— Он… — я попыталась говорить, но голос сорвался.

— Он сказал «провал»?

Кирилл кивнул, его лицо было искажено болью за меня.

— Они планируют устроить тебе вечеринку на твой день рождения. Там, при всех, он все расскажет. Чтобы унизить тебя. Чтобы все видели, как он выиграл.

Слезы текли по моим щекам, но я их не чувствовала. Во мне было только огромное, всепоглощающее чувство пустоты и боли.

— Почему? — прошептала я.

— За что?

— Потому что он ублюдок, — тихо сказал Кирилл.

— И ему скучно. А твои чувства для него — просто игра.

Я закрыла лицо руками и расплакалась. Все это время… все эти прогулки, разговоры, поцелуи… все это была ложь. Холодная, жестокая ложь.

Я чувствовала, как подходит Кирилл. Он осторожно положил руку мне на плечо.

— Уходи, — прошептала я.

— Пожалуйста, уходи.

— Маш…

— УЙДИ! — закричала я, поднимая на него заплаканное лицо.

— Я не хочу, чтобы ты видел меня такой!

Он посмотрел на меня с бесконечной грустью, кивнул и вышел из комнаты.

Я осталась одна. Одна с этой чудовищной правдой. Во мне все было разбито. Все мечты, все надежды… все оказалось пылью.

Пролежав так, не знаю сколько, я поднялась и подошла к зеркалу. Мои глаза были красными и опухшими. Я была той самой дурочкой, которой меня и считали.

Потом во мне что-то щелкнуло. Боль стала сменяться холодной, твердой яростью. Он думал, что может так поступить? Поиграть моим сердцем и выбросить, как мусор?

Я вытерла слезы и взяла телефон. Написала Степану сообщение.

«Привет! Соскучилась по тебе. Может, увидимся завтра? Хочу тебя видеть.»

Он ответил почти мгновенно.

«Конечно, моя хорошая! Я тоже по тебе соскучился. Заеду за тобой в три? Поедем за город, устроим пикник.»

Я улыбнулась. Но это была не та улыбка, что раньше. Это была холодная, решительная улыбка.

«Идеально. Жду.»

Я положила телефон. Хорошо, Степан Громов. Ты хотел поиграть? Что ж, игра началась. Но теперь правила буду устанавливать я. Ты думал, что охотишься на беззащитную мышку? Ошибаешься. У мышей тоже есть зубы.

Я посмотрела на свое отражение в зеркале. В глазах больше не было слез. Только стальная решимость. Он хотел, чтобы я стала посмешищем? Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним.

Я не знала, что в соседней комнате Кирилл стоял, прислонившись к стене, и слушал тишину за моей дверью. Он понимал, что только что разбил мне сердце, но надеялся, что это спасет меня от еще большей боли потом. Он не знал, что его правда разожгла во мне не боль, а огонь мести. Игра только начиналась.

На следующий день ровно в три у подъезда стоял Степан. Не его яркий спорткар, а более скромный, но все равно дорогой внедорожник.

Он вышел, чтобы открыть мне дверь, и улыбался своей обычной ослепительной улыбкой. Но теперь я видела за ней что-то холодное и фальшивое.

— Привет, красавица! — он поцеловал меня в щеку. Его прикосновение заставило меня внутренне содрогнуться, но я улыбнулась в ответ.

— Привет. Как я по тебе соскучилась.

Мы поехали за город. Он вел машину одной рукой, другой держал мою руку. Раньше это вызывало у меня трепет. Сейчас — только тошноту.

— Ты сегодня какая-то задумчивая, — заметил он.

— Все в порядке?

— Да, просто не выспалась, — соврала я.

— Вчера с Алиной долго болтали. Говорили о будущем, о любви… — я сделала паузу, глядя на него.

— Скажи, а ты веришь в настоящую любовь? Такую, которая навсегда?

Он засмеялся, но звук был каким-то напряженным.

— Конечно, верю. Особенно сейчас, когда встретил тебя.

— А ты никогда не боялся, что твои чувства могут быть… ну, не совсем настоящими? — я смотрела прямо на него.

— Что ты можешь принять одно за другое? Например, принять игру за настоящую любовь?

Он на секунду замер, и его пальцы слегка сжали мое запястье.

— Что ты имеешь в виду?

