— Что врач говорит?

— Пока ничего, осматривают. Но крови было много, как бы… не случилось страшное, — проводит рукой по волосам.

Блядь. Ребёнок должен выжить. Другого варианта просто не может быть.

Достаю телефон, проверяю. София так ничего и не ответила. Наверное, ещё едет домой, она не гоняет, не отвлекается от дороги. Да, просто ей неудобно. Приедет и напишет.

Врач выходит минут через тридцать. Всё это время я ждал от Софии сообщение и ничего. Чувствую себя куском дерьма. Вечер должен был закончиться нормально, а не так. Я бросил одну женщину, ради другой.

— Всё нормально, Аслан Анварович, — мужчина в возрасте снимает очки, поправляет халат. — Угроза выкидыша была, но вы вовремя успели приехать. Марина Сергеевна подвернула правую ногу, растяжение. Зафиксировали эластичным бинтом, вкололи обезболивающее. Но беременность надо понаблюдать, поэтому оставлю её у нас на несколько дней.

— Беременным нельзя лекарства же, — смотрю на врача в упор.

— Можно, но не все. Я дал щадящую дозу, чтобы она могла хотя бы поспать пару часов.

— Ладно, вам виднее. Ребёнок должен выжить, понимаете? Какой бы сложной ни была ситуация.

— Я понимаю. И делаю всё, что от меня зависит, — дёргается.

— Спасибо, — киваю.

Врач не виноват, что у Марины проблемы с башкой. Как и Дауд. Он и так все её прихоти исполняет. Я уже пожалел, что приставил его. Нормальный адекватный помощник был, как стал курировать Марину, так на вечном стрессе. Надо его заменить кем-то.

Захожу в палату, Марина лежит отвернувшись к окну. Подхожу ближе, поворачивается.

— Зачем пришёл?

— Мой ребёнок мог пострадать, — сажусь на стул рядом с кроватью. — Что случилось?

— Ничего, просто запнулась на лестнице и упала. Я не собиралась специально убивать твоего ребёнка.

Эти слова очень режут слух.

— Если бы ты убила его специально, я бы потом убил тебя, Марина. Не играй с огнем, не потянешь.

— Убил бы мать своей новой пассии? — садится.

— Ты не мать для нее. Просто родила и отдала. Зачем? Неужели материнских чувств совсем не было?

Молчит.

— Марина, я хочу знать правду. Но, в любом случае, поговорю об этом с Димой. И что-то мне подсказывает, он расскажет гораздо больше, — достаю телефон и снова ни одного сообщения. Не нравится мне это. Пишу Дауду, чтобы проверил, где София.

— Мне было восемнадцать, какие дети? Я только окончила школу и не знала, как жить дальше. А тут беременность.

— Сделала бы аборт в таком случае, но ты выбрала рожать.

— Легко отправлять на аборт, когда делать его будут не тебе. Последствия страшные. Это сейчас всё может пройти нормально, но и то, ни один врач не даст гарантию. Тогда всё было не так, — передёргивает плечами.

— Отец Софии, кто он? Ты говорила, что он не знает о существовании дочери. Почему не сказала? — кручу телефон в руке.

— Потому что он из нормальной семьи. У него впереди было успешное будущее. И ребенок, и тем более, от меня, для него был не вариант, — отворачивается к окну.

— То есть ты сама сделала такой вывод? И человек живёт всю жизнь и не знает, что у него есть дочь? Лишила отца ребенка, намеренно. Ты нормальная, Марина? — чем больше узнаю, тем сильнее хочется её придушить.

— Я была знакома с его семьёй и там было всё очевидно. Они хотели ему пару по его же статусу. А я была из простой семьи. Мои родители — никто. Поэтому я и не сказала. Иначе бы отправили на аборт. А мне… было страшно.

Значит, родители — никто? Интересно.

— Твоя семья знала о беременности? — расстёгиваю верхние пуговицы рубашки. Душно. Во всех смыслах.

— Нет. Я скрывала, а потом…

У меня звонит телефон и я останавливаю ее рукой.

— В чем дело, Дауд? — какое-то поганое предчувствие.

— Шеф, София не приезжала домой. Я посмотрел по отслежке в машине, она сейчас на озере, где вы вчера были.

Прикрываю глаза. Ярость, ревность, злость — всё вспыхивает моментально. Какого черта, София? Так расстроилась? Или с кем-то встретилась там? С кем? И поэтому не отвечает мне так долго?

