— Какая жадная, — говорю я, облизывая ее. — Ты такая чертовски мокрая для меня, Эвелин. Эта киска жаждет меня.

— Ты делаешь меня мокрой, Уокер.

— Еще бы.

— Пожалуйста, мне нужно больше, — говорит она, когда я снова обвожу языком ее клитор. На этот раз я вставляю в нее два пальца, сгибая их так, чтобы попасть в волшебное место внутри, которое заставит ее кончить.

Я не могу отвести от нее взгляда. Ее голова откинута назад, грудь поднимается и опускается с каждым тяжелым вздохом, соски набиваются под ткань платья, а ноги начинают сжимать мою голову, как ее киска сжимает мои пальцы.

И тогда она кончает.

— О, черт! — кричит она, скача на моем лице, давая мне понять, как ей хорошо. — Да, да, да! — Ее влажность заливает мою руку, но я не перестаю использовать пальцы и рот, пока она не расслабляется и не начинает успокаиваться.

Встав с пола, я вижу, что она лежит на столе, тяжело дыша и совершенно изможденная, прикрывает глаза рукой. — Черт возьми.

Я подношу пальцы ко рту, убеждаясь, что она смотрит, как я слизываю ее соки с руки. А потом расстегиваю последние две пуговицы на рубашке, снимаю ее с рук и бросаю в гостиную. — Мы еще далеко не закончили, Эвелин.

Она поднимается на локтях и облизывает губы, глядя на мою грудь. — Боже, твое тело.

— Оно твое, детка.

— Сколько раз я думала о том, чтобы полизать твой пресс, Уокер... — Она качает головой. — Это так стыдно.

Я беру ее руку и прижимаю к месту, где мой член выпирает из брюк. — Мне так не кажется. — Обхватив ее лицо ладонями, я говорю: — На самом деле, я уверен, что позволил бы тебе делать со мной все, что ты захочешь, женщина.

Она облизывает губы, спрыгивает с кухонного стола и опускается на колени передо мной. — Я хочу попробовать тебя на вкус, — говорит она, расстегивая мой ремень.

— Чёрт, да.

Я смотрю, как она расстегивает мои брюки, опускает молнию, а затем тянет за резинку моих трусов, обнажая член перед ней.

— Боже. — Она обхватывает меня рукой, поглаживая по всей длине, наблюдая, как на кончике появляются капли предсеменной жидкости. — Это будет так приятно.

После того, как я попробовал ее — и просто от того, что она дрочит мне, сопровождая это словами, — я так близок к оргазму, что могу опозориться. Но я постараюсь держаться, как могу, потому что желание увидеть ее губы на члене больше, чем желание дышать.

— Эвелин... — предупреждаю я, и она останавливается, чтобы посмотреть на меня со всей своей внимательностью. — Возьми мой член в свой идеальный маленький ротик. И хорошо отсоси, красавица.

Её глаза вспыхивают от моих слов, и, если бы я не знал её лучше, то решил бы, что эта женщина любит, когда ей приказывают. Как бы она ни старалась убедить всех в обратном.

Она высовывает язык и лижет мой член от основания до кончика. Я становлюсь твердым как сталь, и делаю все, что в моих силах, чтобы запомнить вид ее перед собой, на коленях, с размазанной помадой, смелыми и открытыми глазами, смотрящей на меня и берущей в рот.

Она кружит языком вокруг головки, а затем берет меня глубоко, доходя до самого горла, прежде чем отстраниться и повторить все заново.

— Черт, Эвелин. Сильнее, детка.

Я зарываюсь рукой в ее волосы, растрепывая их, но мне плевать — и я уверен, что ей сейчас тоже плевать. Мы оба участвуем, в этом грязном, плотском, полном вожделения нападении друг на друга.

Я не могу отвести взгляд. Все в том, как она сосет меня, идеально, это воспоминание я никогда не забуду. Но я знаю, что есть еще столько всего, что я хочу с ней сделать сегодня ночью, поэтому с болью отстраняюсь.

Эвелин вынимает меня из своего рта и вытирает губы тыльной стороной ладони. — Теперь ты меня трахнешь, Уокер?

Я наклоняюсь, поднимаю ее с пола, чтобы ноги обхватили мою талию, и направляюсь к лестнице. — Еще бы, я тебя трахну, Эвелин. Ты даже не представляешь, как долго я этого хотел.

— Дай мне это, Уокер. Покажи мне. Пожалуйста. — Она снимает платье через голову, бросает его на пол у подножия лестницы, затем расстегивает лифчик и отбрасывает его в сторону.

