— А что… что с его семьёй? — не отступала я, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

— Не знаю. Уехали, наверное. Зачем вы это спрашиваете, Валерия? — его взгляд стал пронзительным, изучающим. — Это как-то связано с тем типом вчера?

Я поняла, что зашла слишком далеко. Он был настороже. — Нет, конечно. Просто… странное совпадение. Имя всплыло.

— В жизни много странных совпадений, — он откинулся на спинку стула, и его лицо снова стало светской маской. — Но лучше не копаться в прошлом. В нём слишком много грязи, которая может испачкать настоящее. Не находите?

Это было предупреждение. Чёткое и недвусмысленное.

Ужин продолжился, но лёгкость исчезла. Мы говорили о нейтральном — о политике, искусстве, путешествиях. Он был блестящим собеседником, остроумным, начитанным. Но я видела напряжение в его плечах, в том, как он слишком часто поправлял манжеты. Я чувствовала, что за его идеальным фасадом скрывается что-то тревожное, почти паническое, когда речь заходила о деле Орлова.

Он отвёз меня домой. У подъезда он вышел из машины, чтобы проводить меня.

— Спасибо за прекрасный вечер, Валерия, — он взял мою руку и поднёс к губам. Его прикосновение было холодным. — Надеюсь, это не последний наш ужин.

— Я тоже на это надеюсь, — улыбнулась я, но моя улыбка была натянутой.

Он уехал, а я осталась стоять на ночной улице, чувствуя себя совершенно опустошённой. Я не получила ответов. Только больше вопросов. И страх.

Я не пошла сразу к себе. Мне нужно было подышать. Я вышла в маленький внутренний дворик нашего дома, где был разбит сад.

Воздух был прохладным и влажным. Я прошлась по дорожке, пытаясь упорядочить мысли. Сергей что-то скрывал. Что-то большое. И он был напуган. Но почему? Из-за Марка? Или из-за чего-то ещё?

Внезапно я услышала шаги позади себя. Твёрдые, быстрые. Я обернулась, сердце уйдя в пятки.

Из тени вышел Марк. Без куртки, в простом чёрном худи, с капюшоном, натянутым на голову. Его лицо было бледным и напряжённым.

— Ну что, принцесса? — его голос звучал хрипло. — Узнала много интересного за ужином?

— Что ты здесь делаешь? — выдохнула я, оглядываясь по сторонам. Дворик был пуст. — Как ты прошёл?

— Я многое могу, — он подошёл ближе, и я увидела в его глазах ту самую боль, которую заметила на старой фотографии его отца. — Ну? Спросила? Что сказал твой ухажёр про моего отца? Что он был неудачником, который сам во всём виноват?

— Он сказал, что это грустная история, — тихо ответила я. — И что не стоит копаться в прошлом.

Марк горько рассмеялся.

— Конечно. Ему бы хотелось, чтобы всё это забыли. Как и твоему папочке.

— Что ты хочешь, Марк? — спросила я, глядя прямо на него. — Чего ты добиваешься? Мести? Денег?

— Я хочу правды! — он внезапно взорвался, и его голос громыхнул в тишине двора. — Я хочу, чтобы все узнали, что они сделали! Твой отец украл у моего отца проект, который был делом всей его жизни! Подкупил судей! А когда отец не смог этого вынести… — он замолчал, сжав кулаки. — А этот, Морозов… Он был тогда помощником прокурора. Он вёл дело. И он похоронил все доказательства! Все! Он помог твоему отцу избежать ответственности!

Я отшатнулась, как от удара. Сергей? Помощник прокурора? Это было… немыслимо. И слишком правдоподобно, чтобы быть ложью. Это объясняло его панику за ужином.

— Ты… ты уверен? — прошептала я. — У тебя есть доказательства?

— Доказательства? — он снова засмеялся, и в его смехе слышались слёзы. — Их уничтожили. Все кроме одного. — Он сунул руку в карман и вытащил старый, потрёпанный диктофон. — Отец успел отправить мне это письмо. Перед тем как… Он рассказал всё. Всю правду. И назвал имена. В том числе и имя того, кто ему «помог» уйти из жизни.

Ледяная рука сжала моё сердце.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что это было не самоубийство, Валерия! — он прошипел, вплотную приблизившись ко мне. Его глаза горели безумием и болью. — Его убили! И я знаю, что твой отец и твой новый бойфренд причастны к этому! И я заставлю их ответить! А ты… — он провёл пальцем по моей щеке, и его прикосновение было ледяным. — Ты будешь моим свидетелем. Хочешь ты того или нет.

Он развернулся и быстро зашагал прочь, растворившись в темноте, оставив меня одну в холодном ночном саду с диктофоном в онемевших пальцах и с правдой, которая была страшнее любой лжи.

Я стояла, не в силах пошевелиться, смотря в ту сторону, где он исчез. Потом медленно подняла диктофон. Маленькая, потрёпанная коробочка, хранящая голос мёртвого человека. Голос, который мог разрушить всё: мою семью, моё будущее, мою жизнь.

И я поняла, что Марк был прав. Игра была окончена. Начиналась война. И я была на передовой.

Я не помнила, как поднялась к себе в квартиру. Диктофон в моей руке казался раскалённым железом, тяжёлым и смертоносным. Я заперла дверь на все замки, включила свет и упала на диван, не в силах сдержать дрожь.

Голос из прошлого. Голос мёртвого человека. Василия Орлова. Отца Марка.

Я долго не могла заставить себя нажать на кнопку воспроизведения. Что, если это правда? Что, если мой отец… Нет. Я отказывалась в это верить. Отец был жёстким, циничным, он мог раздавить конкурента в бизнесе, но убийство? Это было за гранью. И Сергей… блестящий, успешный Сергей, причастный к такому?

Но глаза Марка. Боль в них была слишком реальной, слишком raw, чтобы быть наигранной.

Я сделала глубокий вдох и нажала «play».

Голос, доносившийся из маленького динамика, был спокойным, усталым, но абсолютно трезвым. Не голос сумасшедшего или отчаявшегося самоубийцы.

«Маркуша, если ты это слышишь… значит, со мной что-то случилось. Не верь, если скажут, что это был несчастный случай или я сам… сам наложил на себя руки. Это неправда. Меня запугали. Мне угрожали. Соколов не остановится ни перед чем, чтобы похоронить правду. А тот молодой прокурор, Морозов… он их человек. Он уберёт все улики. Всё, что у меня есть — это эта запись и моя вера в то, что правда всё равно всплывёт. Береги маму. И… прости меня, сынок. Я подвёл тебя…»

На этом запись оборвалась. Я сидела в полной тишине, и по моим щекам текли слёзы. Я не знала этого человека, но его отчаяние, его любовь к сыну и жене, его обречённость — всё это било прямо в сердце. Это был не голос лжеца. Это был голос человека, который говорит правду перед лицом смерти.

Что мне было делать? Пойти к отцу? Устроить сцену? Отдать запись в полицию? Но Сергей Морозов был сыном президента. Его слово против слова мёртвого человека и вора-рецидивиста. Ничего бы не вышло. Только навредила бы себе.