Сжимаю телефон с такой силой, что он хрустит. Надо ехать к ней и самому всё узнать. Бесит. Как всё раздражает.

— Останешься в больнице на несколько дней. И смотри под ноги, чтобы ещё раз не навернуться, — бросаю Марине и выхожу из палаты.

Дауд сидит под дверью, взгляд затравленный. Устал носиться с Мариной, так ещё и Софию надо бдить.

— До утра будь здесь, потом поставлю к Марине кого-то другого. Где сейчас София?

Дауд смотрит в телефон, тыкает на карту.

— Едет в сторону города. Наверное, домой. Конкретно эта трасса ведёт прямо через их дом.

Должно стать легче, что она едет домой, но нет. Чем она занималась всё это время? Одна была или с кем-то? Не хочу допускать мысль, что кто-то был рядом. Я же сразу грохну этого сопляка. Софии нравятся парни ее возраста? Я всё-таки слишком старый для неё? Блядь.

В машине звоню ей. Долго не поднимает и я чувствую, как из ушей идёт пар. Ненавижу, когда меня игнорят.

— Аслан? — слышу ее голос и всё в момент отпускает.

— Ты долго не отвечаешь на сообщения и домой ещё не приехала. В чем дело, София? — еле сдерживаюсь. Хочется орать.

— Хотела побыть одна. Откуда ты знаешь, что я ещё не дома?

Блядь, и даже не пытается оправдаться!

— Потому что ты моя, забыла, малышка? Я знаю каждый твой шаг. Почему ты не поехала сразу домой, как обещала? — завожу машину, еду к ней.

— Я не обещала. Я сказала, что мне пора и не уточняла детали. Поехала на озеро проветрить голову.

Сжимаю руль. Твою мать, София!

— Ты была одна?

— Да.

— А сейчас тоже одна?

— И сейчас тоже одна. Это допрос?

Хорошо, что красный светофор и я остановился. Иначе бы гнал как ужаленный.

— София, я волновался, когда ты не отвечала. Вечер закончился погано, но это не повод нервировать меня, — стараюсь говорить спокойно, но не получается.

— Во-первых, я тебя не нервировала. Во-вторых, я просто была на озере. Ничего страшного не случилось. И я не понимаю, почему должна оправдываться перед тобой.

— Ты — моя женщина, София! Будешь оправдываться и отвечать на мои вопросы, потому что по-другому быть не может.

— Аслан, ты слишком много на себя берёшь. Этот разговор ни к чему не приведёт. Поэтому, поговорим завтра или через время. Спокойной ночи, — скидывает вызов.

Я держу телефон в руках и слышу оглушающую тишину. Она, блядь, бросила трубку? Я много на себя беру? Какого черта?

Нервы на пределе, я зол до такой степени, что хочу всё разнести к ёбаной матери.

Доезжаю до дома Софии минут за пятнадцать. На улице темно, хоть глаз выколи. Фонари есть только вдоль их дома, больше нигде. Надо это исправить, нехер ей по темноте даже на машине ездить.

«Выходи, я подъехал. Если не выйдешь, разбужу весь дом».

Отправляю сообщение и морщусь от этого дебилизма. Манипуляция чистой воды, но нам надо поговорить прямо сейчас. Я хочу ее увидеть.

Через пять минут малая часть ворот открывается и София выходит в домашней одежде. Штаны и толстовка, волосы собраны. Глаза… заплаканные. Такая маленькая и хрупкая, что я теряю запал на ругань.

— Садись, — открываю ей пассажирскую дверь.

Залазит, на меня не смотрит. Ладно, хорошо. Отъезжаю метров на сто от их дома, чтобы не сиганула. Напрягается.

Хочу что-то сказать, но тянет к ней так, что я тяну ее в свои объятия. Она немного сопротивляется и это выводит. Целую её с напором, практически пожираю. Держу за затылок и не даю отодвинуться. Только моя, для меня.

София не успевает отвечать, я знаю, что снова давлю и это для неё слишком. Но не могу по-другому. Её дерзость ранит и я теряю контроль. А я всегда всё контролирую. Выводит меня на эмоции, как пацана.

Провожу рукой по острым ключицам, бархатная кожа ласкает грубую ладонь.

— Где подвеска? — отстраняюсь. София лежит на моем плече и смотрит мне в шею. — Посмотри на меня.