Марина дёргается будто от пощёчины. А мне хочется её обнять. Возможно у меня крыша поехала, но мне так жаль ее.

— А говорил, что любишь, — смеётся сквозь слезы.

— В молодости я, правда, тебя любил. И полжизни провёл с гадким чувством, что оставил тебя. Но так нужно было. Сейчас у меня есть всё: деньги, статус, власть. И я… не жалею, что тогда так поступил. Но дети… я бы не бросил их, никогда. Теперь София будет полноправной дочерью. Всё ей отдам.

— Мне ничего от вас не нужно, — наконец говорю. Они все поворачиваются в мою сторону. Забыли, что я здесь?

— София, у меня нет детей больше. Всё, что я заработал может отойти племянникам, но я хочу, чтобы перешло тебе. Я виноват перед тобой.

— Отдайте на благотворительность. Я ни в чем вас не обвиняю. Что вы есть, что нет — без разницы. У меня есть родители, в вас двоих я не нуждаюсь. Да и выросла уже, — встаю.

Аслан подходит ближе, но я выставляю руку, чтобы не прикасался. Не хочу.

— София, — кладет руку мне на плечо.

— Я поеду домой. Думаю, я всё услышала, что надо было и нет, — иду в коридор, пытаюсь надеть туфли. Ноги ноют, обувь еле поддается.

— Поехали, — Аслан придерживает меня за талию, пока я обучаюсь.

— Не надо. Вызову такси.

— Ты с ума сошла? Какое такси? — хватает меня за лицо.

— Обычное, номер продиктовать? — не знаю почему огрызаюсь.

Аслан подталкивает меня в подъезд, хлопает дверью. Взгляд опять дикий, злится.

— София, что происходит? — прижимает меня к стене, нависает.

— Отойди, ты давишь, — упираюсь руками ему в грудь, но бесполезно. Эту глыбу не сдвинуть.

— Не отойду. Скажи мне, — держит за подбородок.

— Мурад же здесь? Пусть он отвезёт. Я не хочу с тобой никуда ехать, — отворачиваюсь. Ещё немного и начну плакать. Мне нужен воздух, чтобы всё переварить.

— Мурад, значит? С чего ты про него вспомнила?

Закатываю глаза. Очередная сцена ревности?

— Потому что ты разговаривал с ним, очевидно, что он где-то здесь. Отпусти, Аслан. Я хочу побыть одна какое-то время.

— Что это значит? — наклоняется ещё ниже. Практически прожигает своим взглядом.

— Не будь эгоистом! Оставь меня в покое! Хотя бы на несколько дней. Тебе мало, что ты узнал сейчас? Как будешь жить с этим? А мне как быть? — срываюсь на плач. Больно, очень больно внутри. Ужасная ситуация со всех сторон. Как я вообще в нее попала⁈

Аслан молчит, не трогает меня, но и не отходит.

— Я не отпущу тебя. Мы с этим справимся, — вздыхает.

— Не знаю, кто с этим справится, но точно не я. Отойди, Аслан, дай мне воздуха.

Он наконец-то отходит, а я чувствую, как с плеч свалился камень. Теперь он в груди. Разрастается как раковая опухоль и всё отравляет внутри.

— Я хочу отвезти тебя домой, пожалуйста.

— Нет. Я поеду сама. Ничего не хочу от тебя, Аслан. По крайней мере, сейчас. Дай мне время, — достаю телефон.

— На что время, София? — хватает за локоть. — Ты моя! Уже даже невеста, — показывает на кольцо.

— И поэтому ты обращаешься со мной как тебе хочется? Игнорируя мои просьбы? — смотрю в черные омуты. Какой красивый внешне и какой сложный внутри.

— Ни одну твою просьбу я не пропустил. Не придумывай.

— Я сейчас прошу тебя оставить меня в покое. Но ты злишься, что после всего я не прыгаю к тебе в объятия. Я такая же пострадавшая сторона, Аслан. Из-за тебя, — тыкаю в него пальцем.

Мужчина молчит и что-то в его взгляде меняется. Злость ставится разочарованием. Нежность превращается в вину.

— Иди. Мурад отвезёт тебя.

Я смотрю на него пару секунд, не веря, что он отступил. Не вызывая лифт спускаюсь по лестнице. Ничего не вижу, слезы льются рекой.

Зачем поехала сюда? Зачем вообще… почему именно Аслан, а не кто-нибудь другой? Почему строить отношения так сложно? Почему нельзя просто любить и быть рядом с человеком, а не разбираться в таких конфликтах?

В голове миллион вопросов.

