Мы в принципе так и планировали, всё-таки сапёрные лопаты, кирки и топоры, неплохое подспорье в землекопском деле, особенно зимой, а две катушки трофейного телефонного кабеля, в нашем положении, это хороший улов. Доходим до «маяка» и, попрощавшись с соседями, и объяснив на всякий случай, где нас искать и кого спросить, вертаемся на батарею.

Постепенно жизнь в полку начинала налаживаться. Из тыла подходили маршевые роты, и подразделения постепенно пополнялись. Лыжный батальон у нас забрали, на следующий день ушли в тыл и поддерживающие полк четыре танка. Батальоны, заняв свои прежние рубежи обороны, восстанавливали землянки, окопы и блиндажи. Разведывательные группы, сформированные из личного состава стрелковых рот, ведут ночные поиски в направлении немецкого плацдарма, а так же на флангах обороны полка. Хотя батальонов в полку всего два, да и численностью они чуть больше роты. С вооружением тоже были проблемы. Винтовок хватало на всех, а вот станковых пулемётов «Максим», было всего три штуки на весь полк. Не лучше обстояло дело и с ручными пулемётами, да и с автоматами тоже. Несмотря на это, в ночь с 7-го на 8-е, умудрились провести разведку боем на Слизнево и с потерями отошли. Немцы отбили атаку артиллерийским, миномётным, а также пулемётным огнём. В результате обнаружили несколько дзотов и блиндажей противника. Вот нахрена нужно было терять людей? Если тоже самое, можно было вычислить наблюдением? Всё равно эти дзоты, имеющиеся у нас 76-мм орудия дивизионной артиллерии, не возьмут. А 122-мм гаубиц в 971-м артполку, не было с момента его образования.

Командира дивизии полковника Матусевича от командования отстранили, назначив на его место полковника Беззубова, который до этого командовал 1289-м полком как бы нашей дивизии, но полк воевал севернее Наро-Фоминска и подчинялся командованию 1-й гвардейской мотострелковой, тогда как вся наша дивизия оборонялась южнее города. За что сняли Матусевича, я догадывался, за тоже самое, слетел перед ним и Гладышев, но в этот раз полки отступили всего на восемь километров, и не бежали, а действительно стояли насмерть. Да, немцы практически прорвали оборону, пройдя по трупам наших солдат, но умылись они не нашей кровью, а захлебнулись своей, и на развитие прорыва у них уже не осталось резервов.

У нас в роте всё осталось по старому, нас не пополняли, но и не расформировывали. Ходили слухи, что скоро в дивизии сформируют миномётный батальон, и мы будем одной из его рот. Хорошо это или плохо, я ещё не знал, но возможно снабжение наладится, хотя бы минами, так как то, что нам удалось затрофеить у немцев, расстреляли за пару дней. Халявные боеприпасы не экономили, но «нехалявных» тоже никто подвозить не торопился, установив лимит три мины в день на один ствол, поэтому у нас начался снарядный голод. Но и трофейные мины израсходовали не зря. После двухдневного наблюдения за противником с разных НП, удалось обнаружить четыре немецких танка, которые гансы ремонтировали на северо-западной окраине Слизнево. Вот этих-то ремонтников мы и накрыли сосредоточенным огнём всей батареи. Сначала провели пристрелку одним миномётом (пригодились катушки с проводом), ну а когда укрывшиеся в щелях ремонтники осмелели и продолжили свои ремонтные мероприятия, то по ним прилетело. Стреляя беглым огнём, мы выпустили всё затрофеенное за несколько минут. Панцеры конечно особо не пострадали, а вот «панцерарбайтены», утомились до смерти. Причём в течение часа, туда даже ни один ганс не сунулся, так что и подранки должны были, окочуриться на морозе. Жестоко, но зато эффективно.

