Возвращаемся домой и родителей уже нет, наверное, легли спать. Везде стоят цветы и коробки, надо куда-то это убрать.

— Посмотришь подарки? — нюхает прядь и убирает за уши.

— Да, только надо в комнату отнести.

Мы за четыре подхода относим всё ко мне наверх. Комната сразу становится маленькой, хотя она обычного метража. Волнительно разбирать всё и открывать вместе с Асланом.

Мужчина садится на кровать, достает телефон из кармана и кладет на тумбочку.

— Не стесняйся, малышка. Всё для тебя, — хмыкает.

— Ты сам выбирал? — открываю самую маленькую коробку, в ней золотые серьги с огромными голубыми камнями. Наверное, это топаз, но я не уверена. Очень красиво.

— Частично. Расима помогала, — кладет подушку за спину и садится удобнее.

Открываю коробки по очереди и с каждой удивляюсь всё больше. Аслан потратил огромное количество денег. Просто запредельное. Конечно, это всё приятно получать, но… неловко.

Несколько ювелирных наборов, брендовая одежда и сумки, нижнее белье, новый смартфон, косметика, духи. У меня разбегаются глаза.

— Потратился, — убираю последнюю коробку в сторону.

— Не понравилось? — тянет меня за руку. Сажусь к нему на колени.

— Понравилось. Но это всё слишком. У меня столько вещей за всю жизнь не было, — пожимаю плечами.

— Будет ещё больше, — видит губами по виску.

— Мне не надо столько, Аслан.

Мужчина вздыхает и прижимает крепче.

— Знаю, что не надо. Но я по-другому не умею внимание оказывать.

— Материальные подарки тоже важны. Но это перебор. Я хочу просто разговаривать, слушать тебя и узнавать больше, — обнимаю за шею.

— Ладно, будем разговаривать, — прикусывает подбородок.

Правда, поговорить всё-таки не удалось. Мы целовались всё время. Не торопились. Отдавались нежности, которая поглощала и согревала. Аслан не давил, не доминировал. Мы были как будто на равных.

— Люблю тебя, — шепчет. — С ума схожу. Приворожила глазами своими. Теперь сам не свой.

— Или может ты никогда собой не был? — говорю быстрее, чем успеваю обдумать.

Аслан замирает и смотрит с грустью. Проводит рукой по животу, мышцы сразу напрягаются. Под его горячей кожей тело сразу превращается в пластилин.

— Не был, — кивает.

Такой сильный с виду, но такой хрупкий внутри. Аслан пережил много сложных моментов. Как и все люди, конечно. Ни у кого не бывает только белой полосы. Но на всех жизненные обстоятельства влияют по-разному.

У Аслана звонит телефон и он привстает на локтях. Лицо моментально ожесточается, от прежнего спокойствия ничего не осталось.

Подносит телефон к уху и я вижу, что это звонит Марина.

Вот и сказке конец.

— Забери меня, — Марина говорит что-то ещё, но ветер в динамике всё заглушает.

— Что это значит? Где ты? — сжимаю телефон до хруста. Сегодня такой день и всё было так хорошо.

— Я на трассе, но не знаю на какой, — шмыгает.

— Марина, ты должна быть у отца под замком, — кладу руку Софии на ногу, чтобы чувствовать почву под ногами.

— Я сбежала.

Сука.

Это плохо. Это очень плохо.

— Что есть рядом с тобой? Заправка может или кафе?

— Заправка Газпрома. Ты приедешь? Холодно, — голос дрожит.

— Иди на заправку и спроси адрес.

Что в голове у этой женщины? Она точно не в себе. С Мариной в доме отца нормально обращаются. Слежу за этим. Она просто помогает на кухне, но без фанатизма. Отец не выпускает её в город, она гуляет только по территории дома. Для той херни, что Марина наделала — у нее очень лёгкое наказание. И даже здесь опять всё пошло по одному месту.

София целует меня в плечо и выходит из комнаты. Она видела, кто звонит. Расстроилась? Обиделась? Почему как только мы забываем про внешние проблемы, они сразу дают нам подзатыльник.

— Заводская, шестьдесят восемь, — наконец называет адрес. — Аслан, я замёрзла, ты приедешь?

Приеду и придушу тебя.

— Зайди внутрь и жди, — сбрасываю.