— Да так, просто мысли вслух, — я сделала вид, что смотрю в окно.

— Иногда кажется, что мы все играем какие-то роли. И так легко запутаться, где ты сам, а где твой персонаж.

— Со мной все проще, — он постарался, чтобы его голос звучал легко.

— Я с тобой — это я. Настоящий.

«Врешь, — подумала я. — Врешь, и я это знаю».

Мы приехали на живописную поляну у леса. Он расстелил плед, достал из машины корзину с едой. Дорогие сыры, фрукты, круассаны. Месяц назад я бы пришла в восторг. Сейчас я видела в этом лишь часть его спектакля.

— Как твои дела с отцом? — спросила я, принимая из его рук бокал с соком.

— Все еще давит на тебя?

— Постоянно, — он вздохнул, притворяясь уставшим.

— Опять эти разговоры о том, что я должен быть серьезнее, думать о бизнесе. Иногда мне кажется, что единственное место, где я могу быть собой — это рядом с тобой.

Его слова были такими сладкими, такими правильными. И такими лживыми. Мне хотелось кричать.

— Знаешь, — сказала я, отламывая кусочек сыра.

— Я вчера думала… Мой день рождения уже скоро. Всего через три недели.

Я увидела, как в его глазах мелькнул быстрый, как молния, интерес. Азарт. Как у игрока, который чувствует приближение выигрыша.

— Да, я помнил, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие.

— Я уже начал готовить для тебя кое-что особенное.

— Правда? — я сделала вид, что вспыхнула от радости.

— А что? Можно хотя бы намек?

— Это сюрприз, — он таинственно улыбнулся.

— Но обещаю, это будет самый незабываемый день в твоей жизни. Я соберу всех своих друзей, устроим настоящий праздник. Ты будешь королевой бала.

«Чтобы потом сбросить с трона», — пронеслось у меня в голове.

— О, Степ! — я прижала ладони к груди, изображая восторг.

— Я так мечтала о таком! Ты действительно сделаешь для меня праздник?

— Конечно, — он выглядел очень довольным собой.

— Для моей девочки — все самое лучшее. Только обещай, что придешь. Что не передумаешь.

В его голосе прозвучала легкая, почти неуловимая нотка беспокойства. Он боялся, что его игрушка сломается до финала.

— Я бы ни за что не пропустила это, — сказала я сладким голосом, глядя ему прямо в глаза.

— Я буду ждать этот день как самый главный в своей жизни.

Мы пробыли на поляне еще пару часов. Я смеялась его шуткам, слушала его рассказы, позволяла ему обнимать себя. Каждое прикосновение было как удар током, но я терпела. Я собирала доказательства. Я запоминала каждую его фальшивую улыбку, каждую сладкую ложь.

Когда мы возвращались в город, я сделала следующую часть своего плана.

— Знаешь, мне кажется, Кирилл все еще злится на меня, — сказала я с грустным видом.

— Ну и пусть злится, — он пожал плечами.

— Его проблемы.

— Но мне неприятно. Мы же живем в одном общаге, постоянно видимся. И он… он сказал про тебя какую-то чушь.

Степан насторожился.

— Какую чушь?

— Какую-то ерунду про какое-то пари, — я сделала вид, что мне неловко.

— Говорил, что ты со своим другом Димой поспорил из-за меня. Смешно, правда? Я его даже дослушивать не стала, просто ушла.

Я смотрела на него краем глаза. Он резко сглотнул, и его пальцы сжали руль так, что костяшки побелели.

— Да, смешно, — его голос прозвучал хрипло.

— Полный бред. Он просто сумасшедший.

— Я так и поняла, — кивнула я.

— И сказала ему, чтобы он больше не смел говорить про тебя гадости. Я тебе верю, Степан. Я знаю, что ты не такой.

Он посмотрел на меня, и в его глазах было странное выражение — смесь облегчения и чего-то еще, чего я не могла понять.

— Спасибо, — тихо сказал он.

— Это много для меня значит.

Он проводил меня до общаги. Перед тем как выйти из машины, я поцеловала его в щеку.

— Спасибо за прекрасный день. Я тебя люблю.

Эти слова дались мне труднее всего. Они обжигали губы.

— Я тебя тоже, — ответил он, но его взгляд был отстраненным.