Я оттягиваюсь, а затем толкаюсь вперед, и мы оба наблюдаем, как я снова вхожу в нее и выхожу. На этот раз она опускает руку, обхватывает меня двумя пальцами и держит руку там, чувствуя, как я двигаюсь.

— Боже, это так чертовски возбуждает. Потрогай свой клитор, Эв. Покажи мне, как ты трогаешь себя, когда чувствуешь, что я заполняю твою жадную маленькую киску.

Она откидывается назад и приступает к делу другой рукой, поглаживая свой бугорок так, как ей нравится.

— Ты когда-нибудь трогала себя, думая обо мне? — Она кивает, кусая нижнюю губу. Я наклоняюсь и на этот раз беру ее между зубами. — Каждый раз, когда ты кусаешь эту губу, я хочу сделать это за тебя.

— Уокер. Пожалуйста...

— Пожалуйста, что?

— Продолжай. Продолжай трахать меня.

— Я и не собирался останавливаться. — Она и не подозревает, что это не входило в планы.

Я лижу ее губы, переплетаю свой язык с ее, а затем наклоняюсь назад, сжимая ее бедра, чтобы я мог толкаться еще сильнее.

Эвелин вся мокрая. Ее рука движется с бешеной скоростью, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня, пока мы продолжаем двигаться.

— Я кончаю, Уокер, — дышит она.

— Давай, Эв. Сделай это для меня.

Она кричит, когда оргазм накрывает ее, а я продолжаю трахать, каждый толчок усиливает ее оргазм, пока она не достигает кульминации. Я сам почти кончаю, но терплю. Я хочу большего.

Секс с этой женщиной лучше всех моих фантазий, вместе взятых.

Наклонившись вперед, я присасываюсь к ее соску, пока она спускается с вершины оргазма. Я медленно скольжу в нее и из нее, потому что не могу остановиться, хотя знаю, что она, должно быть, очень чувствительна.

— Уокер... — бормочет она, проводя ногтями по моей спине, от чего у меня по коже бегут мурашки.

— Чёрт, Эв. Впивайся ногтями. Заяви свои права на меня.

Она делает, как я говорю, глубоко царапая. Боль разжигает во мне огонь, давая мне новый прилив энергии, и я снова ускоряю темп и вхожу в нее. Слушать эти крики, когда я трахаю ее так сильно, как ей нужно, — это чистое блаженство.

Пот капает с моего лба, но это меня даже не беспокоит, потому что тело Эвелин обхватывает мое, принимая каждый мой толчок.

Когда я чувствую, что моя энергия иссякает, я переворачиваю нас, сажая ее сверху, мой член все еще внутри. Сложив руки за голову, я привожу дыхание в норму, смотрю на это прекрасное создание — мою чертову жену — и говорю ей: — Оседлай меня, Эв. Оседлай этот член, будто он принадлежит тебе.

— Я думала, он и так мой, — говорит она, кружа бедрами и двигаясь вверх-вниз по всей длине.

— Он твой. — Я сажусь, беру ее за подбородок и говорю: — Я хочу, чтобы ты разрушила меня, Эвелин. Разрушь меня, используй меня и забери все, что у меня есть, — потому что я уже отдал тебе всего себя. Теперь я просто хочу, чтобы ты это приняла.

Она замирает, смотрит мне в глаза, а затем наклоняется, чтобы поцеловать. Наш поцелуй неаккуратен и отчаян, а затем, как будто кто-то подстегнул ее, Эвелин приступает к делу, вращая бедрами, двигая телом вверх-вниз и скользя по мне, как настоящая профессионалка.

Я протягиваю руку и играю с ее сосками, нежно дергая их, пока она скачет на мне.

— Да. Продолжай.

— Тебе нравится?

Она кивает, снова кусая губу. — Угу.

Я оставляю одну руку на ее соске, а другой проникаю между ее ног, мягко надавливая на клитор небольшими круговыми движениями. — Как тебе это?

— Боже, да, Уокер. Прикоснись ко мне.

— Все, что тебе нужно. Просто скажи, Эв. Я, блять, дам тебе все, что ты хочешь. — И это, чёрт возьми, не ложь.

