Сол пересекает комнату и срывает пленку. Рэнд хмыкает, прежде чем усмехнуться в мою сторону.

— Я должен был догадаться, что ты снова станешь шлюхой Призрака...

Кулак Сола врезается ему в лицо, и от хруста костяшек пальцев о челюстную кость мне хочется поморщиться. Судя по нерешительному взгляду Сола, брошенному на меня, он ожидал этого, но я старательно сохраняю нейтральное выражение лица.

Я сказала Солу, что люблю всю его мрачность, и я не шутила. Он снял свою маску ради меня, полностью обнажился, и на этот раз я не убегу.

Он кивает мне, прежде чем положить руки на колени и наклониться к лицу Рэнда.

— Ты больше не сможешь манипулировать Скарлетт. Ты будешь разговаривать с ней, только если она захочет. Ты будешь жить, если она захочет. Ты понимаешь? — Сердитый взгляд Рэнда направлен на него, и Сол дергает Рэнда за светлые волосы вверх-вниз, заставляя его кивнуть. — Хорошо. Рад, что ты понимаешь.

— Пошел ты, — выплевывает Рэнд в ответ, но Сол делает шаг в сторону и небрежно подходит к стальной клетке рядом с дверью. Он открывает ее старинным ключом и протягивает его мне, прежде чем небрежно войти в клетку и крикнуть через плечо.

— Выбирай оружие, Шателайн.

— Меч, — рычит Ранд.

Сол резко смеется.

— Типично. Тебе всегда нравилось бросать мне вызов на уроках фехтования. — Он кладет свой телефон на витрину с оружием, прежде чем снять со стойки два меча и выйти из клетки.

— Оружие? — спрашиваю я, мой голос становится выше от тревоги.

— Каждый, кто оказался в этом кресле, смертельно ранил Бордо, Тень или замышлял это. Я говорил тебе, что здесь они либо плавают, либо дерутся, но я всегда предоставляю своему противнику выбор оружия.

Он указывает мечом в противоположный угол, где рядом со старинным телефоном стоит письменный стол с бумагой и ручкой.

— На этот раз я даю тебе другой выбор. Продиктуй свое признание, скажи мне, где моя Тень и с кем ты работаешь, или реши свою судьбу физическими средствами.

— Как я и сказал. — Рэнд прищуривает глаза. — Меч.

Сол хрипло хихикает.

— Я бы сказал, что впечатлен твоей храбростью, но рискну предположить, что это гордость, а не храбрость заставляет тебя верить, что ты можешь победить меня в бою.

— Значит, ты не просто... Убьешь его? — болезненное, извращенное чувство разочарования смешивается с неприятным ощущением в моем животе.

— Нет, — отвечает Рэнд. — Призрак Французского квартала любит мучить...

— Нет, не люблю, — шипит Сол и приподнимает лицо Рэнда мечом, чтобы встретиться с его глазами. — Твой брат научил меня важности честного боя. Только трyсы причиняют вред беззащитным.

— Дай угадаю, настоящая пытка - это бороться за свою жизнь и проигрывать.

— Нет. Это твоя последняя победа и искупление в жизни, — отвечает Сол. Когда Рэнд открывает рот, чтобы возразить, он подносит тупую сторону меча к глазу Рэнда. — Пытка - это когда у тебя никогда не будет шанса сразиться.

Прежде чем Рэнд успевает возразить, Сол заговаривает снова. Его голос звучит тихо, как будто он думает вслух, но повышается, когда он обращается непосредственно к Рэнду.

— Я был связан точно так же. — Он проводит лезвием под бровью Рэнда. Рэнд вздрагивает, но кровь не сочится. — Ты знаешь, каково это, когда тебе вырывают глаз кинжалом, Шателайн?

Мой желудок сжимается, и рвота снова подступает к горлу, но я проглатываю ее. Тем временем Сол, не дожидаясь ответа, прослеживает взгляд Рэнда.

— К счастью, твой брат решил нанести удар через склеру. Очевидно, радужка и зрачок более болезненны. Во всяком случае, так сказал врач. И крови не так много, как показывают в фильмах. Лезвие вошло в белок моего глаза легко, как в размягченное масло. Затем он вытащил его, и я почувствовал, как мое глазное яблоко упало на скулу, как раз перед тем, как твой брат вырвал его из моей глазницы. Почти хирургическое удаление, как будто он практиковал это раньше. Затем он частным образом отправил чертово глазное яблоко гребаному подростку, отправляющемуся в поход через Альпы на весенних каникулах. Бену даже не сказали, что наш отец мертв. Он узнал об этом, открыв посылку в базовом лагере. Но знаешь ли ты, что было хуже всего в пытках твоего брата?

