Он рассмеялся.

— Серьезно? Полный ресет?

— А почему нет? — я подмигнула ему.

— Итак, привет. Меня зовут Маша. А тебя?

Он с игривым видом подал мне руку.

— Очень приятно, Маша. Я Кирилл. Я заметил, что ты часто сидишь одна в библиотеке. И подумал… может, составить тебе компанию?

— О, с радостью! — я сделала вид, что застенчиво опустила глаза.

— А что, тебе не скучно со мной? Я ведь такая обычная…

— Ты самая необычная девушка, которую я встречал, — его голос вдруг стал серьезным, и игра закончилась сама собой.

— И мне с тобой никогда не бывает скучно. Настоящей тебе.

Мы сидели, держась за руки, и смотрели, как садится солнце. Было тихо и мирно.

— Я тебя люблю, — вдруг сказал Кирилл. Просто и прямо. Без красивых слов, без пафоса.

Я посмотрела на него. Эти слова не обжигали, как тогда со Степаном. Они согревали.

— Я тебя тоже люблю, — ответила я. И это была правда. Не та бурная, ослепляющая страсть, что заставляет летать, а потом больно падать. А тихое, теплое чувство, похожее на дом. На то самое место, куда всегда хочется возвращаться.

Вечером мы вернулись в общагу. В холле нас ждала Алина с коробкой пиццы.

— Ну что, любовь моя? — она обняла меня.

— Как ваша идиллия?

— Все прекрасно, — я рассмеялась.

— Мы сегодня даже представили, что только что познакомились.

— Что? — Алина подняла брови.

— Вы, ребята, совсем рехнулись. Но это мило. Ладно, садитесь, будем ужинать. Я голодна как волк.

Мы устроились на диване в холле, ели пиццу и смотрели какой-то глупый сериал. Алина болтала без умолку, Кирилл подшучивал над ней, а я просто сидела и слушала. И чувствовала себя частью чего-то целого. Частью этой странной, но настоящей семьи.

Позже, когда Алина ушла к себе, а мы с Кириллом остались одни, он спросил:

— Ты точно счастлива? Вот так, по-настоящему?

— Да, — я ответила, не задумываясь.

— Я не летаю на седьмом небе от восторга. Но я чувствую… гармонию. Как будто все встало на свои места. И мне этого достаточно. Больше чем достаточно.

— И мне, — он улыбнулся.

— Знаешь, я иногда думаю… Может, все это случилось не зря? Все эти страдания с Степаном… Может, они были нужны, чтобы мы с тобой нашли друг друга? Чтобы мы поняли, что такое настоящие чувства?

— Возможно, — я кивнула.

— Но я ни за что не хотела бы пережить это снова. Даже ради тебя.

— Я тоже, — он согласился.

— Но раз уж мы через это прошли… давай просто ценить то, что имеем сейчас.

Он проводил меня до моей комнаты. У двери он нежно поцеловал меня. Это был не страстный поцелуй, а скорее… обещание. Обещание быть рядом. Всегда.

— До завтра, — прошептал он.

— До завтра, — я вошла в комнату.

Я осталась одна, но одиночество больше не давило на меня. Потому что я знала — за стеной есть человек, который думает обо мне. Который любит меня. Не за что-то, а просто так.

Я легла спать и улыбалась. Моя жизнь больше не была сказкой с красивым принцем. Она стала реальной историей. И у этой истории, наконец, появился хороший герой.

Прошло несколько недель с того дня, как Степан исчез. Жизнь вошла в свою обычную колею — пары, сессия, прогулки с Кириллом. Но иногда, как гром среди ясного неба, напоминание о прошлом все же находило меня.

В одну из таких суббот мы с Кириллом пошли в торговый центр за продуктами. Мы болтали о пустяках, выбирая йогурты, как вдруг я услышала знакомый голос. Холодный, насмешливый.

— Ну надо же, какие люди. Уже вместе за покупками? Мило.

Я обернулась. В нескольких метрах от нас, у полки с чипсами, стоял Дима. Он смотрел на нас с той же старой, презрительной ухмылкой.

Кирилл сразу же встал между мной и Димой.

— У тебя есть что сказать, Резников?

— О, успокойся, защитник, — Дима лениво взял пачку с полки.

— Я просто удивлен. Не думал, что вы так быстро устроитесь. Ну, знаешь, после всего того цирка.

