— Навсегда? Одна любовь на всю жизнь?

— Навсегда с тобой, Сол, мой демон музыки.

Его пальцы оставляют мою челюсть, и он наклоняется к огню. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, Сол захватывает мои губы и входит в меня, пока оргазм снова не вспыхивает с новой силой. Каждый толчок последовательный и жесткий. Его пальцы быстро кружат по клитору, и мои внутренние мышцы сжимаются вокруг его члена.

Он прерывает наш поцелуй и шепчет мне в губы.

— Если ты дашь это обещание, я никогда больше не отпущу тебя, маленькая муза. Ты клянешься любить меня вечно. — Он делает короткую паузу, прежде чем продолжить. — Тебе придется носить мой знак.

— Я клянусь, — мгновенно обещаю я, прежде чем облизываю губы и принимаю решение. — Я хочу носить твой знак.

Слова вырываются из меня как раз в тот момент, когда я достигаю своего пика. Из меня вырывается стон, когда я кончаю, и он целует меня в шею, снова наклоняя нас вертикально, и его рука возвращается от камина.

— Хорошо, — бормочет он, прежде чем поцеловать нежную кожу между моей шеей и плечом.

Я выкрикиваю его имя, когда от удовольствия по моему телу пробегает дрожь, и я падаю, падаю, падаю в блаженство благодаря его талантливым пальцам и первобытным толчкам. Жгучая боль пронзает мое тело.

— Сол! — Я выкрикиваю его имя и царапаю его руки и шею, пытаясь отодвинуться от ожога, даже когда моя киска крепко сжимает его, когда я кончаю.

— Вот и все, Скарлетт. Вцепись в меня когтями, маленькая муза. Оставь мне новые шрамы, — рычит он мне в шею.

Он принимает мои удары и удерживает своей хваткой, подобной тискам, на бедре, продолжая массировать клитор. Его гортанный стон вибрирует у меня за спиной и наполняет мое ухо, в то время как его последний толчок изливается глубоко внутри меня.

Мое тело содрогается в агонии, но его палец на этом пучке нервов вызывает экстаз в моем оргазме. Когда я, наконец, заканчиваю, он заключает меня в крепкие объятия, и обжигающий ожог на моем бедре остывает до жгучей боли. Мой оргазм, должно быть, помог умерить то, что вызвало его, окутав завесой удовольствия. Он мягко толкается внутри меня, и мне требуется секунда, чтобы понять, что он поет своим успокаивающим басом французскую колыбельную.

Я дышу сквозь боль и удовольствие, пока он держит меня, прижимая свой член к моей киске. Он маневрирует, чтобы мы легли на бок лицом к камину. Я кладу голову на его бицепс, и он наклоняется ко мне сзади, чтобы вытереть слезы, стекающие по моим щекам, и о которых я и не подозревала.

— Ш-ш-ш. Тихо. Ты так хорошо справилась для меня. Теперь ты моя. Ты так хорошо справилась.

Он правой рукой рисует легкие, как перышко, круги на нежной коже. Еще до того, как я смотрю вниз, я знаю, что найду, но мои глаза все равно расширяются при виде сморщенного черепа над моей правой тазовой костью.

«Он заклеймил тебя?… Самые преданные получают клеймо».

— Сол, — шепчу я. Мое сердце трепещет в груди. — Ты заклеймил меня своим кольцом?

Как будто он ожидает, что я сбегу, его руки сжимаются вокруг меня, и он напевает колыбельную громче, прежде чем ответить.

— Ты обещала мне любовь на всю жизнь, маленькая муза, — рассуждает он. — Теперь ты моя, и не можешь вернуть свои слова. Ты сказала, что будешь носить мою метку, и это то, что нужно, чтобы стать одной из нас. Быть моей.

Я устраиваюсь поудобнее в его объятиях, и ошеломляющий поток тепла наполняет мою грудь, когда до меня доходят его слова. Я согласилась носить его метку, хотя, признаюсь, не была уверена, что именно это будет означать и когда это произойдет. Боль не прошла, но худшее из этого было лишь мимолетным моментом благодаря моему оргазму. Его голос низкий, но торопливый, когда он продолжает, очевидно, беспокоясь, что я сбегу или буду драться с ним.

