Я осторожно приподнялась, стараясь не разбудить его. Моё тело ныло приятной усталостью, но душа была пуста и черна, как пепел после большого пожара. Я надела своё чёрное платье, валявшееся на полу, и на цыпочках вышла из спальни.

В гостиной царил идеальный порядок. Ничто не напоминало о вчерашнем ужине. Даже браслет, который он сбросил с моей руки, лежал аккуратно на журнальном столике, будто ждал меня. Я взяла его. Холод металла обжёг ладонь.

Я подошла к панорамному окну. Город просыпался внизу. Люди спешили на работу, строили свои маленькие жизни, не подозревая, какие сделки заключаются высоко над их головами. А я стояла здесь, на вершине его стеклянной крепости, и чувствовала себя вещью. Красивой, дорогой, желанной, но вещью. Он купил меня. Не деньгами. Обещаниями. Силой. Своей невыносимой, отталкивающей и притягательной мужественностью.

И тогда я снова увидела его. Тот силуэт на крыше здания напротив. Может, это была галлюцинация? Игра света? Но нет. Я знала, что это был он. Марк. Он простоял там всю ночь? Он видел… всё?

И тут меня сковало новое, совершенно иррациональное чувство. Не стыд перед собой. Не отвращение к сделке, которую я заключила. А жгучий, унизительный, всепоглощающий стыд перед ним. Перед Марком.

Почему? Что он мне такое? Вор. Навязчивый фанат. Мстительный псих. Он ворвался в мою жизнь, украл у меня, шантажировал, манипулировал. Он не имел никакого права судить меня! Я ему ничего не должна! Никаких обязательств! Я свободная женщина и могу спать с кем хочу!

Но чем громче звучали эти логичные доводы в моей голове, тем острее становилась та боль, что ковырялась у меня в груди. Я вспоминала его глаза в тот момент, когда наши взгляды встретились через стекло. В них не было осуждения. Там была рана. Глубокая, старая, детская рана предательства. И я, сама того не желая, стала тем, кто вонзил в неё нож поглубже.

Я предала его. Не его доверие — его не было. Я предала ту странную, хрупкую связь, что возникла между нами в грязном переулке и на заброшенной автомойке. Связь двух людей, запутавшихся в паутине лжи своих семей. Я перешла на сторону врага. Я легла в постель к человеку, который разрушил его жизнь.

Сзади послышались шаги. Я обернулась. Сергей стоял в дверном проёме, опираясь о косяк. На нём были только низко сидящие спортивные штаны. Он смотрел на меня задумчивым, довольным взглядом хозяина, любующегося своим новым приобретением.

— Ты уходишь? — его голос был хриплым от сна. — Я велел повару приготовить завтрак.

— Мне нужно… мне нужно домой, — я попыталась сделать свой голос твёрдым, но он прозвучал слабо. — Переодеться. Встретиться с отцом.

Он кивнул, подошёл ко мне и обнял сзади. Его руки обвили мою талию, губы прикоснулись к шее. Его тело было тёплым, сильным. От него пахло дорогим постельным бельём, его кожей и сексом. Мой живот предательски сжался от вспышки вожделения.

— Как скажешь, — он прошептал мне в ухо. — Но помни о нашей договорённости. Ты теперь моя. И я не люблю, когда мои вещи задерживаются не на своих местах.

В его словах не было угрозы. Была констатация факта. Ледяная, неоспоримая.

Он отпустил меня и прошёл к кофемашине, будто только что обсудил погоду. — Мой водитель отвезёт тебя. И, Валерия… — он обернулся, и его взгляд стал острым, как бритва. — Насчёт вчерашнего разговора. Про Орлова. Забудь. Это не наша тема. Это прошлое. А мы с тобой — будущее. Правильно?

Я молча кивнула, не в силах выдержать его взгляд.

— Правильно, — он улыбнулся, и его лицо снова стало обаятельным и безопасным. — До скорого, моя прекрасная.

Спуск на лифте показался вечностью. Я стояла, глядя на своё отражение в зеркальных стенах. Девочка в смятом вечернем платье, с растрёпанными волосами и пустыми глазами. Кто эта девушка? Что она сделала?

Машина ждала у подъезда. Я молча села в салон, уставившись в окно. Телефон в моей сумочке молчал. Ни звонков от Ани, ни вопросов от Толика. Только гробовая тишина. Тишина от Марка была самым громким звуком.

Я ждала его гневных сообщений, обвинений, оскорблений. Но ничего не было. Эта тишина пугала больше всего.

Дома меня ждал отец. Он сидел в кабинете за своим массивным столом из красного дерева и смотрел на меня тяжёлым, всепонимающим взглядом.

— Ну что, — произнёс он, откладывая папку с документами. — Как твой вечер с Морозовым-младшим?

Он знал. Конечно, знал. Его люди везде.

— Хорошо, — я села в кресло напротив, чувствуя себя на допросе.

— «Хорошо» — это ничего не значит, Лера. Он сделал тебе предложение?

— Нет. Но… мы стали ближе.

Отец медленно кивнул. — Я слышал. Его люди вышли на моих с предложением о партнёрстве. Очень выгодное предложение. Похоже, ты произвела впечатление.

В его голосе не было ни радости, ни осуждения. Был расчёт.

— Пап… — я заколебалась, но должна была спросить. — А что насчёт… насчёт того дела? Орлова? Сергей говорит, что это прошлое, что не стоит ворошить.

Лицо отца стало каменным.

— Он абсолютно прав. Это закрытая тема. Трагическая ошибка несчастного человека. И точка. — Он посмотрел на меня так, что я почувствовала ледяной холод вдоль позвоночника. — Ты теперь связана с очень влиятельной семьёй, Лера. С такими семьями не воюют. С ними заключают союзы. Ты поняла меня?

Я поняла. Поняла прекрасно. Это был приказ. Молчать и подчиняться.

— Да, папа.

— Хорошо. — Его лицо смягчилось. — Я рад, что ты нашла себе достойную партию. Морозов — сильный игрок. С ним наша семья будет непоколебима.

Он говорил о семье, о династии, о бизнесе. Но не обо мне. Никто не спросил, чего хочу я. Что я чувствую. Меня просто поставили перед фактом. Мой body, моя жизнь стали разменной монетой в большой игре.