Наконец-то удалось пожрать и пополнить боекомплект к миномёту. Получили и подкрепление, человек двадцать. Штаб дивизии находился в деревне Могутово, и комдиву удалось найти зампотылу и наладить снабжение, тем более дорогу мы оседлали. Удалось и приварок нарыть, оборона как раз проходила через тот хутор, где мы с Черкасовым накрыли диверсов. И пошарив в одном из сараев, нашли яму с картошкой, отложенной на семена. Вот её и нажрались от пуза. Фрицы находились далековато, так что нейтралка была приличной, и костры мы смогли развести без проблем. Гансы нам не мешали, а забившись в дома, и выставив усиленную охрану, грелись. Тем, кому не повезло разместиться по хатам, развели костры в лесу. В общем, у нас получилось ледяное перемирие. Противник не стрелял по нам, мы по нему. Снег хоть и падал, но уже не валил, а столбик термометра пополз вниз, так что гансикам в их форме от «Юдашкина» приходилось не сладко. Ну, и единственный вопрос, который я для себя не прояснил, — это как так получилось, что половина артполка с пушками не смогла удержать деревню, а пятьдесят человек с винтовками её захватили?

Третий день немецкого наступления начался как обычно — с артподготовки. Правда были и небольшие изменения. Утром мы позавтракали, и это было большим плюсом, особенно если пообедать придётся вечером или ночью. Артобстрел был так себе, работала батарея восьмидесяти, и несколько ротных пятидесятимиллиметровых миномётов. Конечно мины тоже не подарок, особенно если они рвутся в ветвях деревьев, а вместо надёжного окопа или блиндажа, ямка в снегу. Но это если стреляют по конкретной цели. А вот когда просто по площадям, то это в основном урон природе. Единственная реальная цель, по которой можно было стрелять прицельно, это опушка леса, куда отступила первая рота, но с началом стрельбы сапёры отошли вглубь леса, оставив только наблюдателей, а перед немецкой атакой вернулись.

За ночь мы укрепили свою оборону, командование произвело рокировку частей. А так как дорога у нас находилась на правом фланге, и это было танкоопасное направление, то и прикрывать его поставили наиболее боеспособное подразделение. Ночью нам кое-что подкинули, и сапёрам пришлось поработать, да и свою смекалку они проявили, так что результат должен проявиться. Если конечно танки пойдут. Ну а если не пойдут, ничего не получится и возможно придётся отступать.

Позицию для миномёта я выбрал на хуторе, за одним из сараев. Место для наблюдения занял на его двускатной дощатой крыше. Видно конечно не ахти, кроны деревьев мешают, но лес всё же смешанный и листья облетели, а у сосен ветки растут высоко, так что для моих целей это подходит. Федя за наводчика, а я провожу пристрелку и записываю установки прицела во время немецкой артподготовки. Разрывы мин точно такие же, а хлопков зарядов почти не слышно, да и стреляю я редко. Ну, а то, что мины рвутся немного не там, так это недолёты или ветер. Да и кто будет считать разрывы при беглом огне. Яму в сарае освободили, картошку всю выгребли и сожрали, так что укрыться нам есть где. На крышу я забрался по приставной лестнице, а для быстрой эвакуации у меня есть сугроб, так что вроде всё предусмотрели. Ёжиков кое-чему научили, поэтому даже с беглой стрельбой справятся без меня, тем более стрелять в основном на нулевом заряде, и все мины мы снарядили ещё ночью, а добавить дополнительный заряд, это секундное дело.

После завтрака, когда по темноте я уточнял позиции первой роты, которая оборонялась как раз перед нами, я встретил знакомого сержанта и накоротке переговорил с ним. От него и узнал, — почему удалось захватить деревню?

