Я вышла из кабинета с ощущением, что меня только что продали. И хуже всего было то, что я сама согласилась на эту сделку.

В своей комнате я наконец осмелилась взглянуть на телефон. Ничего. Тишина.

Я не выдержала и первой написала Марку.

«Ты там?»

Прошло пять минут. Десять. Полчаса. Ответа не было. Эта тишина сводила меня с ума. Я представляла его где-то в своей квартире, пьющего что-то крепкое, сжимающего кулаки от ярости. Или хуже — совершенно безучастного, потому что я его больше не интересовала. Потому что я стала для него просто ещё одной Соколовой.

Наконец, ближе к вечеру, пришёл ответ. Короткий и убийственный.

«Что тебе нужно?»

Я не знала, что ответить. Извиниться? Объяснить? Оправдаться? Сказать, что он не имеет права меня судить? Всё казалось фальшивым и ненужным.

«Я хочу знать, что ты нашёл. Про ту уборщицу.»

Деловой тон. Самый безопасный.

На этот раз он ответил быстрее.

«Всё, что нужно. Хватит, чтобы начать дело. Но теперь это неважно.» «Почему?»

«Потому что ты всё испортила. Теперь он в курсе, что ты что-то знаешь. Он будет готов. А ты… ты теперь его девушка. Будешь защищать его?»

Его слова жгли, как кислота.

«Я не его девушка!» — отправила я, сама понимая, насколько это звучало глупо после проведённой ночи.

«А кто же? Его шлюха?»

Я аж подпрыгнула от обиды и гнева. Мои пальцы затрепетали над экраном. «Ты не смеешь так со мной говорить! Ты сам использовал меня! Шантажировал! Что я тебе должна? Ничего!»

Я ждала ответного взрыва. Но его ответ был тихим и спокойным, и от этого ещё более страшным.

«Ничего. Ты права. Ничего ты мне не должна. Просто я думал, что ты другая. Что в тебе есть хоть капля чести. Ошибся. Извини, что побеспокоил. Удачи тебе с твоим принцем. Надеюсь, он тебя не сломает совсем.»

И на этом всё. Он не заблокировал меня, нет. Но я чувствовала, что это конец. Дверь захлопнулась. Мост сожжён.

Я бросила телефон на кровать и зарылась лицом в подушки, чтобы заглушить рыдания. Я плакала не из-за него. Я плакала из-за себя. Из-за той Леры, которой больше не было. Из-за той Леры, которая верила, что она охотница, а не дичь. Которая думала, что всё контролирует.

А на деле я была всего лишь пешкой. Пешкой в игре своего отца. Пешкой в игре Сергея. И разменной монетой в войне Марка.

Я потеряла всё. И самое ужасное было то, что я даже не понимала, что именно для меня было ценным. Блестящее будущее с Сергеем? Или тёмное, опасное настоящее с Марком?

Я лишь понимала, что мне безумно, до физической боли, стыдно. И этот стыд был единственным по-настоящему настоящим чувством во всей этой паутине лжи.

Три дня. Семьдесят два часа. Именно столько времени понадобилось моему идеально отлаженному миру, чтобы рассыпаться в прах.

После той ночи с Сергеем и ледяного прощания с Марком я пыталась вернуться к привычной жизни. Я ходила на пары, встречалась с Аней, которая всё пыталась выведать пикантные подробности, отшучивалась. Я даже поехала на очередную тренировку к мадам Элен, где с деланным энтузиазмом пыталась оседлать ненавистного Грома. Но всё было не то. Вкус еды казался пресным, краски мира — тусклыми. Я была как заводная кукла, выполняющая заученные движения, в то время как внутри бушевала буря стыда, гнева и страха.

Сергей звонил каждый день. Его звонки были безупречны — заботливые, внимательные, полные намёков на наше «общее будущее». Он присылал цветы, дорогие безделушки. Он вёл себя как идеальный жених. Но за каждым его словом я слышала скрип хорошо отлаженного механизма управления. Он меня покупал. И я позволяла себя покупать, потому что не видела другого выхода.

Отец был доволен. Дела с Морозовыми шли в гору. Казалось, всё налаживается. Но это затишье было обманчивым. Я чувствовала приближение бури кожей.

На четвертый день всё и рухнуло.

Утро началось со звонка Толика. Его голос, обычно спокойный или насмешливый, был сдавленным, почти паническим.

— Лер… Ты сиди? Лучше сядь.

— Что случилось? — я мгновенно насторожилась, сжимая телефон.

— Антонина Семёновна. Та самая уборщица… Её нашли мёртвой. В её доме. Официальная версия — несчастный случай. Упала, ударилась головой об угол стола. Но… — он замолчал, и я услышала, как он сглатывает. — Но я через одного знакомого мента узнал… Её перед смертью допрашивали. Кто-то очень серьёзный. Угрожали. Выясняли, с кем она общалась в последнее время.

Ледяная волна страха накатила на меня, сжимая горло. Они нашли её. Убрали. Как убрали его отца.

— Марк… — прошептала я. — Он же с ней общался! Они могут выйти на него!

— Именно, — голос Толика дрогнул. — Лер, я сливаю все данные. Стираю всё, что связано с этим делом. И тебе советую забыть, как страшный сон. Эти игры не для нас.

Он положил трубку, оставив меня в оглушительной тишине. Я сидела на кровати, и мир вокруг меня медленно распадался на молекулы. Они убивали. Сергей. Его люди. Они убивали, чтобы замести следы.

Мне стало физически плохо. Я бросилась в ванную и меня вырвало. Слёзы текли по моему лицу сами собой, от ужаса и беспомощности.

В этот момент в квартире раздался пронзительный звук сирены. Тревога! Система безопасности! Кто-то взламывал дверь!

Моё сердце заколотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Я замерла, прислушиваясь. Слышны были приглушённые голоса, тяжёлые шаги в прихожей. Это были не воры. Они шли слишком уверенно.