Поэтому следующий тост был за певунью. Естественно «тостуемый пил до дна», как говорил товарищ Леонов в одном из советских фильмов. И хоть и разлили остатки, но кое-кому хватило, так что Феде пришлось проводить девушку на улицу, и немного выгулять её на свежем воздухе. Гуляли они с четверть часа, ну и когда вернулись, симметричного следа на правой щеке у дяди Фёдора не было, зато переглядывались между собой молодые люди многозначительно. Да и губы в скором времени обветреют у обоих. Пока сладкая парочка гуляла, Макарыч и рассказал мне, что как мог усилил комендантское отделение санбата, убрав из него всех баб, а на их место назначив бойцов старшего призыва из нестроевых. Оксанку же взял себе помощником старшины, всё-таки в медсанбате половина персонала женского пола, — а кто лучше женщины может разобраться в потребностях женского организма?

— Они хоть и солдаты, но бабы. А откуда мне мужику, знать про все их заморочки и запросы? — жаловался мне старшина. — Так что Оксанка мне докладает, сколько и чего ихнему полу нужно, а я уж кручусь как могу. Поэтому просьба у меня к тебе Николай. Когда пойдём в наступление, и если в трофеях что интересное попадётся, про нас не забывай, ладно. Мыло там, медикаменты, аптечки с инструментом немецкие. Ну а парашюты, если попадутся, в любом состоянии возьму. За мной не заржавеет, ты же знаешь, найду, чем отблагодарить.

— А вот этого, чтобы я больше не слышал. Чем смогу помогу, если будет возможность. А барыжничать с друзьями не обучен. Только связь как-то надо поддерживать, и не по телефону.

— От нас или машина, или повозка к вам в штаб полка мотается. Если будет чего, записку с любым раненым или с медиками можешь передать, только на моё имя пиши. Всё равно все через наш медсанбат идут. А там уж или я сам с оказией подскочу, или кто от меня привет передаст. В твоей роте тебя все знают? Небось найдут?

— Если буду в расположении, то найдут, или передадут чего, если на задании где буду. Товар-то не скоропортящийся, так что не протухнет. Хотя шкуру неубитого медведя делить не будем.

— Согласен.

Между тем время нашей увольнительной подходило к концу, так что пришлось откланяться. Прощаемся с Макарычем, а вот Оксанка вызвалась в провожатые и, подхватив нас под руки, идёт в середине, о чём-то весело щебеча. Федя поддакивает, а мне просто приятно, но как-то грустно. На тот адрес, что мне оставила Ольга, я написал уже несколько писем, но пока безответных, хотя прошло уже больше трёх месяцев после нашей разлуки. А вот номер моей полевой почты сменился, часть-то новая, так что походу всё, потерялись. На домашний адрес Николая я тоже пишу довольно часто, и ответы приходят, я и его на всякий случай Ольге давал, но тоже ничего нет, хоть я и спрашивал родню, не присылали ли им весточку для меня. Вот и в крайнем письме написали, что средний брат Александр воюет где-то на юге. Младший брат Дмитрий закончил школу, и работает в колхозе. Две сестрёнки Клава и Галя, ещё учатся. Вроде мне как бы и не родня, но приятно, чёрт возьми, что в этом мире кто-то у меня есть. И не факт, что душа или сознание моего предшественника отлетела в мир иной. Иногда я на автомате делаю такие вещи, о которых раньше понятия не имел, и это не мышечная память, а идёт изнутри.

