— Здравствуй. Зачем приехал?

— Внук родился, хочу увидеть.

— Нет.

Отец вздыхает и приглаживает и без того идеально уложенные волосы.

— Аслан, я не враг ни тебе, ни своим внукам. Позволь…

— Я сказал, нет, — перебиваю.

Он смотрит на меня впервые без презрения и злобы. И мне бы радоваться, да поздно, уже не надо. Дождь мелко моросит, неприятно.

— Я думал, ты умнее, — хмыкает. — Но ты так и не остыл. А я ведь делал всё для тебя.

— Я умнее и поэтому ты всё ещё дышишь. А мог бы поймать пулю и всё, — наклоняю голову к плечу. — Никто бы не расстроился. Мы с Шахидом, так точно бы не грустили.

Отец улыбается, но в глазах грусть. Он никому не нужен и сам это прекрасно понимает.

— Не простишь, значит?

— Простил. И даже благодарен за то, что ты сделал. Если бы вы с Мариной не сговорились, я бы не встретил Софию. Теперь я женат на любимой женщине и у меня родился второй сын. Но ты влез в мою жизнь, принял решение, которое не должен был. И поэтому я не хочу иметь с тобой ничего общего. Бизнес твой я вернул, как ты знаешь. Теперь я сам по себе. Детей моих никогда не увидишь. Считай, это твое наказание.

Отец молчит, смотрит под ноги. Что нас связывает? Ничего хорошего, только боль и разочарование.

— Понятно. — открывает заднюю дверь, достает корзину с цветами и большой пакет из детского магазина. Ставит на асфальт. — Забери, всё равно это предназначалось Софии и мальчику. Как его зовут? Это ведь можешь сказать? — в груди на мгновение режет чувство жалости, но это манипуляция, я знаю.

— Шамиль.

— Хорошее имя. Сильное, — кивает. Отец бросает на меня взгляд и садится в машину. Забираю подарки и возвращаюсь в дом. Теперь точка поставлена окончательно.

Шахид и София сидят на диване, Шамиль лежит в шезлонге. Увидев меня, оба напряглись.

— Отец передал, — ставлю цветы на журнальный стол, а пакет оставляю на полу.

— Что он сказал? — Шах закидывает руку на спинку дивана.

— Толком ничего. Я сказал, что детей моих не увидит. И совместных дел не будет больше, — сажусь рядом с женой.

Брат молчит. У нас не принято так обращаться с родителями. Какие бы они не были — родителей надо уважать. Я всегда так думал, пока это всё не случилось. Сейчас же я понимаю, что это уважение не должно быть слепым. Отец всегда потакал нами, потому что знал, мы слова поперёк не скажем. Но всё изменилось.

— Мы пойдём купаться и уходить в ночной сон, — София забирает сына.

— Я поеду уже, — Шах встаёт и целует племянника в голову. — Надеюсь, Шамиль не даст вам жару, — улыбается.

Я тоже надеюсь. Не хочу, чтобы сын выматывал Софию.

Проводив брата, поднимаемся в спальню. Интерьер заметно стал другим. Теперь тут куча детских вещей и принадлежностей. Но мне нравится, так и должно быть.

София купает ребенка в ванночке, рассказывает ему про животных у своего отца. Шамиль, конечно же, ничего ещё не понимает. А я убеждаюсь, что моя жена — это мое благословение. Чем заслужил? И заслужил ли? Но, спасибо, Всевышний. Я буду беречь твой подарок как самую великую драгоценность.

— Уснул, — София садится на кровать и я вижу, что она устала.

— Намылся, наелся, — распускаю светлые волосы. — Ложись, — тяну жену к себе. Она подчиняется и сворачивается эмбрионом у меня под боком.

— Интересно, сколько раз проснется за ночь? Надо помыть бутылочку заранее.

— Помою. Лежи, — удерживаю жену, когда она собралась встать. Ей нужно расслабиться. А мне… утолить голод. Хотя бы немного.

Снимаю с Софии домашние штаны и белье, устраиваюсь между стройных ног. Она нервничает, потому что до таких ласк мы ещё не доходили.

— Аслан, — пытается прикрыться.

— Убери руки и дай мне то, что я хочу, — прикусываю внутреннюю сторону бедра. — Тебе понравится.