Перед подъездом меня встречает Мурад. Серьезный, собранный. Сажусь в машину, мёрзну. Мужчина поглядывает на меня в зеркало, включает печку.

— Спасибо, — выдавливаю из себя.

Мурад кивает и больше не смотрит на меня. По пути снимаю подвеску и кольцо. Убираю в клатч и не хочу к этому даже прикасаться.

Дом встречает тишиной, родители и братья уже спят. Прохожу в комнату, снимаю дорогое платье, убираю на дальнюю полку в шкафу. Иду в душ, тру мочалкой себя так сильно, чтобы наверняка смыть всю эту грязь. Плачу. В голове снова рой мыслей и вопросов. Ложусь под одеяло, накрываюсь с головой и быстро засыпаю.

Новый день наступает быстрее, чем мне хотелось бы. И несёт в себе новые потрясения. Потому что Аслан так просто не сдается.

Я проспала. Время почти семь утра, а я не могу встать с кровати. Физическое состояние такое же, как моральное — никакое.

Икры болят после вчерашних туфель, больно наступать на ноги. Поясницу тоже тянет, продуло? Этого ещё не хватало.

Спускаюсь на кухню, родители за столом, Семён одевается в школу.

— Доброе утро, — мама замечает меня первой. — Овсянку будешь? Не сладкая получилась, правда.

— Доброе. Не хочу. Спасибо, — ставлю кружку на столешницу.

— Всё нормально? — за спиной голос папы.

Что ему сказать? Что я вляпалась по самое «не хочу» и не знаю, что теперь делать?

— Да, не выспалась просто. Извини, что проспала, случайно вышло, — поворачиваюсь.

Родители смотрят странно, будто всё знают.

— Не за что извиняться, дочь. Ничего страшного не случилось. Поспала и ладно, — папа ободряюще улыбается и мне становится легче.

Сажусь за стол, слушаю как общаются родители. Никогда не видела, чтобы они прямо ругались. Спорили, конечно. Но до оскорблений и унижений дело никогда не доходило. Что нужно сделать, чтобы столько времени прожить вместе и не растерять уважение к человеку? И как нужно любить, чтобы сохранить это тепло?

Вряд ли с Асланом такое возможно. Он либо берет нахрапом и всё становится так, как он хочет. Либо ты упираешься, а потом все равно под его натиском ломаешься.

Вроде и хорошо, что он такой. Человек, который делает. Но в то же время, сложно постоянно балансировать, чтобы Аслан не вышел из себя и чтобы я сама не была ущемленной.

Компромиссы надо искать. А он разве не пошел на уступки? Время дал мне, свыкнуться с мыслью о предстоящем браке. Месяц. Даже смешно. Кто женится через месяц? Всё равно выходит всё так, как он задумал.

— Софа? — папа кладет руку мне на плечо.

— А?

— Спрашиваю, поедешь в город сегодня?

— Нет, не планировала, — отпиваю чай.

— Ладно, тогда сам заберу, — встаёт из-за стола.

— Что заберёшь? — переспрашиваю.

Папа вздыхает и поджимает губы.

— Справку с бассейна, что Семён на соревнованиях будет и не прогуляет школу в эти дни.

Точно. Брат про соревнования рассказывал вчера, как я могла забыть.

— Дочь, ты точно в порядке? — мама спрашивает, когда папа выходит во двор.

— Точно, мам.

— И дело не в парне, который тебе цветы подарил недавно и забрал вчера?

Я практически выплевываю чай. Они всё видели?

— В нём, ты права. Но я не хочу пока… — провожу рукой в воздухе, — Мне пока что нечего рассказать.

Потому что если ты узнаешь правду, мама, то скорее всего откажешься от меня.

— Хорошо. Но если ты захочешь поговорить об этом, мы с папой рядом, — целует в макушку.

Еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. На самом деле, мне очень хочется всё рассказать, но страшно за их реакцию. Особенно за то, что скажет папа.

Полдня проходит за домашними-рабочими делами. Сегодня вообще нет сил, всё очень медленно делаю. Родители видя моё состояние, большую часть работы взяли на себя. В какой момент я стала эмоционально нестабильной? Аж сама себя раздражаю этим.

И больше всего не могу понять, что вчера так сильно меня задело. Ситуация-то не изменилась. Мы все на тех же ролях. Александр появился только — новый персонаж этой мыльной оперы. Обещала, что мы поужинаем сегодня, но я не хочу. И вообще не уверена, что нам стоит общаться. О чем разговаривать? Как я прожила всю свою жизнь, а он практически половину своей?