— Кто это? — спросил Кирилл с кухни.

Я не ответила. Я открыла сообщение и начала читать. Оно было длинным, очень длинным.

« Маша, я знаю, что не должен этого делать. Я дал себе слово оставить тебя в покое. Но я не могу. Каждый день я думаю о тебе. О том, как я все испортил. Ты была самой настоящей, самой чистой и светлой вещью в моей жизни, полной фальши и расчетов. Я был дураком, слепым и самовлюбленным. Я потерял тебя из-за своей глупости и жестокости. Но я изменился. Правда. Я стал другим человеком. Я учусь быть честным, в первую очередь с самим собой. И эта честность заставляет меня сказать тебе: я никогда не встречал никого похожего на тебя. Никогда. И я знаю, что просить у тебя второго шанса — это наглость. Но я не могу не попросить. Дай нам возможность начать все сначала. С чистого листа. Без пари, без игр, без лжи. Просто дай мне один шанс показать тебе, кто я на самом деле. Кем я могу быть для тебя. Пожалуйста, Маша. Один только шанс».

Я стояла, уставившись в экран, и не могла пошевелиться. Слова плыли перед глазами. Они были полны такой отчаянной надежды, такой… искренности. Это было не похоже на того Степана, которого я знала.

— Маша? — Кирилл подошел ко мне, его лицо выражало беспокойство.

— Что случилось? Ты белая как полотно.

Я молча протянула ему телефон. Он взял его и начал читать. Я видела, как его лицо становилось все более мрачным с каждой строчкой. Когда он дочитал, он медленно опустил руку с телефоном.

— Ну и что ты на это скажешь? — его голос был тихим и ровным, но я слышала напряжение в нем.

— Я… не знаю, что сказать, — честно призналась я. Мое сердце бешено колотилось.

— Это… это так неожиданно.

— Неожиданно? — он фыркнул, но беззлобно.

— Он же уже писал тебе. Просил прощения. А теперь просит шанс. Логичное продолжение.

— Но это же совсем другое! — я посмотрела на него.

— Раньше он просто извинялся. А теперь… теперь он предлагает начать все заново.

— И что, ты хочешь этого? — Кирилл скрестил руки на груди. Его поза была защитной.

— Хочешь стереть все, что было, и начать с ним с чистого листа?

— Нет! — ответила я слишком быстро, и мы оба это поняли.

— Я не хочу. У меня есть ты. Но… но эти слова… Они заставляют задуматься.

— О чем задуматься? — он сделал шаг ко мне.

— О том, какой была бы твоя жизнь с ним? Без финансовых проблем? В красивых квартирах? С поездками за границу?

— Перестань! — я резко сказала.

— Это не про деньги! И ты это прекрасно знаешь! Это про… про чувство вины. Или… или про недосказанность. Как будто наша история тогда не закончилась, а просто замерла. А теперь он предлагает ее переписать.

— А нашу историю ты хочешь переписать? — его голос дрогнул.

— Все, что у нас было? Нашу квартиру, наши вечера, наш пирог, который не получился? Все это ничего не значит по сравнению с призраком из прошлого?

— Кир, я не это имела в виду! — я попыталась взять его за руку, но он отстранился.

— Наша история бесценна для меня! Но его слова… они будят какую-то старую боль. Боль от того, что меня так жестоко обманули. И теперь он говорит, что это была ошибка. Что он сожалеет. И часть меня… маленькая, глупая часть… хочет верить, что это правда. Что он действительно изменился.

— И что тогда? — он смотрел на меня, и в его глазах была настоящая боль.

— Ты встретишься с ним? Дашь ему этот «один шанс»? А что будет с нами? Мы поставим нашу жизнь на паузу, пока ты будешь проверять, стал ли бывший мажор хорошим парнем?

Его слова резанули как нож. Я поняла, какую рану я ему наношу своими сомнениями.

— Нет, — прошептала я.

— Нет, я не хочу ставить на паузу нашу жизнь. Я не хочу терять тебя.

— Но ты еще не ответила ему, — указал он на телефон в моей руке.

— И ты не сказала «нет». Ты говоришь «не знаю». А в таких вещах «не знаю» — это уже плохой знак.