Пока молодёжь прощается на околице, нахожу ротного, и вываливаю на него добытую информацию о возможном «Клондайке». Глаза у командира загорелись, девятнадцать лет от роду, считай пацан совсем, хоть и офицер. Поэтому оставив взвод на лейтенанта Герваса, забираем обе упряжки взвода и, прихватив ещё пару человек, и устроившись по трое в санях-розвальнях, едем искать «клад», пока ещё светло. Километр до леса по хорошо наезженной дороге проскочили минут за пять, дальше поехали шагом. Просеку нашли быстро, сворачиваем налево, и вот он — склад. Руки бы оторвать тем мудакам, которые тут побывали, а тем, кто допустил такую бесхозяйственность, жопу поменять местами с головой. Может тогда думать начнут. Урроды, слов нет, одни маты. Ну, нашёл ты лоток с минами, забрал оттуда дополнительные заряды на растопку, закрой ты ящик, положи аккуратно. Нахрена спрашивается забирать ещё и патроны с основными зарядами, а мины выкидывать в снег? Вот же суки вербованные, поубивал бы гадов на месте. Пока бойцы откапывают и собирают всё, что можно ещё использовать, провожу ложное минирование, втыкаю охолощённые мины по периметру в снег, а на крышках разбитых ящиков пишу «осторожно мины», и выставляю с той, и другой стороны просеки. Надеюсь, завтра удастся наведаться сюда с лопатами, и вдумчиво провести «раскопки» в снегу. Это дело я просто так не оставлю, надо будет, до самого комполка дойду, тем более он мой старый знакомый, капитан Лобачёв теперь нашим полком командует.

Несмотря на некоторую некондиционность товара, удалось загрузить доверху обе повозки, так что до расположения идём пешком. Завтра кто-то будет как Золушок, перебирать халявный боезапас. А кто-то отправится, чтобы забрать остатки, и я даже догадываюсь кто.

Сразу после завтрака второй взвод остался на хозяйстве, «золушить» трофейный боекомплект, а наш, во главе с лейтенантом Гервасом, прихватив БСЛ и четыре упряжки для транспортировки «награбленного», отправился на раскопки. К обеду, забрав всё, что можно было увезти и унести, вернулись в расположение, присоединились к товарищам, и продолжили процесс сортировки бэка и остального хабора. В результате «прихватизациии», и последовавшей за ней экспроприации, удалось раскопать ещё один батальонный миномёт, причём в комплекте, да ещё советского образца. Вот же твари, годную вещь можно сказать на помойку выбросили. Так что формируем новый расчёт для бесхозного ствола, но пока оставляем всё по старому, тем более лишних саней и лошадей для транспортировки миномёта и боезапаса к нему у нас нет. Но зато из второго взвода забрали всех своих двух человек, а огневая мощь батареи увеличилась на четверть. А с учётом халявного боезапаса, раз в дцать. Одно дело, когда выделяют 3–4 мины на ствол в день, и совсем другое, когда таких мин сотня на один миномёт. Не сегодня, завтра пойдём в наступление, так что запасной боекомплект лишним не будет.

На следующий день мы «сидели на ёлках», не все конечно, а специально обученные люди, например я, ну и ещё несколько толковых бойцов-наблюдателей и бОльшая часть «офицеров», засекали огневые точки противника. Готовимся к ночной разведке. Где она будет и какими силами, нам не сказали, поэтому заранее выбираем места для возможных НП. Остальной личный состав роты готовит запасную позицию для установки миномётов, ближе к переднему краю, в овраге на опушке леса. Мы с Федей там хорошо «порезвились» в первый день немецкого наступления. Хоть огневая и временная, но всё равно копать предстоит в полный профиль, ротный уже уяснил, что «пот экономит кровь», да и бойцы прониклись, пройдясь по нашим бывшим позициям. Блиндажи после обстрела немецкой крупнокалиберной артиллерии обвалились, а вот полнопрофильные окопы для миномётов и ровики для укрытия личного состава пострадали мало. Нет, часть, конечно, засыпало землёй, были и прямые попадания в окоп, но по сравнению с тем, что бы осталось от не окопанной батареи, это были цветочки. Наблюдаем мы в паре с Федей, один смотрит за передним краем противника, второй за окружающей обстановкой, не хотелось бы оказаться в роли «языка» или мишени для немецкой «кукушки», тем более мы находимся на нейтралке. Я напросился на правый фланг, к своему другу сержанту Кургачёву, а так как желающих наблюдать за противником с нейтральной полосы больше не нашлось, то и направили нас туда с превеликим облегчением. Высмотрели мы не так чтобы много, и к обеду вернулись в расположение.

Утром 17-го декабря роту построили в полном составе, и зачитали боевой приказ штаба дивизии о переходе в наступление.

С рассветом 18 декабря 1941 года 110-я стрелковая дивизия атакует и уничтожает противника и к исходу дня выходит на рубеж: Татарка, Мишукова. Атака пехоты — 9. 30 18.12.1941.