— Просто еще этого. — Она закрывает глаза и раскачивается взад-вперед, стонет, когда я попадаю в точку глубоко внутри нее, которая делает ее еще более влажной, чем раньше. А потом ее неглубокое дыхание говорит мне, что она снова собирается кончить.

— Кончи для меня, детка. Сжимай мой член, Эв. Используй меня, черт побери.

— Черт, Уокер. — Она еще несколько раз дергает бедрами, а затем взрывается, дико дрожа, когда очередной оргазм сотрясает ее тело. — О боже. — Она падает на мою грудь, поэтому я ставлю ноги на матрас под ней и продолжаю толкаться, сильнее и быстрее, пока она кричит, вытягивая из себя каждое последнее содрогание. И пока я это делаю, мой член дает мне понять, что он тоже готов кончить.

— Я кончаю, Эв.

— Кончи в меня, — шепчет она мне на ухо, кусая мочку, и я взрываюсь. Горячие струи спермы бьют из меня в презерватив и не прекращаются.

Я не занимался сексом больше года, поэтому удивлен, что продержался так долго. Но когда Эвелин выжимает из меня каждую каплю, все мое тело тает на кровати. Я на грани потери сознания от того, как сильно только что кончил.

— Чёрт, Эвелин. — Я прижимаю ее к себе, обнимаю, целую в висок, пока мы слипаемся от пота.

— Уокер. Это было...

— Я знаю.

Это было последнее из всех моих «впервые».

Эвелин — моя. Эвелин станет моим финалом.

Просто она ещё об этом не знает.

Эвелин

Я хочу, чтобы ты разрушила меня, Эвелин. Разрушь меня, используй меня и забери все, что у меня есть, — потому что я уже отдал тебе всего себя. Теперь я просто хочу, чтобы ты это приняла.

Сквозь жалюзи в моей комнате пробиваются лучи света, будя меня, и воспоминания о прошлой ночи всплывают в голове.

Мы с Уокером занялись сексом. Сногсшибательным, яростным, грязным и невероятно чувственным сексом.

Я вытягиваю руки и ноги, наслаждаясь этой приятной усталостью, ощущением, будто меня использовали, — и тем, что я снова жажду этой разрядки, даже после того, как мы трижды за ночь занялись сексом.

Кажется, уснули мы около трёх утра, после того как Уокер согнул меня через край кровати и отымел сзади — в завершение к семи оргазмам за вечер.

Этот мужчина — настоящий зверь. Боже, он уничтожил меня прошлой ночью — но в самом лучшем смысле. Мне не нужно было просить его быть жёстким, взять контроль, дотронуться до нужного места. Он просто знал.

Он знал, чего я хочу — чего я, впрочем, сама сейчас не до конца понимаю.

И его признание...

Всё это никакая не фальшивка для меня, Эвелин. Я хочу тебя. Не на время. Я всегда хотел.

Это застало меня врасплох, мягко говоря. Но в то же время — это было облегчением. Потому что означало, что мои чувства тоже имеют право на существование.

Не могу поверить, что всё это время он испытывал ко мне чувства. Но если задуматься — сейчас, после этой сексуальной эйфории — его реакция на смерть Джона и то, как он избегал меня с тех пор, становится куда понятнее.

И причина, по которой он на мне женился, — куда сложнее.

Он хочет, чтобы всё было по-настоящему. Он хочет остаться в этом браке.

Но хочу ли этого я?

После прошлой ночи моё тело вполне удовлетворено, но разум — наоборот. Уокер из тех мужчин, которых оставляют навсегда. А навсегда — слово, с которым я почти не сталкивалась.

В старшей школе я не встречалась с парнями всерьёз. Чёрт, я даже девственности лишилась только после переезда в Ньюберри-Спрингс. Случайный секс — это всё, что я знала. Это надёжный способ не привязываться. А после того, что случилось в Далласе, последним, чего я хотела, было снова впустить кого-то в своё сердце. Я поняла: никогда нельзя быть до конца уверенной в чьих-то намерениях — даже в человеке, которому, казалось бы, важнее всего твоё благополучие.

Думаю ли я, что у Уокера нечестные намерения? Ни в коем случае. Этот человек был до боли честен в своём желании помочь мне.

Но было ли в этом браке и какое-то скрытое намерение? Надеялся ли он, что все это произойдет, как только мы будем связаны узами брака? Позволил ли он своим чувствам взять верх над здравым смыслом?