Рэнд не отвечает, и мои легкие сжимаются. Я перестала дышать, пока слушала.

Сол делает глубокий вдох. Ярость сотрясает его тело на выдохе.

— Этого не было даже тогда, когда Лоран заживо сдирал с меня кожу, кусочек за кусочком, чтобы отправить Бену, а потом поджег меня, и все ради своего садистского азарта. — Сол тычет пальцем в свое лицо без маски. — Нет, самое худшее произошло после того, как я накинул ему на шею его собственную веревку и задушил его. Это было чувство власти и оправдания, которое я испытал из-за его смерти. До этого мне никогда не нравились насилие или смерть. Бизнес моего отца принадлежал ему, и я не хотел иметь с ним ничего общего. Но Лоран изменил то, как работал мой разум, превратив меня во что-то, что наслаждается острыми ощущениями от охоты и кайфом от убийства. И это было худшим, что он когда-либо мог со мной сделать.

— Пытки Лорана не имеют ко мне никакого отношения, — утверждает Рэнд.

Я открываю рот, чтобы рассказать Солу о том, как Рэнд назвал Лорана гением на крыше, но Сол опережает меня.

— Вот тут-то ты и ошибаешься. Видишь ли... После того, как ты подшутил надо мной со Скарлетт… Я решил присмотреться к тебе. Тебе было, сколько, шестнадцать, когда ты провозгласил себя возлюбленным детства? Ей было двенадцать. Теперь я не знаю, произошло ли что-нибудь между вами на самом деле. Я не собираюсь заставлять ее отвечать на эти вопросы. Но одна эта фраза вызывает у меня желание отказаться от моего обычного наказания и убить тебя прямо здесь и сейчас.

Мой желудок сжимается, а в груди разливается тепло. Смесь стыда и благодарности. Я никогда никому не рассказывала о том, как Рэнд прикасался ко мне. Тогда я была слишком смущена и сбита с толку, и с тех пор стараюсь просто забыть об этом. Впервые я чувствую, что двенадцатилетняя девочка внутри меня наконец-то добилась справедливости, хотя мне было слишком стыдно заступаться за себя самой. Сол берет на себя это бремя и делает это за меня.

— И это заставило меня задуматься. Если ты был чертовым извращенцем в шестнадцать лет, то тогда я об этом не имел понятия. Ты хорошо скрывал это за своим очаровательным фасадом. Если это было так, то что еще я пропустил? Именно тогда я решил немного подробнее изучить факты моего дела. В частности, видеозаписи.

Я понятия не имею, о чем он говорит, но Рэнд бледнеет при последнем предложении. Сол делает шаг вперед и кладет острие меча поверх одной из веревок, привязывающих Рэнда к его креслу.

— Скарлетт, запрись в клетке. Ключ открывается изнутри, и мой телефон тоже там. Позвони Джейми, если что-то пойдет не так.

— Но, Сол...

— Пожалуйста, — хрипло шепчет он, прежде чем умоляюще взглянуть своим полуночным глазом.

Медленно кивнув, я делаю, как он говорит, и спешу к железной клетке. Дверь скрипит, когда я закрываю ее, но старинный ключ легко поворачивается в замке. Я держу его телефон на всякий случай, готовая позвонить своему другу и чертовски надеясь, что мне не придется этого делать.

Сол перерезает веревки на другом подлокотнике кресла, прежде чем бросить меч к ногам Рэнда. Рэнд высвобождается и, подхватив с земли меч, делает выпад в сторону Сола. Раздается звон стали, когда Сол легко отбивает клинок, в то время как другая его рука заведена за спину. Рэнд выглядит гораздо менее лощеным, чем Сол, когда пытается найти лазейку, но Сол защищается уверенно и терпеливо.

— На прошлой неделе я имел удовольствие познакомиться с одним из твоих верных людей, — говорит Сол, его спина напрягается.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда он, наконец, атакует, замахиваясь на ногу Рэнда и заставляя его потерять равновесие. Телефон Сола скрипит в моей руке, поэтому я кладу его обратно на дисплей, чтобы не разбить.