После такой экзекуции, фрицы особой активности не проявляли, ведя только редкий миномётный огонь по переднему краю обороны полка. Нам это было на руку, так как ответить в случае чего, нам было нечем. На меня, а также на дядю Фёдора, были составлены наградные документы. Всё-таки наши фамилии взяли на карандаш в штабе дивизии, и в период затишья не поленились разыскать. Хотя миномётчиков в полку было немного, так что проблемы это не составило. В отсутствии мин, у нас оставался дежурным только один миномётный расчёт, так что все остальные могли спокойно заниматься обустройством лагеря. Ну, и приходилось готовить пищу на взвод. Большая часть полевых кухонь где-то потерялась или была уничтожена, так что продукты выдавались хоть и по норме на каждого человека, но не сухим пайком, а крупой или концентратом. И если с пищевыми таблетками было более-менее, то овёс, шрапнель, пшено и тому подобное, приходилось варить. Так что пищу готовили на костре, и занимало это немало времени.

Наконец-то начал работать 971-й артполк, точнее второй его дивизион, поддерживающий нас. Первый поддерживал соседний полк. Сегодня ночью одна батарея произвела огневой налёт на Слизнево. Хоть перебудят немцев, и то хлеб, а может, чем чёрт не шутит, и укокошат кого. Да и нам теперь можно не беспокоиться, а подкапливать мины, и через день-два радовать гансов дневными огневыми налётами. Не всё же нашей пехоте радоваться, под немецкими миномётными обстрелами. А то эти фрицы вконец обнаглели, мотаются между Атапцево и Слизнево, как у себя дома, причём по дороге, проходящей вдоль берега реки, и думают, что это никто не видит. Вот поднакопим мин, и будет вам праздник. Говорят на дороге Каменское-Слизнево, разведка обнаружила три немецких танка и два грузовика, подорвавшихся на наших минах. Сходить бы, поглядеть, но далековато от нас, по прямой вёрст пять будет, а по лесу и того больше. Да и мин там понатыкано всяких, так что без пол литра не разобраться. Тем более не отпустят меня далеко, участились случаи дезертирства, и «офицеров» стали за это «натягивать», ну и давать соответствующую накачку, чтобы значит, своих бойцов далеко не отпускали. Мне то допустим, верят, и отпустить могут, но случись со мной что, шальная пуля, или заблудился, уже ЧП. А отвечать кому? Правильно, командиру роты. Так что подставлять никого не буду, да и самому подставляться не стоит. Тем более получив по зубам, немцы ведут себя тихо, и наступать больше не собираются, отступать в принципе тоже, но это мы ещё посмотрим.

Сегодня ночью собираются провести разведку боем на деревню Ерюхино, и нам приказано поддержать роту миномётным огнём. Днём у нас дежурит второй взвод, так что ночью по любому работать нам. После обеда двигаем с Гервасом на рекогносцировку, чтобы определиться с позицией для миномётов. Судя по карте, там сплошной лес, причём смешанный, да и не по карте тоже. А блудить ночью по лесу, и искать подходящую поляну, та ещё перспектива. Линия фронта там чисто условная, дорога, потом река, а за ней немцы. Наш передний край проходит в полукилометре от дороги, но это опять же нарисовано на карте, и я сомневаюсь, что кто-то будет копать сплошную траншею в лесу. По пути к нам присоединился командир роты автоматчиков, это его подразделению ночью предстоит пощупать противника. Рота конечно понятие относительное, 50 человек, десяток ППД — ППШ, остальное вооружение — СВТ а также винтовки и карабины Мосина. Ну, хоть не «Лебели», и то хорошо. Мин нам обещали к вечеру подкинуть, так что поможем, чем сможем.

Сначала вышли на лесную просеку и, пройдя по ней, наткнулись на обороняющуюся здесь роту первого батальона. Второй занимал позиции слева от Слизнево. Вышли мы в аккурат, на огневую точку станкового пулемёта, который прикрывал правый фланг нашего полка. «Максимовцы» прикрывали также и стык с соседним полком, имея возможность вести огонь как вдоль просеки на северо-запад, так и на запад, но стрелять в этом направлении мешали деревья. Ну, что же, с огневой позицией мы определились, миномёты установим прямо на просеке, в ста метрах на юго-восток от пулемёта. Максимальная дальность стрельбы будет метров шестьсот, это до западного берега реки, если стрелять по деревне, от семисот, до километра. Прикинув высоту деревьев, и возможный угол подъёма ствола, получалось нормально, мимо вершин сосен мины должны были пролететь не задевая. Ну а продравшись сквозь кустарник на восточном краю просеки, я нашёл и небольшую полянку, на которой можно установить пару миномётов.