Эти месяцы я также следил за ней ежедневно. Знал о каждом передвижении, обо всех покупках, встречах и звонках. Я смотрел на свежие фотографии и строил в голове план, как добиться девочку. Между нами было много «но», много неправильного. Если гореть — так сгорать заживо, а не тлеть частями. Но я хотел согреться сам и отдать ей всё своё тепло. И она бы приумножили его, я знаю. Она сделает меня живым. А я буду жить для неё.

Еду в ресторан, где Ахмад собирает гостей. Будет и семья, и партнёры. Толпа людей, в которой легко потеряться. Достаю из внутреннего кармана пиджака продолговатую бархатную коробку. Смотрю на подвеску, которую купил для Софии. Изумруд — под цвет её глаз. Красиво, но все равно недостойно её изящества. Малышка гораздо ценнее. Она сокровище. Моя драгоценность.

— Приехали, Аслан Анварович, — голос Мурада возвращает в реальность.

— Будь на связи. Позвоню, когда понадобишься.

Выхожу из машины, холодный ветер обжигает. Весна хоть и теплая, но под вечер становится свежо. Встречаю знакомых, здороваемся, обмениваемся любезностями.

Она здесь. Я чувствую как меня бьёт током по спине, как тянет магнитом ровно в то место, где София. Прохожу в огромный банкетный зал и да, моя малышка стоит в компании Нарифат и Ахмада. Такая, что глаз не оторвать.

Вечер будет долгим. А ночь… она будет нашей.

— С днём рождения, брат, — подхожу к Ахмаду и протягиваю руку.

Друг широко улыбается, отвечает на рукопожатие.

— Спасибо, Аслан. Рад, что ты нашёл время для меня. Ну, с Нарифат ты знаком давно, а это София — подруга Нари и часть моей семьи, — приобнимает за плечи Софию, а мне хочется ему врезать.

— Мы знакомы, дядя Ахмад, — София чуть жмется к мужчине, будто ищет защиту. От меня?

— Знакомы? — Нарифат и Ахмад переспрашивают в один голос.

— Да, Аслан Анварович… с Мариной, которая моя родная мать, — София отворачивается от меня.

Ахмад удивлённо вскидывает брови. Нарифат прикрыла рот рукой, но тут же взяла себя в руки.

— Вот как, — друг немного растерялся, — Земля круглая, — хмыкает.

Нарифат с какой-то непонятной тревогой смотрит на Софию и мне это не нравится. В чем дело? Что я упустил?

— Папа, мы пойдем за стол, — Нарифат берёт Софию под руку и они уходят к женской части банкета.

Даже не обернулась. В груди неприятно жжёт. Не будет теперь реагировать на меня?

София в длинном тёмно-сером платье. Оно приталенное, но не обтягивает. Плечи и руки закрыты. Вырез подчеркивает тонкую шею, по которой я хочу пройтись губами. Волосы собраны заколкой в лёгкий пучок.

Девушки проходят мимо мужчин и я вижу, что на Софию обращают внимание. Сжимаю зубы. Она красивая. И притягивает так, как ни одна дорого разодетая женщина. А здесь предостаточно таких. Я готов пролить чью-то кровь, если понадобится. И что-то мне подсказывает…

— Аслан, стоит ли мне переживать, что ты смотришь на Софию как голодный волк? — Ахмад смотрит с прищуром. Заметил.

— А что такое, сам глаз на неё положил? — ревность слепит. Хоть и друг, но не позволю.

— София мне как дочь, Аслан. Придушу тебя раньше, чем протянешь руку.

Смотрим в глаза друг другу. Никто не спрячет Софию от меня, в этом нет необходимости. Скорее сам застрелюсь, чем обижу её. Но и другим приближаться не дам.

— Я потерял голову, Ахмад. Два месяца подыхаю, как думаю о ней.

Ахмад смотрит на меня как на дебила.

— Твоя Марина её родная мать? Серьезно?

— Не моя. Но, да.

— Пиздец.

— Да.

— На сколько ты ее старше? — Ахмад сцепляет руки за спиной. Всегда так делает, когда думает.

— Четырнадцать.

— Многовато, — чешет бороду. — Я знал, что София встречалась со своей матерью. Но я не думал, что это именно та Марина. И как это вообще? Прости, Аслан, но выглядит аморально.

Прикрываю глаза. Я знаю как это выглядит. Но мне уже плевать.

— Жизнь такая штука, никогда не знаешь, в какой день тебя возьмут за яйца, — поправляю воротник рубашки.

Ахмад смотрит на девочек и я прекрасно понимаю, о чем он думает.

