Через полчаса Лена, сияя, забрала свои конспекты.

— Спасибо тебе огромное! Ты просто спаситель! — она ушла, а Кирилл обернулся ко мне.

— Прости, что отвлекся.

— Не извиняйся, — я улыбнулась.

— Мне нравится смотреть, как ты объясняешь. Ты хороший учитель. Терпеливый.

— Не знаю насчет терпеливого, — он усмехнулся.

— Просто помню, каково это — самому не понимать и бояться спросить.

Мы просидели в библиотеке до самого закрытия. Когда мы вышли на улицу, было уже темно и холодно.

— Я не уверена, что сдам, — призналась я, кутаясь в шарф.

— У меня в голове каша.

— Сдашь, — он уверенно взял меня за руку.

— Ты умнее, чем думаешь. Просто тебе не хватает уверенности.

— В отличие от тебя, — я посмотрела на него.

— Ты всегда такой… надежный. Как скала.

Он засмеялся, и его дыхание превратилось в белое облачко на морозном воздухе.

— Скала? Мне бы твою уверенность. Я изнутри совсем не такой надежный. Я тоже волнуюсь. И боюсь завалить. Просто не показываю этого.

— Правда? — мне стало интересно.

— А чего ты боишься?

— Всего, — он пожал плечами.

— Что не сдам сессию. Что не смогу найти нормальную работу после универа. Что… что я тебе не подхожу.

— Опять об этом? — я остановилась.

— Кирилл, мы же уже говорили…

— Знаю, знаю, — он вздохнул.

— Но иногда эти мысли сами лезут в голову. Особенно когда я вижу, как ты легко общаешься с людьми, как тебе даются гуманитарные науки… А я вот только формулы и могу щелкать.

— И что с того? — я тронула его за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Ты думаешь, мне нужен кто-то, кто будет цитировать Шекспира наизусть? Мне нужен ты. Со всеми твоими интегралами и рядами. Потому что когда ты рядом, я чувствую себя в безопасности. И любимой. А это дороже любых знаний.

Он смотрел на меня, и в его глазах таял лед неуверенности.

— Правда?

— Правда, — я встала на цыпочки и поцеловала его в холодную щеку.

— И знаешь что? Мне кажется, мы идеально дополняем друг друга. Ты — моя точность и логика. А я — твоя… ну, не знаю, душа что ли.

Он рассмеялся, и на этот раз смех был легким и свободным.

— Ладно, уговорила. Тогда давай, душа, вернемся к нашим интегралам. Еще пару часов, и потом я отведу тебя домой и куплю тебе горячего шоколада. Как настоящий кавалер.

— О, это я люблю, — я взяла его под руку, и мы пошли по заснеженной улице к общежитию.

Дома мы устроились в холле с кружками горячего шокалада. Алина к нам присоединилась, и мы втроем пытались повторить самые сложные темы.

— Я все равно ничего не понимаю, — ныла Алина, закрывая лицо учебником.

— Лучше бы я пошла на филфак, как хотела.

— Ничего, вместе разберемся, — Кирилл снова взял на себя роль учителя.

Я смотрела на них — на свою лучшую подругу и на своего парня — и чувствовала, как страх перед экзаменом понемногу отступает. Да, он был трудным. Но я была не одна. У меня была команда.

Позже, когда Алина ушла спать, а мы с Кириллом остались вдвоем, он сказал:

— Знаешь, спасибо тебе за сегодня.

— За что? — удивилась я.

— За то, что заставила меня посмотреть на себя по-другому. Я всегда считал свои знания чем-то скучным и неинтересным. А сегодня, когда я помог Лене, и ты сказала, что я хороший учитель… Это было приятно.

— Потому что это правда, — я зевнула, приваливаясь к его плечу. — Ты не просто решаешь задачи. Ты умеешь объяснять. И это настоящий талант.

— Спи, математический гений, — он нежно поцеловал меня в лоб.

— Завтра важный день.

— Я не гений, — пробормотала я, уже почти засыпая.

— Я просто девушка, которой повезло с парнем.

И засыпая, я думала, что, возможно, сдать экзамен — это не самое главное. Главное — пройти через это вместе. И стать от этого только крепче. А все остальное… все остальное приложится.

Экзамен по высшей математике был самым страшным испытанием сессии. Аудитория была набита битком, все нервно перешептывались, листали последние страницы конспектов.