— Я не мог сказать тебе, иначе боль была бы еще сильнее. Прости за обман. — Он снова вытирает мои слезы, и я киваю, позволяя ему обвиться вокруг себя, чтобы успокоить. Его мужской аромат кожи и Сазерака наполняет мой нос, помогая успокоиться, а его член пульсирует у моих внутренних мышц.

Мою кожу покалывает, когда я понимаю, что Сол все еще внутри меня, окружает своим телом и наполняет. Он оставил неизгладимый след в моем разуме, теле и душе. Теперь, с этой меткой, я буду навсегда привязана к нему.

Давнее напряжение в моей груди отпускает впервые с тех пор, как я покинула Сола в туннелях на прошлой неделе. Меня охватывает чувство покоя. Я кладу руку на его предплечье, обхватившее мою грудь, и сжимаю. Твердые мышцы, обволакивающие меня, расслабляются, когда он понимает, что я тоже простила его.

— Я люблю тебя, мой démon de la musique.

— Я люблю тебя, моя муза, — мурлычет он мне в шею и целует ее.

Я принадлежу Солу Бордо, и никогда не смогу уйти от него.

И я наконец-то смирилась с этим.

Сцена 32

ОН РЕШИЛ СВОЮ СУДЬБУ

Скарлетт

Сол останавливается перед дверью в спальню в подземном туннеле и делает глубокий вдох, прежде чем оглянуться на меня. Беспокойство морщит его незамаскированный лоб. Несмотря на то, что прошло всего несколько часов с тех пор, как мы помирились, и мое клеймо все еще жжет под повязкой, которую Сол сделал мне, низ моего живота трепещет от напряженного взгляда его полуночных глаз.

— Ты действительно не обязана этого делать. Тебе не нужно видеть...

Я качаю головой, прежде чем он успевает закончить.

— Нет. Я рядом с тобой. Ты знаешь мою тьму. — Я беру его свободную руку и сжимаю. — Я могу справиться с твоей.

— Но моя тьма...

— Говорит с моей, — перебиваю я. — Луна не может светить без своей ночи, Сол.

— И теперь моя ночь больше никогда не будет такой темной, — бормочет он, прежде чем притянуть меня к себе и поцеловать в макушку.

Он берет свой телефон и плечом открывает только что отпертую дверь. Прохладный воздух откидывает волосы с моего лица, и я благодарна Солу за то, что у меня был черный свитер с длинными рукавами, джинсы и теннисные туфли вместо моего разорванного платья. Очевидно, за последние несколько месяцев он собрал для меня целую коллекцию одежды.

В комнате темно, стены и пол выложены камнем. Рядом с дверью большая железная клетка, полная оружия. Вдоль правой стороны находится один из каналов стока, хотя звук в этом канале звучит быстрее, чем в других. Эта комната ближе всего к Миссисипи, как объяснил Сол, и я уверена, что именно из этой открытой трубы дул бриз, когда мы вошли.

Как только мы спускаемся по лестнице, Сабина и Джейми встают со своих стульев в противоположных концах комнаты.

— Оставьте нас, — тихо приказывает Сол.

Уголки губ Сабины едва приподнимаются, когда она проходит мимо нас.

— Я думаю, то, как я рассталась с ним, поэтично.

Сол раскатисто смеется.

— Прямо как Шекспир.

Прежде чем выйти вслед за ней, Джейми обнимает меня.

— Я так рад, что ты в безопасности, дорогая. — Он отстраняется с улыбкой. — Скоро будут беньеты. Да?

— Да. — Я киваю, подражая его ухмылке.

— Иди, — приказывает Сол, и Джейми немедленно разжимает объятия, шутливо отдавая честь, прежде чем встретить Сабину в дверях.

Когда она закрывает ее за ними, громкий лязг отражается от стен и отдается в моей груди, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Сол отходит в сторону, открывая Рэнда. Мои глаза расширяются при виде него.

Его рот заклеен скотчем, и он привязан к стулу в центре комнаты, все еще полностью одетый в свой красный костюм с оборками. Кровь сочится в том месте, где Сабина ударила его своим кинжалом, но рана не выглядит смертельной. Хотя этого нельзя сказать о гневе, который пылает в его голубых глазах, когда они следят за Солом через комнату.

Когда я делаю шаг вперед, его взгляд отрывается от Сола и останавливается на мне. Даже с заклеенным скотчем ртом я легко вижу отвращение, искажающее черты его лица.