Отец не звонил, значит, не знает, что она сбежала. И как смогла через охрану пройти? Помог кто-то? Вряд ли. Никто бы не стал кликать на себя беду.

София возвращается через пару минут. Волосы у лица влажные. Умывалась или плакала? Чувствую тяжесть в груди и вину, что опять это всё. Достало. Не хочу потерять доверие Софии.

— Всё нормально? — спрашивает.

— Не знаю. Но Марина сбежала и теперь на заправке за городом.

— Откуда сбежала? — поднимает брови.

Я не говорил Софии, куда в тот день отвёз Марину. Уверен, она бы отреагировала остро. А я не хотел ругаться.

— После того инцидента, я отвёз Марину к своему отцу. Она помогала на кухне и не выходила в город. Никаких шмоток и развлечений. Это было её наказание за оскорбление в твою сторону.

София качает головой и вздыхает.

— Аслан, мы вроде не в каменном веке живём.

Начинается.

— Да, тогда наказание было бы гораздо хуже. А так, она легко отделалась.

— Марина очень боится твоего отца, это было заметно на дне рождения Халида. Ты думаешь, такой стресс — нормально для ребенка? А если что-то случится?

— Ничего с ней не случится, потому что никто её не нагружает. Сидя почистить картошку — это не нагрузка, София. Тем более, что она физически здорова и ребенок тоже, — встаю.

Не хочу обсуждать Марину с Софией, но вечно всё идёт не по плану.

— Что теперь? — спрашивает тихо.

— Сначала заберу её, потом будет видно, — провожу пальцем по подбородку, София опускает голову. — Подними.

Моя любовь. София не должна грустить. Эти красивые зелёные глаза должны блестеть только от счастья. Всё для этого сделаю.

— Ты практически Байсарова, помни об этом, — касаюсь губами макушки. — Никому тебя не отдам, София. Ты только моя. А я — только твой.

Ненавижу женские слезы, потому что это всегда манипуляция. Но слезы Софии — это кислота, которая меня разъедает. Не хочу, чтобы она плакала и расстраивалась. Когда я уезжал, она смотрела так, будто мы больше не увидимся. Понимаю, как для Софии это всё выглядит, но я не знаю, что делать с Мариной.

Доезжаю до заправки за двадцать пять минут. Марина сидит у аппарата с кофе. Заплаканная, перепуганная. Одета в форму, в которой ходят персонал отца. На ногах тапочки. Сжимаю кулаки.

— Вставай, — киваю в сторону выхода.

— Заплати, пожалуйста, — крутит в руке стакан с кофе.

Рассчитываюсь на кассе, даю девушке сверху ещё пару купюр. Марина выглядит странно, поди распугала всех клиентов.

В машине тепло, с меня три ручья пота. Я взбешён, но даю себе время остыть. Если Марина скажет хоть слово, я её прибью, честное слово.

— Спасибо, что приехал.

— Не обольщайся, — проверяю телефон, может София написала? Но ничего.

— Даже не спросишь, что случилось? — поджимает ноги под себя.

— Марина, ты играешь на моих нервах, но я не понимаю зачем. С нами всё понятно, с ребенком тоже. Какого хрена ты так себя ведёшь? Не можешь спокойно доносить и свалить к чертовой матери⁈

Марина дёргается и начинает плакать. Сжимаю переносицу. Хочу обратно к Софии.

— Почему ты всё время орёшь на меня? Я сбежала, потому что твой отец чудовище и ты сам не лучше! — визжит.

— Я знаю, Марина. Кто он и кто я. Но ты сама накосячила, — открываю окно. Нужен воздух, иначе сойду с ума.

— Он заставлял меня мыть посуду. У меня маникюр вообще-то! И чистить овощи, потом грязь под ногтями, — машет рукой.

— Грязь под ногтями — это ты. Тебя не просили делать ничего сложного. Но ты даже на элементарное не способна.

— Я не прислуга, Аслан. Я — женщина для радости. И ты, между прочим, этим пользовался, пока… — осекается.

— Пока, что? Договаривай.

— Пока София не появилась. Думаешь, я не знаю, что у вас сегодня помолвка была? И что ты потратил космические деньги на подарки? Меня так не баловал.

Если бы мои брови могли взлететь в небо, они бы это сделали. Какого хрена происходит? Саша больше не нужен, теперь я подвернулся?