Прикрываю глаза. Это вопрос доверия. Отпустить. И ждать, что птичка вернётся в клетку. Но я не хочу держать ее взаперти. Хочу, чтобы сама хотела остаться. Я могу заставить, сломать. Мне ничего не стоит. Но не с ней. С Софией всё должно быть по-другому.

— Хорошо. Я… постараюсь.

София удивлённо вскидывает брови. Не верит? Я тоже. И руки ломает от мысли, что я дам слабину и это обернется очередной болью.

Не даёт мне дальше думать. Наклоняется, утягивает в свою нежность. Целует так, что я готов умереть прямо сейчас, лишь бы не отпускала. Не торопится, наслаждается. Переплетает наши пальцы и поднимает мои руки вверх. Чувствую улыбается, когда не сопротивляюсь. Хочет быть сверху, хочет вести? Хорошо, мне нравится быть снизу. Подстрахую. С ней — всё что угодно. На всё готов. Даже на глотку себе наступить.

— Аслан, — шепчет.

— Моя, какая же ты моя.

Отпуск — это хорошо. Даже такой краткосрочный. Три дня пролетели и сегодня надо возвращаться. Не хочу.

Поворачиваюсь на бок не открывая глаз, провожу рукой по простыни — ее нет. Сажусь. Где?

Первая мысль — сбежала. Почему? Всё же хорошо было. Найду, куда бы не спряталась. В ванной пусто. Тревога смешивается с ревностью. Доверие, Аслан.

Надеваю домашние штаны, выхожу в коридор. В нос ударяет запах блинов или оладьев. Не ушла? Не ушла.

Облегчение моментально накатывает, когда вижу Софию на кухне. Она правой рукой держит половник, а левой вертит сковороду. Тесто шипит и София ждёт, пока оно поджарится. Запах приятный, домашний. У меня текут слюни, но не из-за блинов. Из-за неё.

Я бы смотрел вечность, как она готовит нам завтрак. Но желание прикоснуться — сильнее. Делаю шаг и София сразу поворачивается.

— Доброе утро, — улыбается.

— Доброе. Пахнет, — сгребаю малышку в объятия. Сердце пропускает удар. И хорошо, и тяжело.

— Сейчас сгорит, — отодвигается и быстро переворачивает блин.

Думать бы о чем-то другом, но не получается. Она такая, что хочется подмять под себя и… Хватаю Софию за талию, сажаю на столешницу. Очередная фантазия, которая сейчас станет реальной. София что-то говорит про свою выпечку, отодвигаю сковородку в сторону, выключаю плиту. Ничего не слышу, в ушах шум. София тяжело дышит, зрачки расширены, она готова. Хмыкаю. А я, тем более.

Не близость, а сумасшествие. Не сладкая нежность, а дикая страсть. София царапала мне спину, кусала плечи, а я держал её так, словно боялся, что она исчезнет. Моя тихая лань превратилась в львицу, и теперь уже она диктовала правила. Я отвечал с жадностью, до боли. Мы горели. Каждый её стон сводил с ума и заставлял терять контроль.

Я чувствовал, как её кожа нагревается от моих ладоней, как под пальцами дрожат мышцы. София выгибалась от удовольствия, кричала и звала меня. И я был везде: в теле, в душе и в сердце. Но мне было мало. Я не мог насытиться и успокоиться. Терзал ее как зверь и тут же зализывал раны, не давая ей опомниться.

Мы лежали на полу кухни. Мокрые и уставшие. Медовые волны щекотали нос, я нюхал как одержимый. Спину щипало, но плевать. Давно так не срывало крышу. Или никогда?

— Ты — точно дикарь, — София тяжело встаёт и прикрывается футболкой. Я там уже всё видел, к чему стесняться.

— Сама виновата, — встаю следом за ней.

— И блины остыли уже, — кивает на плиту.

— Можем ещё раз пожарить, хочешь?

Малышка не оценила мою шутку, цыкнула и убежала в ванную. Иду за ней, хочу снова мыться вместе.

— Не прячься, — встаю рядом под душ. София прикрывается руками, что меня раздражает. У нее идеальное тело, которое нужно показывать. Только мне, разумеется.

Она немного сопротивляется, но потом расслабляется. На рёбрах засосы, на пояснице следы от моих пальцев. Перестарался. Хотя сам тоже «пострадал».

— Во сколько выезжаем? — спрашивает, раскладывая блины по тарелкам. Очень вкусно. А от осознания, что их готовила София — мне хочется сожрать и тарелку.

