем привлёк из соседней комнаты жену.