София перестает сопротивляться и принимает ласки. Выгибается. Тихо стонет, сжимает простынь. Рот приоткрыт, тяжело дышит. Картина, от которой невозможно оторвать взгляд. Ей хорошо, а мне — ещё лучше. Это чувство, когда доверие смешивается с желанием. Когда отдаешь всего себя, а забираешь ещё больше. Мы летали «солнышком» на этих качелях. Одно удовольствие на двоих. Я терзал её языком до тех пор, пока она не начала плакать от бессилия и полнейшего катарсиса.

— Понравилось, — улыбаюсь, заглядывая в любимые затуманенные похотью глаза.

— Да, — прикрывает лицо ладонью, щёчки красные.

— Не надо стесняться, София. Ты — моя жена и это нормально, — целую в шею.

— Да, наверное. Но… слишком, — всё ещё задыхается. — А ты? — проводит рукой по моему животу.

— А я хочу в тебя, — приспускаю брюки и оказываюсь в тепле. София хватается за плечи и впивается ногтями в кожу. Пока мы были в роддоме, привезли новую кровать. Опробовать бы её возможности, но не в этот раз. Спящий сын рядом не даёт разойтись.

Держу Софию за лицо, глаза в глаза. Близко. Моя. Тело сводит дрожью, мышцы напрягаются. Жена обнимает меня за шею, тянет волосы, а я медленно теряю контроль. Наконец-то всё позади. Мы вместе и никто больше не влезет в нашу жизнь.

— Люблю тебя, — шепчет прежде, чем мы оба распадёмся на части.

Не успеваю ответить, Шамиль подаёт голос. Ну, спасибо, хоть дал закончить приятное дело.

Прошло три года

День рождения жены — один из самых важных дней в году. Готовлюсь к этому празднику за несколько месяцев. Этот год не исключение. Сыновей сдали родителям Софии, а сами вырвались в Кисловодск. Мы часто здесь бываем и всегда с детьми, но в этот раз я решил, что нам наконец-то надо побыть вдвоём.

— Здесь, как всегда очень красиво, — София стоит на балконе и ёжится от холода. Солнце почти село и сразу стало свежо.

— Ты красивее, — обнимаю сзади.

— Скажешь тоже, — смеётся.

— Так я и говорю. Пойдем, замёрзнешь.

В доме приглушен свет, что добавляет атмосферности. Ужин стоит на столе, но ловить закаты и рассветы важнее. Я не спорю. Хочет любоваться красотой — пожалуйста. Мне нравится, что имея всё, София не растеряла свою непосредственность.

У жены звонит телефон и она по видеосвязи общается с Халидом. Что-то опять не получается с домашним заданием по русскому языку. Прикрываю глаза. Мы договаривались с ним, пока мы будем в Кисловодске, он не станет трезвонить матери со своими уроками. Но видимо дело слишком серьезное, раз моей просьбы оказалось недостаточно.

С появлением Софии, Халид стал в одних вопросах самостоятельнее, а в других будто продолжает держаться за её руку. У сына уже проявляются жёсткие черты характера, но слабость перед матерью не проходит. Иногда мне кажется, что он всё ещё тот забитый испуганный ребенок. Но нет. Мальчик растёт и становится мужчиной. Халид наконец-то начал общаться с миром. Обзавелся друзьями и близко общается с Семёном, младшим братом Софии. Оказалось, у них много общих интересов.

Шамиль, мой маленький спокойный лев. Совершенно беспроблемный ребенок. Всегда улыбается, охотно изучает мир и говорит только по делу. Мы ждали, что он будет болтать постоянно, но парень не предпочитает пустые разговоры. Засыпает у меня на груди, держа при этом Софию за палец. Наш сын.

— Дай, я поговорю, — выхватываю у жены телефон. — Халид, ты достаточно взрослый, чтобы справиться самостоятельно. Позволь мне провести время с твоей матерью наедине, — последнее говорю по слогам. София хихикает, а я на грани. Мне нужно всё её внимание, а не вот это всё. Халид бухтит в трубку, сбрасываю и выключаю телефон.

— Успокоился? — кладет в рот кусок мяса, а у меня всё дымится.

— Нет. Если ты не прекратишь так облизывать губы, я возьму тебя прямо здесь, — выпиваю залпом стакан холодной воды.

— То есть… Накажешь?

Не женщина, а сплошная провокация. Она весь день играет на моих нервах и думает, раз у нее сегодня день рождения, то ей всё позволительно. Конечно, ей всегда всё можно. Дразнить, возбуждать, манить. Но я не железный.