Нужно было действовать. Немедленно. Я схватила телефон. Толик. Только он.

Набрала номер. Гудки были долгими и мучительными. Наконец, на седьмом, он ответил. Голос — хриплый, спросонья, провалившийся на дно вселенной.

— М-м-м? Лера? Ты в курсе, который час? Семь… семь утра… Люди в семь утра спят. Цивилизованные люди. И даже нецивилизованные тоже.

— Толик, — голос мой звучал неестественно ровно, будто я говорила из глубокой заморозки. — Это правда всё было вчера? Тот тип? Браслет?

На том конце провода послышалось тяжёлое дыхание, шорох одеяла, мычание.

— А? Ну… ага… — он, кажется, только сейчас начал приходить в себя. — Браслет… да, кажется, да. Ты кричала, что он у тебя его стащил. Потом убежала куда-то… Мы наши тебя напуганную и растрёпанную. — Толик замолчал, и в тишине я почти физически ощутила, как в его гиковском мозгу шестерёнки медленно поворачиваются, складывая картинку. — Охренеть. Лер, так это правда было? Я думал, мне показалось после трёх коктейлей.

— Не показалось, — отрезала я, уже направляясь из спальни в столовую. — Мне нужно на пары к девяти.

— А мне вот никуда не нужно, — заныл он. — Я хочу спать. Дай мне поспать ещё три часа, ну четыре… и я всё найду. Про этого Сергея. Все его соцсети, аккаунты на форумах для моделистов, переписку в детском саду… Всё.

Я вышла в коридор. Из столовой доносился лёгкий звук посуды и запах свежесваренного кофе. Мама уже была там.

— Мне нужны не его соцсети, — сказала я Толику, снижая голос. — Вернее, не только они. Мне нужны соцсети его матери. Любая информация о ней. Хобби, расписание, любимые места. Штурмовать крепость нужно с самого уязвимого места.

— Лера, да я… — начал он ныть, но я его перебила.

В столовой мама, изящная и свежая, словно только что сошла с обложки журнала, допивала свой апельсиновый сок. Увидев меня с телефоном у уха, она подняла бровь.

— У меня есть информация, — сказала она просто, отставив стакан.

Я на мгновение замерла.

— Толик, отбой, — бросила я в трубку.

— Ура! — тут же просипел он. — Значит, искать ничего не надо? Спа-а-ть…

— Отбой связи, — уточнила я безжалостно. — План в силе. Ищи. Всё. Звони, как будет что-то. — И, не слушая его стонов, положила трубку.

Мама смотрела на меня с лёгким любопытством.

— Через знакомых с йоги я слышала, что мать Сергея Морозова, Елена Викторовна, просто обожает конную езду. У неё даже своя конюшня за городом, она там проводит все выходные. Говорят, страстная любительница.

Мир замер. В моей голове прозвучал оглушительный грохот — это рухнули все мои тщательно выстроенные планы. В том самом рилсике, который я выбрала, как сценарий для действий, мать потенциального жениха была милой, домашней женщиной, которая ходила в кружок кройки и шитья и пекла миндальное печенье. А тут… лошади.

У меня всегда были проблемы с лошадьми. Нет, я не боялась их. Я их не понимала. Эти огромные, нервные, пахнущие потом животные с карими глазами, в которых читалась какая-то древняя, не поддающаяся контролю глупость. Они чувствовали мою неуверенность и всегда вели себя нагло и непредсказуемо. Последний раз, когда отец заставил меня поехать с ним на охоту, я чуть не сломала ногу, пытаясь просто усидеть в седле.

На моём лице должно было отразиться всё отчаяние, потому что мама спросила: — Лера, ты в порядке? Ты как-то странно посмотрела.

— В порядке, — я заставила себя улыбнуться. — Просто… неожиданное хобби. Подумаю над подарком.

Тут её взгляд упал на мою руку.

— А где папин браслет? Ты же его никогда не снимаешь.

Холодная волна прокатилась по спине. Я сделала глоток кофе, чтобы выиграть секунду.

— Решила сегодня не надевать. Не подходит к настроению.

Мама, к счастью, не стала допытываться. Что такое «настроение» дочери по сравнению с новостью о том, что её лучшая подруга улетает на неделю в Милан?

Позавтракав, я вернулась в свою комнату, встала под ледяной душ, пытаясь смыть с себя остатки вчерашней ночи и навязчивые воспоминания. Надела строгий костюм-двойку, соблазнившись на каблуки повыше — они придавали мне уверенности. На лице — маска безупречного макияжа. Никто не должен был увидеть смятение.

Водитель уже ждал у подъездной дорожки. Дорога до университета промелькнула в тумане. Я смотрела в окно, но не видела ни машин, ни людей. Передо мной стояло только одно: насмешливое лицо вора и… лошади. Проклятые, огромные, непокорные лошади.

У входа в университет меня уже поджидала взволнованная Аня.

— Лер! Ну как ты? Я вся извелась! — она схватила меня за руки, осмотрев с ног до головы. — Я уже запустила все свои каналы. Мой двоюродный брат знает одного типа, который как раз крутится вокруг скупки краденого. Мы найдём этого козла, я тебе обещаю!

Её преданность тронула меня. Я улыбнулась, и это была почти что искренняя улыбка.

— Спасибо, Ань. Правда. Я…

И тут моё сердце вдруг замерло, а потом рванулось в бешеной скачке. Мимо нас, задевая плечом, прошёл высокий брюнет в чёрной кожаной куртке. Время остановилось. В ушах зазвенело. Я почувствовала, как по губам пробежал тот самый жар, сладкий и отвратительный, будто от прикосновения раскалённого металла. Я инстинктивно дотронулась до губ пальцами…

Но нет. Конечно, нет.

Это был не он. Просто парень. С обычным лицом, уставшим после вечеринки. Он даже не посмотрел в нашу сторону.

— Лера? Ты чего? — Аня смотрела на меня с беспокойством.

— Ничего. Показалось, — я сглотнула ком в горле и силой воли заставила ноги двигаться вперёд, в здание университета.

Пары шли своим чередом. Я сидела, делала вид, что конспектирую, а сама лихорадочно обдумывала план. Лошади. Нужно было что-то придумать с лошадьми. Может, взять пару уроков? Нанять самого дорогого тренера? Купить самого смирного пони в мире?

На второй паре я машинально полезла в карман пиджака, который была на мне вчера, в поисках жевательной резинки. Вместо неё пальцы наткнулись на сложенный в несколько раз клочок бумаги. Чужой. Грубой, жёсткой, как обёрточная.

Сердце снова ёкнуло, предчувствуя недоброе. Я медленно, почти боясь, развернула его.

Там, выведенным угловатым, энергичным почерком, была всего одна фраза:

«Поймай меня, если сможешь.»

Записка в кармане пиджака жгла меня, как раскалённый уголёк. Грубая бумага, угловатый почерк, наглая фраза: «Поймай меня, если сможешь». Она была материальным доказательством того, что прошлой ночью не было игрой воображения. Этот человек — существовал. Он не просто украл у меня. Он вошёл в моё пространство, в мой университет, и бросил вызов. И теперь этот вызов висел в воздухе, смешиваясь с запахом старого паркета, мела и дорогих духов из аудитории, где я только что сидела.