— Нам нечего тебе сказать, — твердо произнесла я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— А мне есть что сказать тебе, — он сделал несколько шагов в нашу сторону.

— Степан уехал, знаешь ли. Бросил универ, укатил куда-то в Европу. Благодаря тебе.

— Он сам сделал свой выбор, — сказал Кирилл.

— И получил по заслугам.

— По заслугам? — Дима фыркнул.

— Он просто устал от всей этой драмы. От твоих истерик, — он кивнул в мою сторону.

— Ему надоело, что его пытаются в чем-то обвинить.

Я чувствовала, как по мне разливается знакомая, горькая обида. Но вместе с ней пришла и злость. Он снова пытался все перевернуть с ног на голову.

— Он не устал, — тихо, но четко сказала я.

— Он сбежал. Потому что не смог посмотреть в глаза тем, кого обманул. Потому что оказался трусом.

Улыбка на лице Димы наконец сползла.

— Смотри, что ты говоришь. Ты ведь не знаешь, на что он еще способен.

— Угрозы? — Кирилл шагнул вперед.

— Это уже совсем слабо. Просто отстань от нас. Иди своей дорогой.

— С удовольствием, — Дима бросил на меня последний злой взгляд.

— Только подумай, Машенька. Ты могла бы быть с ним. Жить в роскоши. А теперь что? — Он презрительно скользнул взглядом по нашей корзине с дешевыми продуктами.

— Будешь считать копейки с этим… энтузиастом. Удачи вам. По-моему, она вам понадобится.

Он развернулся и ушел, оставив нас стоять среди полок с едой. В воздухе висела тяжелая, неприятная тишина.

— Не слушай его, — первым нарушил молчание Кирилл.

— Он просто гад. Он пытается тебя задеть.

— Я знаю, — я глубоко вздохнула, чувствуя, как подкатывает тошнота.

— Но… но он прав в одном. Ты не заслужил всего этого. Ты не заслужил этих сплетен, этих взглядов…

— Эй, смотри на меня, — Кирилл мягко взял меня за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— Я заслужил тебя. А все остальное — ерунда. Пустая болтовня. Мне все равно, что они думают. Мне важно только то, что я чувствую, когда ты рядом.

Его слова были как бальзам. Но ядовитое жало Димы все равно глубоко вошло в меня.

Мы закончили покупки и молча поехали обратно в автобусе. Я смотрела в окно и думала о словах Димы. «Ты могла бы быть с ним. Жить в роскоши». Я бы никогда не выбрала это, зная правду. Но почему-то эти слова все равно ранили.

Вечером мы сидели у меня в комнате. Я пыталась читать, но буквы расплывались перед глазами.

— Ты все еще думаешь о том, что сказал Дима? — спросил Кирилл, откладывая свой учебник.

— Да, — призналась я.

— Он как будто вложил мне в голову червячка. Маленького, противного, который шепчет: «А может, ты все сделала неправильно? Может, нужно было просто промолчать?»

— И что бы ты получила, промолчав? — спросил Кирилл.

— Продолжала бы жить с человеком, который презирает тебя? Который смеется над тобой с друзьями? Это лучше?

— Нет, конечно, нет, — я закрыла глаза.

— Но иногда… иногда так хочется просто обычной, спокойной жизни. Без этих драм, без напоминаний.

— Это пройдет, — он обнял меня за плечи.

— Да, сейчас еще свежо. Но с каждым днем будет становиться легче. Мы просто должны быть сильнее их. Сильнее их слов и их злобы.

— А если я не сильная? — прошептала я, прижимаясь к нему.

— Если я устала быть сильной?

— Тогда я буду сильным за нас двоих, — он поцеловал меня в макушку.

— Пока ты не отдохнешь. А потом снова будешь ты. Это как эстафета.

Я рассмеялась сквозь подступающие слезы.

— Глупый.

— Зато твой, — он улыбнулся.

Мы сидели так еще долго, пока за окном не стемнело окончательно. Я слушала его ровное дыхание и чувствовала, как тревога понемногу отступает.

— Знаешь, — сказала я, наконец.

— Дима сказал, что мне понадобится удача с тобой. Но он ошибся. Мне не нужна удача. Мне нужен ты. И у меня он есть. А это гораздо лучше.

Кирилл ничего не ответил. Он просто крепче обнял меня. И в этом объятии было все: и защита, и понимание, и любовь. Та самая, настоящая, которая не боится ни сплетен, ни прошлого, ни ядовитых слов бывших друзей.