Налёт мы пережили удачно. Никто, включая и миномёт, не пострадал, а вот сараю досталось. Зато немецкая атака захлебнулась, и под прикрытием миномётного и пулемётного огня, гансы отошли на исходные. Правда, не все. Рота, атакующая на нашем левом фланге, осталась на месте. Также в лесу, закрепился и один из взводов на правом. На этот раз попались какие-то неправильные немцы. Они наступали без танков, зато миномёты использовали на сто с лишним процентов. Во-первых, свои «пятаки» они собрали со всех рот, и установили в одном месте, а это девять штук, и обстреливали из них опушку. Стрелять приходилось на пределе дальности, да и мина слабовата, но тут количество забивало качество, а бэка у них точно был резиновый. Во-вторых, следующую полосу леса, обрабатывали батальонные самовары, перенося огонь по фронту и в глубину, тем самым не давая отойти нашим с рубежа. И потери начали расти. Вдобавок ко всему по нам работал как минимум один миномёт, и мы даже не могли носа высунуть из своей ямы, а не то, что помочь нашим или сменить позицию. Ну, и пока шла такая пьянка, отступившие фрицы подползли на расстояние гранатного броска и атаковали. Сначала взлетела ракета, потом полетели гранаты, и вместе с разрывами последних мин и первых гранат, фрицы ломанулись в атаку.

Сапёры не выдержали и попятились. Прикрывать отход остались раненые и домашние заготовки. Хорошо, что миномётный огонь к тому времени прекратился, поэтому вылезаем из ямы и, схватив всё, бежим на запасную позицию. Миномёт даже не разбирали, только отцепили опорную плиту. Лёха несёт ствол и двуногу-лафет, закинув всё на плечо, Сашка плиту и лоток с минами для симметрии. Мы с Федей всё остальное, включая мешок с картошкой, Ерёма прикрывает. Двести метров по пересечёнке и снегу мы проскочили на одном дыхании, заняли позицию на берегу лесного ручья и приготовились прикрыть отход, но пока стрелять было некуда. На опушке раздавалась пальба и взрывы гранат, и что там творится, сперва было не разобрать, а потом позицию на восточном берегу ручья, стали занимать отступившие бойцы сапёрной роты. Немцы замешкались, и сапёры успели отойти, за ними попятилась первая рота, и только вторая осталась на месте, успешно отбивая все атаки. Бойцы второй роты изначально находились в лесу, поэтому придерживались вчерашней тактики, подпустив противника метров на полста, открыли по нему плотный ружейно-пулемётный огонь и не отходили ни на шаг. Стрелять из миномётов в таком разе было бесполезно, даже с корректировкой. Немецкие канониры могли поразить как чужих, так и своих. Вот миномёты и не стреляли, во всяком случае, пока не придумают очередную пакость.

Сапёры отошли, но в глаза друг другу старались не смотреть. Вариант с отходом был предусмотрен заранее, но вот оставлять тяжелораненых никто не планировал. Не все трёхсотые, конечно, остались, у кого были ранения в верхние конечности, и кто мог сам идти, отошли, а кому не повезло, у тех были с собой лимонки, это вместо последнего патрона. Вот почему и взрывов было гораздо больше, чем стояло мин и растяжек. Эвакуировать сразу после ранения никого не получилось, шёл артобстрел, а закончился он атакой врага, практически с пистолетной дистанции.

Повезло ещё тем, что позиции заняли не на самой опушке, а немного оттянувшись вглубь. Сектора обстрела конечно сужались, но для винтовок и карабинов это было не критично. Так что несмотря на внезапность атаки, некоторые бойцы успели сделать по несколько выстрелов, и даже кинуть гранаты. Кто-то схватился в рукопашную, отмахиваясь топором, кто-то подорвался на своей гранате, но остальные убежали. Отошёл и правый фланг первой роты, потянув за собой левый. И только вторая рота отошла по приказу, по рубежам прикрывая друг друга. Немцы это заметили и продвинулись вперёд, что сделали зря, опять получив по зубам и отняв хлеб у своих миномётчиков. Правда ротные миномёты и так не стреляли, им нужно было менять позицию, а вот батальонные лишились целей.

