— Мама, этого достаточно. Хватит, — тихо ругается Сол, но она снова поворачивается ко мне лицом, а ее голос становится громче.

— Он был здесь на каникулах. Тосковал по дому. Ему следовало остаться со своим братом. Все изменилось...

— Мама! — отпустив ее руки, он тут же обхватывает ладонями ее лицо, чтобы заставить посмотреть на него. Он говорит по-французски своим низким, успокаивающим басом, пытаясь поймать ее безумный взгляд.

Ее широко раскрытые глаза сужаются, и на долю секунды мне кажется, что она снова собирается успокоиться, но она отшатывается и дает ему пощечину. По стороне маски.

Я мельком замечаю красную кожу, прежде чем он отворачивается от нас обоих. Валери визжит, выглядя так, словно борется сама с собой из-за ужаса или, может быть, даже сожаления, но это все по-французски, так что я понятия не имею, что она говорит.

Мэгги чертыхается и натягивает на лицо слащавую улыбку, чтобы утешить своего заплаканного ребенка.

— Мэри, давай навестим твою пра-пра-пра-прабабушку, ладно?

Мэгги убегает все дальше в глубь кладбища, а я неловко стою, не зная, что делать. Бен, кажется, наконец приходит в себя, когда его брат поправляет маску. Мой взгляд устремляется куда угодно, только не на Сола, пытаясь дать ему уединение.

Когда он заканчивает, сыновья Бордо ведут свою мать отработанным торжественным маршем, бережно сопровождая ее с кладбища. Бен держит ее за одну руку, в то время как Сол держит другую и прижимает маску к лицу свободной рукой. Несмотря ни на что, Сол еле слышно поет «La Vie en rose» по-французски, ту же песню, которую пела миссис Бордо, когда мы подошли, и она заметно расслабляется рядом с ним.

Мои ноги налились свинцом, когда я медленно следую за ними, мое сердце разрывается от боли, которую Сол испытывает каждый раз, когда его мать рядом, никогда не зная, каким будет этот день — или даже следующее мгновение. Узлы в моем животе скручиваются, как змеи, и я чувствую, что меня вот-вот вырвет. Не в силах больше этого выносить, я прислоняюсь к одним из высоких кованых железных ворот, окружающих возвышающиеся надгробия, не заботясь о том, что солнце раскалило их, как кочергу. Я рада отвлечься, даже если это обжигает.

Шорох позади меня привлекает мое внимание.

— Срань господня. Летти? Это ты?

Сцена 22

ХРУПКИЙ ПО КРАЯМ

Скарлетт

Потрясенный баритон моего друга детства достигает моих ушей, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть озабоченное выражение на его лице, когда он хмурит брови и направляется прямо ко мне. Он заключает меня в объятия, и я похлопываю его по спине, стараясь не вдыхать его удушающий аромат гардении.

— Рэнд? Что ты здесь делаешь?

— Я… Я посещаю могилу своей семьи по воскресеньям, — объясняет он, прежде чем отпустить меня и возвышается надо мной всего в двух футах.

Его родители погибли в автомобильной катастрофе на скоростной автомагистрали Пончартрейн, когда Рэнд был подростком, и, судя по тому, что рассказал мне мой отец, когда я стала старше, вскоре после этого его брат повесился. Так трагично.

— Мне очень жаль, что так получилось с Лораном, Рэнд. Я знаю, что никогда не говорила об этом...

— Как ты могла? — спрашивает он, пожимая плечами, и очаровательная улыбка возвращается на его красивое лицо. — Мы никогда не говорили об этом в наших электронных письмах. А потом ты перестала писать.

— Прости. — Я вздрагиваю. — Когда мой отец узнал, он заставил меня перестать отвечать.

У него вырывается раздражение.

— Очень жаль, что твой отец не понимал, что у нас было. Верность. — Я поджимаю губы от его оценки, пока Рэнд не отступает. — Не хочу, конечно, сказать, что твой отец не был преданным, но я не думаю, что у него когда-либо было то, что было у нас.

Он делает шаг вперед, и я оглядываюсь, не видит ли нас кто-нибудь. Я знаю, что не делаю ничего плохого, но Сол и Рэнд не нравятся друг другу. Сол ни за что не оценит, что мы вот так вместе.

