Мама кивает на слова папы, а я не знаю, что сказать. Вроде и легче стало. А вроде и… Не знаю. Я ожидала другой реакции.

— У тебя всё написано на лице, дочь, — папа хрипло смеётся. — Думала, выгоню тебя из дома или скандал устрою?

— Да, если честно, — кусаю губы.

— А разве я такой? — встаёт.

— Нет, но… Слишком всё непросто.

Папа обнимает меня, и я не могу сдержать слёз. Всё равно чувствую перед ним вину, хотя ничего не сделала.

— Не плачь, дочь. Всё хорошо. Это жизнь, — целует в макушку. — А она не всегда ведёт нас по ровной дороге, — улыбается.

Выдыхаю и прижимаюсь к папе на мгновение.

— Я тебя люблю, — вытираю слёзы.

— Я тебя тоже, — поддевает подбородок большим пальцем, как всегда, делал в детстве.

Аслан всё это время стоял в дверях и наблюдал.

— Нам надо поговорить, Софа, — подходит сзади.

— Поговорите, — папа отходит к столешнице.

Киваю и мы идём с Асланом в мою комнату. Когда оказываемся наедине, мужчина сначала тянет руки, а потом резко опускает. Показываю ему рукой на кровать, потому что сесть больше негде. Сама залезаю с ногами с другой стороны.

— Здесь всё тобой пахнет, — хмыкает и садится.

— Конечно, это же моя комната.

Аслан внимательно смотрит, медлит с разговором. Надо обсудить вчерашнее, но у меня нет моральных сил на это. Чувствую, будто меня выжали как лимон.

— Собери вещи на несколько дней, мы уезжаем.

— Куда?

— В горы.

— В какие ещё горы?

— Кавказские, София. Покажу своё любимое место. Хочу там побыть с тобой. Несколько дней, потом вернёмся, — кладет руку на кровать ладонью вверх.

— Аслан, отпуск — не совсем удачный вариант. Вчера…

— Там и поговорим. Обо всем, София. И о них тоже. И о нас, и как жить дальше будем. Я очень устал. И ты тоже. Я хочу взять передышку, чтобы всё встало на свои места, но не хочу быть один. Сейчас и вообще. Поэтому, пожалуйста, поехали.

— Ты не хочешь быть один?

— Я хочу быть с тобой.

Молчу. В этих словах есть какая-то уязвимость, которая Аслану не свойственна. Кладу руку поверх его ладони и мужчина прерывисто выдыхает. Теплая кожа быстро становится горячей.

— Что мне сказать папе?

— Ничего, я уже всё решил с ним, — смотрит на наши руки.

Поддаюсь душевному порыву, сама не ожидала от себя. Оказываюсь за секунду у Аслана на коленях, его язык у меня во рту, руки в волосах и на талии. Слишком сильно, но слишком мало. Невозможно рядом с ним оставаться в здравом рассудке, Аслан накрывает собой словно шторм. Нет шансов убежать или спрятаться, он полностью поглощает.

— Девочка моя, — говорит на выдохе и прижимается лбом к моему. Тело обмякло, не слушается, пытаюсь встать.

— Куда ты? — держит за руки.

— Вещи собирать уже не надо?

Аслан улыбается уголком губ и тихо смеётся.

— Надо.

— А что вообще брать? Я не была в таких местах, — достаю спортивную сумку из шкафа.

— Что-то теплое и что-то совсем лёгкое. Там днём жарко, а вечером холодно.

Понятно, что ничего не понятно. Закидываю теплый спортивный костюм, свитер, несколько футболок, нижнее бельё. В ванне собираю зубную щётку и крем для лица. Немного переживаю, но это приятная тревога.

Возвращаюсь в комнату, Аслан разговаривает по телефону на своем языке.

— Вроде всё.

— Быстро, — забирает сумку, берет меня за руку и выходим из комнаты. Когда спускаемся, отпускаю его.

— Что такое? — останавливается.

— Там родители, при них не надо.

Аслан хмыкает, но не настаивает.

На кухне папа чинит духовку, которая опять сломалась. Мама занимается рассадой. На фоне играет «Ретро-FM».

— Собрались? — папа бросает отвёртку на пол.

— Да, поедем уже, — Аслан отвечает за нас.

Папа встаёт, вытирает руки об полотенце. Мама успевает поцеловать меня раньше, но папа в это время жмёт Аслану руку.