Ее грудь прямо перед моим лицом, чертовски идеальная с розовыми сосками. Мой рот мгновенно находит один из них, и я сосу и покусываю бутон, поднимаясь по лестнице.

— В твою комнату или в мою? — спрашиваю я, когда дохожу до лестничной площадки, все еще посасывая ее грудь.

Она снова дергает меня за волосы. — Мне все равно. Только побыстрее, пожалуйста.

Думая, что ей будет удобнее в своей комнате, я направляюсь к ней и открываю дверь ногой. Я грубо целую ее, сжимая ее волосы одной рукой, чтобы удержать ее голову там, где мне нужно. Я лижу ее подбородок, кусаю шею, а затем еще раз сосу сосок, прежде чем бросить ее на кровать.

Боже, она такая чертовски идеальная.

Ее круглая попка, широкие бедра, мягкий живот, упругая грудь, эта застенчивая улыбка, которую она сейчас направляет на меня... Эта реальность настолько невероятно идеальна, что может показаться сном.

Но я знаю, что это чертовски реально, потому что я все это чувствую.

— Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь ходить, Эвелин, — говорю я, снимая брюки и трусы. Гладя свой член, я смотрю на нее, чувствуя это властное желание кончить на ее шелковистую кожу, завладеть ею самым плотским образом.

Но сегодня вечером единственное, что меня волнует, — это то, чтобы она кончала снова и снова.

— У тебя есть презервативы? — спрашивает она, и в этот момент я благодарен, что купил их несколько недель назад. Я хотел быть готовым на случай, если мы дойдем до этого момента. Оптимизм, очевидно, подтолкнул меня к этому решению.

— Да. Сейчас вернусь. — Я практически бегу через коридор, беру пачку, чтобы у нас было достаточно на потом, а затем спешу обратно, разрываю одну упаковку и надеваю презерватив, пока Эвелин смотрит.

— Как ты хочешь меня, Уокер? Как ты хочешь свою жену?

Навсегда, Эвелин, хочу сказать я. Я хочу, чтобы эта женщина была моей. Я хочу защищать её, быть рядом, показывать ей всё, что она заставляет меня чувствовать.

Но вместо этого я просто говорю:

— Во всех смыслах, в которых могу тебя иметь.

Сейчас главное — сделать так, чтобы эта женщина почувствовала себя чертовой богиней. А что я получу от этого? Уверенность в том, что я и мой член, сделали это с ней.

— Лежи так, детка. Дай мне трахнуть тебя, прежде чем я посмотрю, как ты скачешь на мне.

Она ухмыляется мне, лежа на спине. — Я определенно хочу поскакать на тебе, ковбой.

Поставив колени на кровать, я ползу над ней, раздвигаю ее ноги и еще несколько раз лижу ее киску, чтобы убедиться, что она готова ко мне. Я толстый, и я хочу, чтобы ей было комфортно.

Когда я приставляю свой член к ее входу, мы оба смотрим, как я медленно вхожу, чтобы не причинить ей боль. Это зрелище — одно из самых прекрасных, что я когда-либо видел.

— Боже. Посмотри на себя, Эвелин. Посмотри, как ты принимаешь мой член. — Я не могу отвести взгляд. Ее киска всасывает меня, и я с трудом сдерживаю желание кончить.

— Ты такой большой, Уокер, — стонет она, толкая бедрами в мою сторону, пытаясь принять меня еще глубже. Но это слишком быстро.

— Расслабься, Эв. Медленнее, детка. Раскрой свою киску и почувствуй каждый сантиметр меня.

Огонь в ее глазах растапливает меня. — Боже, твой рот.

— Тебе нравится, да? — спрашиваю я, наклоняясь и толкаясь немного сильнее. Она кивает. — Тебе нравится, когда я говорю о твоей киске, да? Тебе нравится слышать грязные слова из моего рта?

— Боже, да, — говорит она, задыхаясь, когда я вхожу еще немного. Я почти полностью вошел, но часть меня любит это, наблюдать, как она открывается мне, чувствует себя комфортно со мной, находится в этом со мной.

Это так чертовски возбуждает.

Мы едва начали, а я уже знаю, что это будет лучший секс в моей жизни.

Я вхожу до конца, заставляя нас обоих стонать, а затем Эвелин вздыхает, стонет и начинает покачивать бедрами. — О Боже, Уокер. Пожалуйста, двигайся.