Достигнув опушки, фрицы подзадержались. Сначала добивали раненых и подрывались на растяжках, не понимая, — кто кидает гранаты? Целое отделение ломанулось по дороге и нарвалось на куст противопехоток. Причем мины сработали как спереди, так и сзади, а сверху ещё упали деревья, придавив и так глубоко несчастных подорванцев. Вперёд продвинулся только взвод на нашем правом фланге, но обозлённые потерями сапёры, неожиданно контратаковали, и уничтожили подразделение почти полностью, штыками и топорами. Чудом оставшиеся в живых самые быстроногие олени, потом наверное долго заикались. Подловил я и немецких миномётчиков, устроив им кровавую баню на дороге, правда для этого пришлось залезать на дерево, а потом падать вниз, но овчинка того стоила.

Поняв, что по ним никто не стреляет, канониры собрали свои пукалки, и в наглую пошли по дороге. Позади ехала коняга с санями, которая везла боеприпасы. Дойдя до опушки, гансы в конец оборзели и, установив «пятаки» прямо на дороге, начали разгружать транспорт. Тут я уже не стерпел и отдал команду, открыть огонь. Все мины, которые у нас были на запасной позиции, мы израсходовали по цели, потом правда пришлось бросить всё и уносить ноги, потому что по нам стреляла целая батарея. Ближайшие к нашей позиции бойцы, тоже не стали искушать судьбу и разбежались в разные стороны. Если бы фрицы сейчас пошли в наступление, то они бы прорвались, но больных на голову среди них тоже не нашлось, поэтому все старания немецких канониров пропали втуне. Миномёт уцелел. Мы его правда свалили в сугроб, перед тем как убежать, всё-таки ствол раскалился, да и далеко с таким грузом не убежишь. Всё лишнее тоже пришлось бросить, так что на ужин мы остались без картошки. Прямое попадание в мешок, не оставило никаких шансов на сытный ужин, хотя до него нужно было ещё дожить. Больше всего после нашей диверсии, мне было жалко лошадь, бедное животное пострадало безвинно. А вот за разгромленную батарею я бы и ещё мешка с картошкой не пожалел.

После всего случившегося, пришлось ещё отходить, потому что немцы как-то подозрительно отступили, поэтому не менее подозрительно мы сделали ноги на восток. Так что выйти из-под очередного артминомётного обстрела, успели без потерь. Гансы всерьёз огорчились и нажаловались старшим дядям, что их обижают, поэтому акромя всякой мелочи, полетели и снаряды крупного калибра.

Очередной огневой рубеж занимаем в полукилометре от ручья. Первая рота справа, вторая слева от дороги фронтом на запад. Разведрота также оттянулась на север, и теперь стык между нашими подразделениями просматривался и простреливался пулемётным огнём. Сапёры захватили трофеи, среди которых два пулемёта, тем самым они восстановили потери в автоматическом оружии, но к сожалению не в людях. Эмгачи разделили по-братски, а идея с контратакой майору понравилась, и сапёров он послал подальше. В том смысле, чтобы отойдя в лес, они устроили засаду на правом фланге, и ударили наступающему противнику в левую скулу или по затылку, после сигнала ракетой. Тем более, несколько автоматов они также затрофеили. Свой миномёт устанавливаем за первой ротой, если придётся отступить, то переместимся на север, заняв оборону вдоль дороги фронтом на юг. В Могутово должны были остаться какие-то подразделения нашей дивизии, так что прикроют нам левый фланг, мы им правый.

Немцы, прощупав нашу оборону небольшими подразделениями, обосновались в сотне метров от нас, и пока вели себя примерно. Мы также лишний раз не нарывались, изредка постреливая из винтовок в сторону противника, предупреждая его о нашем присутствии. Пулемёты пока молчали, а то стрелять со ста метров в лесу, — перерасход патронов, которых и так не лишку. Из миномёта достать без проблем, но получить в ответку целую кучу убойных аргументов, не хотелось. Был бы у нас джихад-мобиль или лошадь с санями, ещё можно постараться, напакостил и свалил. А на Ёжиках далеко не ускачешь. Вот когда гансы пойдут в очередную атаку, тогда да, получат на свою голову очередную дюжину трёхкилограммовых железных шишек и успокоятся. Счастливые навсегда, а остальные бедолаги на время. Но фрицы не спешили себя осчастливливать и лежали на пузе ровно, только перестреливались с нашей пехотой.