Я вышла и пошла к подъезду, не оглядываясь. Я знала, что он смотрит мне вслед. И я знала, что он сейчас почувствовал себя королем. Его план работал идеально. Его мышка была в ловушке.

Но то, чего он не знал, — это то, что мышка видела всю конструкцию ловушки и уже готовилась ее сломать.

Войдя в свою комнату, я первым делом посмотрела на телефон. Я незаметно записала наш разговор в машине, когда говорила о пари. Его напряжение, его хриплый голос — все это было там. Это было мое первое маленькое доказательство.

Я сохранила запись и спрятала телефон. Мое сердце бешено колотилось, но теперь уже не от боли, а от ярости и решимости.

Он хотел игру? Что ж, он ее получит. И проиграет.

Неделя пролетела в странном танце. Я стала актрисой в своем собственном спектакле. Каждый день я виделась со Степаном, улыбалась ему, целовала его, говорила нежные слова. А внутри все замерзало.

Я стала внимательнее слушать его разговоры с друзьями, особенно с Димой. Я искала зацепки, любую информацию о их планах на мой день рождения.

Сегодня мы были в торговом центре. Степан хотел купить новые наушники. Пока он выбирал, его телефон разрывался от сообщений. Он отвлекся, и я мельком увидела чат с Димой. Сообщение было коротким:

«Готовь деньги, братан. Твой феррари скоро мой.»

Мое сердце упало, но я тут же взяла себя в руки. Нужно было действовать.

Мы вышли из магазина, и он повел меня в маленькое кафе на территории центра. Мы сели за столик в углу.

— Ты выглядишь уставшей, — заметил Степан, заказывая нам кофе.

— Опять не выспалась?

— Немного, — вздохнула я.

— Видишь ли, меня кое-что беспокоит.

— Что такое? — он наклонился ко мне с заботой.

— Кирилл… Он опять ко мне пристает. Говорит, что у него есть какие-то доказательства. Что ты… что ты не любишь меня по-настоящему.

Лицо Степана напряглось.

— Опять этот псих? Я думал, ты с ним уже все выяснила.

— Я пыталась! Но он такой настойчивый. Говорит, что знает о каком-то пари между тобой и Димой. — Я смотрела ему прямо в глаза, стараясь выглядеть напуганной и растерянной.

— Степан, скажи мне, что это неправда. Скажи, что никакого пари нет. Просто чтобы я могла ему это сказать и он наконец отстал.

Он замер. Я видела, как в его голове крутятся мысли. Отрицать? Признаться? Он решил отрицать.

— Маша, конечно же, никакого пари нет! — он взял мои руки в свои. Его ладони были теплыми, но для меня это был холод прикосновения змеи.

— Я же тебе говорил! Этот парень просто больной! Он все выдумывает!

— Но он говорит, что есть свидетели, — не отступала я, делая свои глаза еще больше и несчастнее.

— Он говорит, что кто-то из твоих друзей все подтвердит. Может, поговорить с ними? С Димой, например? Чтобы он сам мне сказал, что это все ложь?

Паника мелькнула в его глазах. Он не мог допустить моего разговора с Димой. Дима наверняка все испортит, не удержав усмешки.

— Нет! — его голос прозвучал резче, чем он планировал. Он тут же смягчил его.

— Я имею в виду… не стоит опускаться до его уровня. Он не стоит твоего внимания. Доверься мне. Я люблю тебя. Разве этого недостаточно?

«Нет, — кричало что-то внутри меня. — Недостаточно».

— Конечно, достаточно, — прошептала я, опуская глаза.

— Просто… мне страшно. Он говорит, что в день моего рождения со мной случится что-то ужасное. Что я запомню этот день навсегда, но не как праздник.

Степан побледнел. Он понял, что Кирилл знает слишком много.

— Ничего ужасного не случится! — он сказал это почти сердито.

— Я же готовлю для тебя праздник! Все будет прекрасно! Ты будешь счастлива!

— Ты обещаешь? — я посмотрела на него с наивной надеждой.

— Конечно, обещаю, — он улыбнулся, но улыбка не дошла до его глаз.

В этот момент я незаметно нажала кнопку на телефоне в кармане куртки. Диктофон.

— Знаешь, Степ, — сказала я задумчиво.