— Как соберёмся. Вечером будем дома.

Она кивает и будто расстраивается. Ничего, скоро приедем ещё раз.

— Давай поговорим о свадьбе, — подаюсь вперёд. София макает блин в сгущёнку и отправляет в рот. Она просто ест, никакого подтекста. Но…

— Рано ещё для свадьбы, тебе не кажется?

— Нормально. Ты моя невеста и я хочу, чтобы быстрее стала женой.

Закатывает глаза. Как-то часто она это делает.

— Я не хочу свадьбу, Аслан. Не с тобой, а вообще. Пустая трата денег и нервов.

— Все девочки хотят белое платье и вот это всё, — удивляет. У нас свадьбы проводятся так, что гуляет весь город, если не район. Традиции, обычаи.

— Я не все. Лучше… — замолкает, когда слышит мяуканье во дворе.

— Лучше, что? — встаю к холодильнику за кошачьим кормом.

Смотрит ошарашенно. Не думала, что я умею пользоваться холодильником? Или что я могу покормить животное? Что не так?

— Лучше просто отвези сюда, в горы, — краснеет и отводит взгляд. Улыбаюсь как пацан.

— Отвезу, — нависаю. Какая же красивая. — Всё что угодно сделаю для тебя.

София всю дорогу ластится. Грустит, и как будто ищет утешение. Приобнимаю её одной рукой, жмется сильнее.

— Что такое? — спрашиваю на заправке. До дома километров сто двадцать примерно. Мы вышли немного размяться.

— Ничего, предчувствие какое-то. Не знаю, — смотрит в сторону на спящую стаю собак.

— Предчувствие по поводу чего?

— Сейчас приедем и снова это всё, — пожимает плечами.

— Мы всё обсудили. Мы вместе и точка, — снимаю пластмассовую крышку со стакана с кофе.

— Я не про это. Александр ещё никуда не делся. Марина тоже себя ведёт странно. Она вроде говорит, что ей на всё плевать. Но ведь она для чего-то начала общаться со мной? Возможно я накручиваю, но ощущение внутри не очень.

— Успокойся. Я всё решу, — отпиваю кофе и хочу его выплюнуть обратно, мерзость.

— Да, но…

— Никаких, но. Доверие — это ведь в обе стороны, так? Вот и учись доверять своему мужчине.

София улыбается уголком губ, а я хочу укусить её за какую-нибудь мягкую часть тела. Что за странные желания? Совсем поплыл, Аслан Анварович.

Подъезжаем к дому Софии. Первое, что делаю, зацеловываю принцессу. У меня она точно не останется, надо продержаться ночь. После Кисловодска расставаться с ней ещё тяжелее.

— Завтра приеду, — достаю сумку и закрываю багажник.

— Хорошо. Может приедешь с Халидом на ужин? Ему понравятся животные, я думаю, — заходим во двор.

Дверь в дом приоткрыта и оттуда слышны ругательства Димы. София в момент напрягается и ускоряет шаг.

— Марина, ты больная или прикидываешься? Я сказал, пошла вон!

Заходим в дом, Марина стоит с чемоданом в коридоре, Дима в дверях кухни. Татьяна за его спиной тихо плачет.

— Папа? — София практически налетает на Марину.

— Дочь, — Марина хватает Софию за руки.

— Не трогай её, — Дима встаёт вперед, закрывая Софу.

Молчание. Дима зол так сильно, что у него на виске вздулась вена.

— Какого хрена ты здесь забыла? — спрашиваю Марину.

— Я пришла пообщаться с дочерью и… с Димой, — отвечает неуверенно.

— А чемодан зачем?

— Подарки им купила, не в чем было столько везти.

— Во-первых, София тебе не дочь. А во-вторых, проваливай, — Дима толкает Марину к выходу.

— Ты даже не даёшь мне возможности поговорить! — Марина практически визжит и София от этого дёргается. Кладу руки ей на плечи, я рядом, ничего не случится.

— У тебя точно не всё в порядке с головой. Я тебя выволоку за волосы, если сама не уйдешь, — Дима в бешенстве и судя по тому, что испуганный Семён стоит у лестницы и не решается пройти, отец их всех пугает нетипичным поведением.

— Папа, не кричи, пожалуйста.

— Да, Дима, не кричи. Давайте поговорим, — Марина тянет руки к Софии, но та отодвигается.