Я посмотрела на экран. Сообщение Степана все еще горело там. Оно было таким искренним. Таким полным надежды. Оно будило во мне ту самую девушку, которая когда-то поверила в сказку.

А потом я посмотрела на Кирилла. На его лицо, которое стало мне дороже всего на свете. На его глаза, в которых я видела наше общее прошлое — не идеальное, но настоящее. Я вспомнила, как он поддерживал меня, когда мне было больно. Как мы вместе смеялись над нашими неудачами. Как строили наше скромное, но такое родное гнездышко.

Я глубоко вздохнула, взяла телефон и начала печатать. Медленно, тщательно подбирая каждое слово.

«Степан, я прочитала твое сообщение. Спасибо, что нашел в себе смелость написать это. Я верю, что ты изменился. И я искренне желаю тебе найти свое счастье. Но мое сердце уже занято. Оно принадлежит другому человеку. Человеку, который был со мной в самые трудные времена. Который любит меня не за что-то, а просто так. Наша история, какой бы болезненной она ни была, осталась в прошлом. И я не хочу ее возвращать. Я не дам тебе второго шанса, потому что у меня уже есть все, что мне нужно. Прошу, не пиши мне больше. Прощай».

Я нажала «отправить» и показала телефон Кириллу. Он прочитал ответ, и его лицо постепенно смягчилось. Напряжение ушло из его плеч.

— Ты уверена? — тихо спросил он.

— Ты ведь могла бы… встретиться с ним. Просто поговорить. Убедиться.

— Могла бы, — согласилась я.

— Но зачем? Чтобы услышать еще больше красивых слов? Чтобы снова запутаться? Нет. Я сделала свой выбор. И я ни о чем не жалею. Мое место здесь. С тобой.

Я подошла к нему и обняла. На этот раз он не отстранился. Он обнял меня в ответ, крепко-крепко, как будто боялся отпустить.

— Прости, что усомнился в тебе, — прошептал он.

— Прости, что заставила тебя усомниться, — ответила я.

Мы стояли так несколько минут, пока на кухне не запахло горелым. Я забыла про ужин.

— Ой! — я вырвалась из объятий и побежала выключать плиту.

Кирилл пошел за мной. Мы смотрели на подгоревшую еду и вдруг начали смеяться. Это был нервный, облегченный смех.

— Ну что, придется заказывать пиццу? — спросил он, вытирая слезу.

— Похоже на то, — я кивнула, все еще смеясь.

— Зато вместе.

— Всегда вместе, — он улыбнулся мне, и в его улыбке снова была та самая, непоколебимая уверенность.

Пока мы ждали пиццу, телефон снова завибрировал. Одно короткое сообщение от Степана.

«Значит всё серьезно. Хорошо. Прощай, Маша. Будь счастлива».

Я удалила переписку. Не с злостью, а с легкой грустью. Как будто закрыла последнюю страницу старой книги, которую больше не буду перечитывать.

— Все кончено? — спросил Кирилл.

— Да, — я положила телефон на полку.

— Окончательно и бесповоротно. Теперь только вперед.

— Тогда вперед, — он взял мою руку.

— К нашей пицце. И к нашей жизни.

И я знала, что это был правильный выбор. Самый правильный в моей жизни. Потому что настоящее счастье — это не красивые слова и не обещания начать все сначала. Это тот, кто остается с тобой, когда ужин подгорает, и тот, с кем даже простая пицца кажется самым лучшим ужином на свете.

Мы сидели в нашем любимом маленьком кафе, том самом, куда мы приходили во все важные моменты. За окном кружились первые снежинки, предвещая скорую зиму.

Мы пили горячий шоколад и молча смотрели друг на друга. После всей истории со Степаном между нами повисло неловкое молчание, которое нужно было развеять.

Кирилл первым нарушил тишину.

— Знаешь, я все думаю о том, что случилось. О тех сообщениях.

Я вздохнула, отодвигая свою кружку.

— Я знаю. И мне жаль, что я так среагировала. Я не должна была сомневаться.

— Нет, — он покачал головой.

— Ты имела право сомневаться. Это же твое прошлое. Оно всегда будет частью тебя. И я… я, наверное, повел себя как ревнивый идиот.

— Ты повел себя как человек, который боится потерять то, что ему дорого, — поправила я его.