Спускаюсь в столовую и вижу картину, от которой оставшийся лёд в моей душе трескается.

София и Халид сидят за столом, завтракают и… разговаривают. Не замечают меня, поэтому я просто наблюдаю и стараюсь дышать.

— У тебя было платье принцессы, я такие видел в мультике, — Халид смотрит на жену в полнейшей заинтересованности.

— Да, но как в мультиках я бы не смогла ходить в нем долго. Одного дня достаточно, — улыбается.

— Почему?

— Там корсет, а в нем неудобно сидеть и есть. Можно только стоять.

— Папа тоже был красивый, — хихикает.

— Да, папа был как модель с обложки женского журнала, — они опять смеются.

Халид ест кашу, сам. Это же целое дело накормить его.

— Ты же навсегда с нами, да? — сын перестаёт жевать.

— Навсегда, — София проводит рукой по темным волосам, — И с тобой, и с папой.

Халид бросает ложку и прыгает к Софии в объятия. Я слышу, сын плачет. Она обнимает его, гладит по голове и что-то говорит успокаивающее.

У меня разрывается сердце от этой картины. Мой мальчик. Мой сын, который при живом отце недолюблен. Теперь всё будет по-другому. Теперь нормальная семья.

— Доброе утро, — говорю мягко и присаживаюсь на корточки перед сыном.

София улыбается мне, в глазах слёзы.

— Халид, — кладу руку ему на поясницу, ребенок дрожит, захлёбывается в рыданиях. — Ну, иди ко мне, — беру сына на руки, сажусь на стул.

Я никогда не проявлял нежность к нему. Только указы, приказы и недовольства. Плохой из меня отец, да. Точнее, я отец, но не папа. Наблюдая за Димой и его отношениями с детьми, я понял, что мне надо учиться быть родителем.

— Прости, я не… — Халид начинает оправдываться, но я просто прижимаю его к груди. Он всё ещё плачет, а я качаю сына как маленького.

София уходит на кухню и через пару минут возвращается с тарелкой и чашкой. Ставит передо мной, кладет завтрак и наливает кофе. Моя идеальная жена.

— Хочешь в город сегодня съездим? — спрашиваю, когда Халид успокоился. — Погуляем.

— И с Софой? — переспрашивает.

— Конечно, без нее теперь никуда, — улыбаюсь, но чувствую вину.

Кивает. Вытирает глаза и слезает.

— Я… могу доесть? — смотрит на свою тарелку.

Господи боже. Он так меня боится?

— Разумеется. Остыло, наверное. Давай погреем, — поднимаю голову и вижу Расиму в дверях столовой. Женщина скромно улыбается и на мой кивок забирает у сына тарелку. Через пару минут приносит теплую кашу, которую Халид с удовольствием доедает.

Что-то сломалось. Изменилось. Всё теперь будет по-другому.

— Одевайся. Минут через двадцать поедем, — говорю сыну.

В спальне София не задаёт вопросов о том, что было за завтраком. Обнимает меня за талию и я чувствую в этом поддержку.

— На улице тепло, можно полегче одеться, — открывает шкаф.

— Да. Только…

— Собрать волосы? — хитро улыбается.

— И это тоже.

— А что ещё?

Я уже забыл, что хотел сказать. Колдовские глаза снова припечатывают. Моя жена. Это наше первое утро.

— Аслан? — подходит ближе, смотрит в самую душу.

— Я не знаю, — тяну жену ближе, надавливаю на скулы и снова ставлю метки своими поцелуями.

Мы приехали в парк, в котором я не был… А был ли я здесь вообще? Не помню.

Выходной день, толпа людей. К счастью, Халид не просился на карусели, там битком. Мы прошлись вдоль длинной аллеи и возвращались к машине.

София всю дорогу держала Халида за руку, а он с горящими глазами заглядывал ей в лицо. Я шёл чуть позади и любовался. Моя жена и мой сын.

— Время обеда, — София приобняла меня у машины. Наконец-то вспомнила про мужа.

— Куда поедем? — касаюсь губами макушки. Как же пахнут медовые волосы.

Халид смотрит на нас с интересом и лёгкой улыбкой. Да, сын, всё может быть и так.

— Халид, что хочешь поесть? — спрашивает.

— Суши, — сын опускает голову.

— Значит, едем в суши-бар, да? — София смотрит с улыбкой и я опять теряюсь. Отвезу вас куда угодно, только скажи.