— Будь на связи, дочь, ладно? — мама поправляет мне волосы.

— Конечно, телефон всегда с тобой.

— Отдыхай, Софа, — папа обнимает меня чуть дольше, чем обычно. Тоже волнуется?

Аслан припарковал машину за большим деревом у соседнего дома, поэтому я и не увидела. Сажусь вперёд, пока Аслан убирает сумку в багажник.

— Мы поедем на машине?

— Да, к утру будем на месте, — нажимает кнопки на панели и поворачивается ко мне. — Поцелуй.

— Звучит не как просьба, — улыбаюсь.

— Я и не прошу.

— Вот именно, — пристегиваюсь.

— То есть — нет?

— Нет. Может быть по приезду. Зависит от того, как будешь себя вести, Аслан Анварович, — смотрю на дорогу, но боковым зрением замечаю, как мужчина удивлённо вскидывает брови. Не знаю, откуда такая дерзость взялась, самой непривычно.

— Ладно, — вздыхает.

Мне хочется засмеяться, но сдерживаюсь. Впереди нас ждут потрясающие три дня, где мы откроемся друг другу с совершенно других сторон.

До Кисловодска остался час. София спит на переднем сиденье, укрытая пледом. Держалась до последнего, но сон оказался сильнее.

Ей нравилась дорога, видел, как блестели глаза. Мы почти не разговаривали, но это не мешало прикасаться. Держать за руку, гладить ладони и сходить с ума от непривычных ощущений в груди. Тянет к Софии сильно. Настолько, что постоянно поглядываю в её сторону, хотя она крепко спит.

Впервые я приехал в Кисловодск с матерью. В Лермонтове жила её тётка, с которой мама была близка. И если отец не противился, то мы периодически сюда приезжали. И каждый раз у меня аж сердце замирало от окружающих пейзажей. Всё было такое яркое, красивое и натуральное. И, главное, здесь никогда не было отца, поэтому мы чувствовали себя в безопасности. Мама здесь улыбалась.

Я купил дом в старой части Кисловодска десять лет назад. С одной стороны улицы частные дома и пятиэтажки. С другой — ведомственный санаторий. Расположение не сильно удачное, потому что не центр. Но из моей спальни видны горы. И ради этого вида, из небольшого, наполовину деревянного дома, я построил своё крепкое убежище. Для Халида, который любит гулять на смотровой площадке, и подкармливать там кошек. И для моей Софии, которая будет в восторге от этого места. Я всё сделал для них, но тогда ещё не понимал этого.

Чем ближе к городу, тем сильнее я чувствую волнение. Всегда так. Сначала тревога, а потом успокоение. Бываю здесь несколько раз в год. И всегда максимум на неделю, на больший срок дела не отпускают. Но всегда это место действует как терапия.

Наезжаю на кочку и София просыпается. Трет глаза и не понимает, где мы.

— Извини, разбудил.

— Ничего. Пора уже вставать, — потягивается.

— Немного осталось, — кладу руку ей на колено и сжимаю.

— Устал?

— Нет, — но, конечно же, это ложь. Спина затекла и надо поспать хоть немного. Почти сутки без сна. София несколько раз спрашивала, может ей пересесть за руль. Но нет, сам привезу нас в этот дом.

София кладет голову мне на плечо и смотрит на дорогу. Нравится, когда так делает. Сразу хочется улыбаться.

Когда заезжаем в город, малышка с интересом крутит головой в разные стороны. Да, София, здесь красиво. Ты ещё не видела Цветочный бульвар. Предвкушаю ее эмоции. Хочу смотреть, впитывать.

— Приехали, — торможу у дома и тяну Софию на себя. Она плавится в моих руках и я теряю контроль над эмоциями. Хочу всё и сразу, но буду ждать.

— Этот дом гораздо меньше, чем тот, — упирается рукой в сиденье между моих ног и задевает промежность. Спокойно, Аслан. София же ничего не замечает и просто разглядывает дом из окна машины.

— Да, я не хотел, чтобы он был особняком. Пойдем.

На улице тепло. Разминаю спину, пятая точка квадратная. Мы останавливались только один раз и это было почти четыре часа назад.

К нам выходит Ирек, который всегда следит за домом в мое отсутствие. Он работал ещё у отца, но после ранения ушел на пенсию. В Кисловодске живут его родители, когда я узнал, то сразу предложил мне смотреть за домом.