— Не знаю, Аслан. София выросла на моих глазах. Я давно считаю её своим ребёнком. И за твой интерес, мне хочется снести тебе кабину. — передёргивает плечами, — Не буду лезть, сами разбирайтесь. Если поступишь с ней как тот сопляк, я заступлюсь.

— Какой ещё сопляк? — стало быть, какой-то урод ошивался рядом. Кто такой? Что сделал?

— Сейчас не время для этих разговоров. Долгая история. Потом обсудим, если хочешь.

Киваю. Да, сейчас не время и не место. Ахмада ждут гости. Но, друг в любом случае расскажет мне о Софии то, что я ещё не знаю.

Сажусь за стол, выбираю такое место, чтобы видеть Софию. Нарифат рядом с ней, что-то обсуждают. Малышка моя почему-то не улыбается. Расстроилась, что я здесь? Пусть привыкает, я всегда буду рядом.

Не хочу есть, да и пить тоже. Я морально вымотан, но смотря на Софию, понимаю, что хочу забрать её. Спрятать. Чтобы только для меня была.

Достаю телефон, пишу сообщение: «Прекрасно выглядишь». Отправляю.

Сердце колотится, сжимаю зубы. Смотрю как София достает из сумки смартфон, смахивает блокировку, читает. И долго смотрит в экран, будто поверить не может. Не хочет со мной разговаривать, значит, будем переписываться. Я всегда найду выход.

Что-то печатает в ответ и я подаюсь вперёд. Держу телефон в руке, чтобы не пропустить и секунды, когда придет ответ. Гаджет вибрирует. Читаю: «Спасибо. Вы тоже».

Формальная вежливость, но такое чувство, будто нахрен послала. Так я упёртый. Тянусь к стакану с водой, выпиваю до дна. Холодная жидкость не приводит в чувство. Этот вулкан уже не потушить.

Пишу: «Расстроилась, что меня увидела?»

София не знает, что я наблюдаю за ней со своего места. Вижу, как она придерживает пальцами нижнюю губу, прикусывает. Малышка нервничает и это меня заводит. Значит, небезразличен. Это самое главное. Я бы и с ненавистью справился.

Через десять минут приходит: «Нет, просто не ожидала»

Зато я ожидал и ждал. Молился, чтобы этот день наступил быстрее.

Набираю текст и краем глаза вижу, что София встаёт из-за стола и направляется в сторону балконов. Иду за ней.

— Аслан, ты чего сел так далеко? Давай сюда, — меня перехватывает Разумовский. На таких мероприятиях сидят либо с семьёй, либо рядом с партнёрами. Я выбрал ни то, ни другое.

— Позже, Саша. Дела есть ещё, — хлопаю мужчину по плечу и ускоряю шаг.

Выхожу на балкон. Темно. Летом здесь стоят столы, чтобы гости могли есть прямо на улице. Сейчас тут несколько лавочек и шесть фонарей вдоль здания ресторана. Никого нет.

Ёжусь от прохладного ветра. Где София? Она бы не успела совсем выйти из ресторана. Поворачиваю голову и замечаю хрупкий силуэт в самом углу, где нет лавочек и фонарей. София обнимает себя руками и смотрит на дорогу.

Чем ближе подхожу, тем сильнее разгорается желание укрыть её от всех бед. Просто обнять и спрятать от мира.

— Замёрзнешь, — снимаю пиджак и накидываю ей на плечи. София дёргается и резко поворачивается. Напугалась.

— Не надо, — пытается снять, но я придерживаю лацканы одной рукой.

— Почему? На улице холодно, а ты раздетая.

Ветер дует ей в спину, чувствую её сладкий запах. Едва уловимый, но такой, что хочется идти за ним следом.

— Вы тоже раздетый, — смущается. В глаза не смотрит.

— Мне нормально, — мне жарко. Я горю рядом с тобой, неужели ты не видишь?

Молчим. На улице слышно громкую музыку в ресторане. Гости смеются, хлопают. Я же кожей ощущаю как София прерывисто дышит и хочу забрать эти вздохи себе.

— Нам нужно поговорить, — наконец решаюсь.

— Марине опять плохо? — поднимает голову.

— Нет. С ней всё в порядке, — упоминание этой женщины вызывает тошноту.

— О чем тогда? — снова отводит взгляд.

Беру ее лицо в ладони, глаза в глаза. Она не боится, но опасается. Зрачки расширены, в них можно утонуть. И я бы с радостью прыгнул с головой и захлебнулся. София не отходит назад, не убирает руки. Тепло её нежной кожи рассыпается мурашками по телу.