Я сидела рядом с Кириллом. Он поймал мой взгляд и тихо сказал:

— Все будет хорошо. Ты готова.

— Я сейчас умру от страха, — прошептала я в ответ, сжимая в потных ладонях две запасные ручки.

Вошел преподаватель, суровый мужчина лет пятидесяти. Он положил на стол стопку билетов и оглядел аудиторию.

— Приступаем. По одному подходите, тяните билет. На подготовку — двадцать минут.

Сердце у меня ушло в пятки. Я наблюдала, как первые студенты тянули билеты. Кто-то радостно улыбался, кто-то мрачнел.

— Мария Иванова, — наконец назвали мою фамилию.

Я подошла к столу дрожащей рукой. Вытянула билет. Развернула его и прочитала. Три вопроса. Два из них я знала более-менее, а третий… третий был как раз про те самые ряды, которые я никак не могла понять до конца.

Я вернулась на место, чувствуя, как подкатывает паника.

— Какой? — тихо спросил Кирилл.

Я молча показала ему билет. Он взглянул и кивнул.

— Третий сложный. Но ты справишься. Вспомни, что я тебе объяснял. Шаг за шагом.

Я уткнулась в конспект, пытаясь вспомнить все, что он мне рассказывал. Но от волнения в голове была пустота. Я видела знакомые формулы, но не могла сложить их в единую картину.

Подошло мое время отвечать. Я вышла к доске, как на эшафот.

— Начинайте, Иванова, — строго сказал преподаватель.

Первый и второй вопросы я ответила более-менее уверенно. Голос дрожал, но я старалась. Потом настала очередь третьего.

— А теперь охарактеризуйте данный числовой ряд, — сказал преподаватель.

Я посмотрела на формулу, написанную на доске, и почувствовала, как потемнело в глазах. Я забыла все. Абсолютно все. Я стояла и молчала, сжимая в руке мел.

— Иванова? — преподаватель поднял бровь.

— Мы ждем.

В аудитории воцарилась тишина. Я видела, как мои одногруппники смотрят на меня с жалостью. Видела, как Кирилл сжал кулаки, сидя за своей партой. Он не мог мне помочь.

— Я… я не могу… — прошептала я.

— Жаль, — преподаватель покачал головой.

— В таком случае…

— Она может! — вдруг раздался громкий голос с задних рядов.

Все обернулись. Это была Лена, та самая девушка, которой Кирилл объяснял ряды в библиотеке. Она встала, ее лицо было решительным.

— Простите, что перебиваю, Иван Петрович. Но Маша знает этот материал. Она просто растерялась. Я сама не понимала ряды, пока она мне их не объяснила вчера в библиотеке. Она очень хорошо объясняет.

Я смотрела на Лену, не веря своим ушам. Я? Объясняла?

Преподаватель нахмурился.

— Это не экзамен по педагогике, Лена. Иванова должна ответить сама.

— Но она знает! — не сдавалась Лена.

— Просто дайте ей минуту собраться с мыслями!

В этот момент заговорил Кирилл, не вставая с места.

— Иван Петрович, Маша действительно разбирается в теме. Она просто очень волнуется. Я могу это подтвердить.

Преподаватель посмотрел на меня, потом на Лену и Кирилла.

— Хорошо, — он тяжело вздохнул.

— Иванова, успокойтесь. Сделайте глубокий вдох. И попробуйте еще раз. Представьте, что вы объясняете это кому-то, как в библиотеке.

Все смотрели на меня. Десятки глаз. Но теперь в них не было осуждения. Была поддержка. Лена улыбнулась мне и подмигнула. Кирилл смотрел на меня с такой верой, что у меня внутри что-то перевернулось.

Я закрыла глаза на секунду, сделала глубокий вдох, как он и сказал. И представила, что я не на экзамене, а в библиотеке. И объясняю Лене ту самую сложную тему.

Я открыла глаза, взяла мел и начала писать на доске.

— Этот ряд… — мой голос все еще дрожал, но был уже тверже. — Его можно рассмотреть с точки зрения признака…

Я говорила. Говорила все, что могла вспомнить. Не идеально, не так гладко, как Кирилл, но я говорила. Я видела, как преподаватель следил за моими объяснениями и иногда кивал.