— Мне действительно пора идти, Рэнд. Прости...

— Подожди. — Он хватает меня за предплечье и притягивает ближе. Его голубые глаза напряжены, когда он изучает мое лицо. — Как дела? Я звонил тебе без остановки все выходные только для того, чтобы перейти сразу на голосовую почту. Ты что, не получала мои сообщения? С тобой все в порядке? Я ужасно беспокоился о тебе с тех пор, как услышал, что у тебя была передозировка.

Тьфу. Это слово. Я так его ненавижу, но я проглатываю свою гордость. Технически, это то, что я сделала, но все равно неприятно слышать, как мне это бросают в ответ. Но те немногие люди, которые мне близки, знали бы, что не стоит употреблять это слово.

— Как ты об этом узнал? — спрашиваю я, не в силах скрыть подозрение в голосе.

Рэнд отшатывается и качает головой, как будто я его обидела.

— Я забочусь о тебе, Летти. Ты так и не ответила на мои сообщения, так что мне пришлось расспрашивать людей по всему городу, чтобы узнать, жива ли ты вообще, черт возьми. С чего вдруг такое отношение?

Я бледнею, и мое лицо становится липким. Мне никогда не приходило в голову, что Рэнд будет искать меня, но должна ли я чувствовать себя виноватой из-за этого? Он не мой сторож.

— Послушай, сейчас я в порядке. Последние пару дней я вела себя спокойно. Сол заботился обо мне...

Я пытаюсь вырвать свою руку, но его хватка не ослабевает.

— Кто он для тебя, Скарлетт? Сол Бордо? Я слышал, что ты была с ним, — усмехается он, и я отшатываюсь от отвращения, борющегося с озабоченностью на его лице.

— На самом деле это не твое дело. А теперь, пожалуйста. Позволь мне уйти...

Он отпускает мое предплечье, как будто даже не осознал, что все еще держит его.

— Ты хотя бы знаешь, с кем ложишься в постель? Какой он монстр? Ты такая хорошая девочка, Скарлетт. Мне бы не хотелось видеть, как кто-то вроде него развращает тебя.

Я плохая девочка.

Сол утверждает, что знает самые темные стороны меня, а я слишком боялась спросить, что он имеет в виду. Моя истинная тьма не имеет ничего общего с моим расстройством, и все связано с ночью, когда был убит мой отец. Или, скорее, с тем, что я сделала сразу после. Если бы мой друг детства знал, на какую ярость я способна, он бы никогда больше не назвал меня «хорошей девочкой».

— Он не монстр, — говорю я вместо этого грубым шепотом, отступая назад. — И то, с кем я оказываюсь в постели, тебя не касается. И никогда не касалось.

Это удар ниже пояса, но он делает свое дело. Он отшатывается, явно шокированный моей защитой. Но подспудное разочарование прищуривает его глаза.

— Правда? Ты ничего о нем не знаешь. Для начала, тебе следует спросить его о настоящей причине, по которой я должен посетить могилу моего брата. После этого, может быть, спросишь его, что случилось в прошлом году, когда один из моих людей пропал без вести после выполнения простой работы. О, и не забудь спросить его, что я вчера нашел в своем саду. — Кажется, он зеленеет при воспоминании и качает головой. — Он болен, Скарлетт. Черт возьми, если тебе нужны дополнительные доказательства, ты можешь даже спросить своего так называемого лучшего друга...

— Подожди, Джейми? — спросила я. Мое сердце бешено колотится, когда мои подозрения поднимают свою уродливую голову. — Какое он имеет ко всему этому отношение?

— Или, — продолжает Рэнд, не отвечая мне, очевидно, увлеченный своими обвинениями. — Просто спроси Сола о туристе, которого он ни с того ни с сего избил прошлой ночью. Послушай...

Прежде чем я успеваю отстраниться, Рэнд снова безжалостно сжимает мое предплечье. У меня кружится голова, поэтому я даже не пытаюсь освободиться, а просто жду, когда он копается в телефоне, пока не натыкается на новостную статью.