— Я тут думала… Если бы, такое пари и правда было… Мне кажется, я бы даже поняла.

Он снова замер, его кофе остывал, forgotten.

— Что? — он не понял.

— Ну, представь, — я сделала вид, что размышляю.

— Два богатых парня. Им скучно. Один говорит: «Спорим, не сможешь?». А другой такой: «Легко!». И начинается игра… — я посмотрела на него.

— Это же так по-мальчишески, правда? Почти мило. Глупо, конечно, но не злобно.

Он смотрел на меня, не моргая. Он пытался понять, куда я клоню.

— Маша, о чем ты… — он попытался остановить меня.

— Нет, подожди, — я мягко перебила его.

— Я серьезно. Если бы это была просто такая игра… ну, знаешь, чтобы доказать другу, что ты можешь… Я бы, наверное, даже простила. Потому что в процессе игры можно ведь и по-настоящему влюбиться, да?

Я смотрела на него с надеждой. Я давала ему шанс. Шанс признаться. Сейчас, пока не поздно.

Он смотрел на меня несколько секунд, и я видела борьбу в его глазах. Но потом его эго, его уверенность в себе взяли верх. Он решил, что я просто глупая девчонка, которая сама придумала ему оправдание.

Он рассмеялся. Это был тот самый смех, который я слышала на записи — снисходительный и холодный.

— Ты знаешь, Маш, ты права.

— Его голос стал мягким, ядовитым.

— Иногда мы, мужчины, ведем себя как мальчишки. И да, иногда заключаем глупые споры. Ради адреналина. Ради того, чтобы доказать что-то… не другому, а себе.

Мое сердце остановилось. Он говорил. Он признавался, не признаваясь.

— И… и что же нужно доказать? — спросила я, заставляя свой голос дрожать.

— О, много чего, — он улыбнулся, и теперь его улыбка была откровенно жестокой.

— Что ты можешь получить все, что захочешь. Что никакие правила тебе не писаны. Что даже самая неприступная крепость падет, если правильно подобрать ключик.

Я сидела, не двигаясь, слушая его слова. Они были как нож.

— И… что бывает, когда крепость падает? — прошептала я.

Он посмотрел на меня с странным выражением — смесью триумфа и презрения.

— А потом начинается настоящая игра. Самое интересное. Когда все думают, что они чего-то стоят, а на самом деле они всего лишь пешки. И в финале… в финале их ждет большой сюрприз. Такой, который они запомнят навсегда.

Он говорил загадками, но для меня все было ясно. Он наслаждался этим. Наслаждался своей силой, своей властью надо мной.

— Я… я поняла, — сказала я, опуская голову, чтобы скрыть вспыхнувшую в глазах ярость.

— Не грусти, — он потрепал меня по волосам, как ребенка.

— Все будет хорошо. Ты увидишь. Твой день рождения станет… незабываемым.

Он заплатил за кофе, и мы вышли из кафе. Я шла рядом с ним, а в кармане у меня лежал телефон с записью, на которой он практически признался во всем. У меня было доказательство. Не прямое, но очень веское.

Он проводил меня до такси. Перед тем как я села в машину, он поцеловал меня.

— До завтра, моя хорошая.

— До завтра, Степан, — улыбнулась я ему в последний раз.

Когда такси тронулось, я вынула телефон и остановила запись. Я сохранила файл и отправила его себе на почту и в облако. Теперь у меня была страховка.

Я смотрела на улицы города, и во мне не было ни капли сомнения. Он сделал свой выбор. Он решил играть до конца.

Что ж, я готова. Его «незабываемый» сюрприз ждет и его самого. Он думал, что охотится на беззащитную добычу. Он не понимал, что загнанный в угол зверь — самый опасный.

Игра вступила в свою решающую фару. И на кону было уже не его глупый феррари, а его репутация, его гордость и его вера в собственную безнаказанность.

До моего дня рождения оставалось десять дней. Напряжение росло с каждым часом. Я продолжала играть свою роль, но делать это становилось все тяжелее. Каждая улыбка Степану давалась с трудом.

Однажды вечером я сидела в своей комнате и переслушивала запись нашего разговора в кафе. Его холодные, насмешливые слова… Они были лучшим лекарством от любой жалости к себе.