На исходную позицию для атаки противника во фланг, рота подошла поздно. К тому времени подразделения артполка уже оставили Савеловку и, прикрывшись арьергардом, «пылили» в сторону Могутово. Приказ уже на момент своей отдачи опоздал, так как противник захватил деревню, и контратаковать, атакующий батальон, во фланг и помочь артиллеристам не получалось. Только про то, что немцы в деревне, в роте никто не знал, а вот перестрелку с той стороны слышали. На исходную наши вышли по лесу, не обнаружив противника. Зато на лесной дороге, подходящей к населённому пункту с юга, увидели следы, по ним и пошли организованной толпой, напоминающей строй. Снег не прекращал сыпаться с неба уже вторые сутки, хотя не так густо как в первый день, но видимость не превышала ста метров, да и ветер дул с юга. Немцы занимали позицию на восточной окраине деревни и увлечённо перестреливались с арьергардом, прикрывавшим отход артполка. А вот на южной окраине, у них находился только усиленный блокпост, и видимо они ждали подкрепление со стороны леса. Не зная, кто в деревне и не видя противника, наши не стреляли, зато впереди роты в дозоре шла пара разведчиков в маскхалатах и с трофейными автоматами. Взаимное опознание произошло только в нескольких метрах от блокпоста, когда часовой вышел на дорогу и, увидев камрадов, сказал. — Хальт! — Разведчики очень удивились, и видимо от удивления срезали из автоматов как часового, так и расчёт пулемёта, занявшего позицию неподалёку. А потом началась потеха. Импровизированный блокпост нашим разведдозором был уничтожен, а пробежать пятьдесят метров до первых домов, у бойцов роты заняло несколько секунд. Дальше в дело пошли штыки и гранаты, ну а уцелевшие гансы огородами отошли на север и скрылись в лесу. Повезло также и тем, что захватив деревушку, фрицы оставили там только одну роту. Остальные подразделения противника продолжили наступление на соседний полк. А вскоре пошла цепная реакция. «Декабристы разбудили Герцена…», Герцен проснулся и послал всех на хутор. Так и у нас. Первая рота захватила Савеловку. Гансы, атакующие вторую роту, получив алярм от камрадов, прекратили атаки и ушли выручать своих. Вторая рота, избавившись от угрозы на своём правом фланге, контратаковала, и с помощью разведроты восстановила положение нашего полка. Это я уже сам додумал, проанализировав полученную информацию.

Сегодня немцы не торопились, пострелушки начали с рассветом, а так как на календаре уже зима, то и рассвело поздновато. Через четверть часа артобстрел закончился, и противник пошёл в атаку. Одна рота справа от дороги, вторая слева, третья ещё левее, где-то в лесу, и вроде всё. Роты, как и взвода, шли уступом вперёд, стараясь, быстрей преодолеть свободное пространство между деревней и лесом, поэтому наши начинают стрелять почти сразу, особенно на правом фланге, где опушка леса ближе, всего в трёхстах метрах. Мы так же начинаем кидать мины с максимальной дальности по ближней к нам центральной роте. Миномёт не пулемёт, чтобы кинжальным огнём стрелять. После трёх пристрелочных, перехожу на поражение, выбрав своей жертвой взвод слева. Всё-таки у нас не батарея, и поставить НЗО из одного ствола не получится. После короткого огневого налёта, смещаю установки угломера вправо, и осаживаю центр боевого порядка, и так по очереди слева направо, правда каждому последующему взводу противника достаётся всё меньше и меньше гостинцев сверху, зато от пехоты перепадает всё больше и больше. Накануне нам подкинули пару дегтярей, скорее всего из ремонта, да ещё после вчерашних контратак махра захватила несколько ручников. Свои трофейные стволы мы также отдали пехоте, получив с них по бартеру неисправный «МП-40», который после чистки и смазки заработал как новый. Так что теперь у нас в полку, по три пулемёта на роту. Я ещё успеваю сменить установки прицела и угломера, и без пристрелки кинуть несколько мин по фрицам, атакующим слева по лесу до того… Как в воздухе раздаётся противный свист.

— В укрытие! — Командую я и, перевернувшись на спину, скольжу по покатой крыше вниз, придерживая бинокль. Удачно приземлившись в сугроб, в яму я спрыгиваю уже вместе с разрывами вражеских мин. Мягко присев на одного из Ёжиков, утрамбовываюсь в нашем бомбоубежище. Яма была размером метр на полтора, зато глубиной около трёх. Когда мы её нашли, сверху лежало сено, ну и когда разгребли, обнаружили и извлекли клад, я и подумал насчёт укрытия, а потом обмозговывал уже насчёт огневой, и решал вопросы с командованием. Вот когда всё оборудовали, с одной стороны и поставили лесенку, а сено скинули вниз. Про соломку, которую надо подстелить, я помнил, так что прыгал смело. Попал на Ёжика, но он был не колючий.