— Да. Но ты не любишь рыбу.

— Съем что-нибудь другое, не проблема, — встаёт на носочки и целует в щёку. Безобидно же всё. Никакой пошлости, но почему так хочется закрыться наедине?

Наблюдаю за ними в зеркало, Халид жмется к жене, кладет голову ей на колени. София гладит его по волосам и обнимает. Где мой мальчик, который до этого сторонился любого контакта? Есть ли шанс, что он поправится?

Они хорошо ладят. Смеются, разговаривают. Мне нравится слушать их щебетание. Не напрягает. Раньше, я психовал практически от любой болтовни.

В кафе мы были похожи на нормальную семью. Сидели рядом, держались за руки.

— Что будет дальше? — спрашивает София, когда Халид отошёл в туалет.

— Ты о чем?

— Ну… чем мне заниматься? Вряд ли ты отпустишь меня работать к папе, — пьет сок из трубочки. Смотрю как Софа обхватывает пластик губами и представляю совершенно другое.

— Никакой работы, — смаргиваю наваждение. — В этом нет необходимости. Если хочешь помогать родителям — это одно, я только «за». Но не ради денег.

— Я не хочу отдаляться от них. Да и хозяйство — это уже привычка. Мне нравится этим заниматься, — улыбается.

— Софа, ещё раз: если хочешь ездить к родителям каждый день и заниматься делами, я не против. Карту я уже сделал тебе, пользуйся. И водитель будет.

— У меня есть деньги, — краснеет.

Вот оно, что. Стесняется тратить мои деньги? Очень мило, но для кого я зарабатываю их?

— Ты моя жена, помнишь? — показываю пальцем на ее обручальное кольцо. — Моя женщина не нуждается ни в чем, потому что у нее всё есть. Привыкай, София. И деньги тратить, и подарки принимать, и дорого одеваться. Всё, что у меня есть — всё для вас. Мне одному не надо. Так что, — замолкаю, когда Халид возвращается. Футболка мокрая на животе, опять руки об себя вытирал.

Сын замечает мой взгляд и переминается с ноги на ногу.

— Я не смог дотянуться до сушилки.

София бросает на меня хмурый взгляд, будто отчитала. А я ничего не успел сказать, только посмотрел. Но мне нравится, что она защищает Халида.

Не люблю азиатскую кухню. Я консерватор и предпочитаю нашу национальную еду. Но сын ест с таким удовольствием, решаюсь всё-таки дать второй шанс роллам. Ну, нормально. Пойдет, чтобы поесть один раз и забыть.

Вернулись домой к вечеру и я очень хотел побыть с женой наедине. Весь день мы посвятили Халиду и я рад этому. Но зверь во мне хочет порцию ласки, иначе начинает клацать зубами.

— Устал? — София придерживает Халида за плечи.

— Да, хочу спать. День был… много всего, — мальчик улыбается.

— Сейчас у тебя каникулы, можем почаще выезжать в город, если хочешь.

— Хочу. Если папа разрешит, — Халид вопросительно на меня смотрит.

— Папа вам всё разрешает, не надо отпрашиваться каждый раз. Одно условие, гуляйте с кем-то из охраны. Наверное, Мурада приставлю, — провожу рукой по бороде.

Халид улыбается, а София целует его в щеку.

— Отдыхай.

Наконец-то заходим в спальню, где я могу распускать руки. Держался весь день.

— Эй, — София практически возмущается, когда я валю ее на кровать.

— Мне полагается вознаграждение, — снимаю с жены свитер.

— Какое ещё вознаграждение? — сопротивляется.

— За терпение. Мне нужен законный поцелуй, — закидываю ее руки наверх и сжимаю запястья. Дышит тяжело, грудь вздымается. Смотрю на красивое нижнее бельё, едва проглядывающие ребра. Мне нужно всё и прямо сейчас.

— И поэтому раздеваешь? Свитер не помешал бы, знаешь ли, — улыбается.

— Всё мешает, всё лишнее, — набрасываюсь.

Сегодня нет вчерашней нежности. Только дикий голод, который нужно утолить, иначе случится катастрофа. Тело дымится, мы снова горим. Эмоции, ощущения. Всё наэлектризовано.

Мы становимся одним целым. София обхватывает меня так крепко, что из груди вырывается рычание. Она выгибается, просит ещё и кто я такой, чтобы отказывать? Ловлю каждую реакцию, касаюсь везде, чтобы усилить её удовольствие.