Если с фронта было относительно спокойно, то вот в тылы разгоралась нешуточная перестрелка, причём не из стрелкового оружия, а из танковых пушек и других артсистем, и это «немного» нервировало. Бойцы всё чаще и чаще оглядывались назад, сначала непроизвольно, а потом уже специально всматривались в окружающий лес. Майор даже послал в тыл одно отделение из второй роты с толковым мамлеем, чтобы всё выяснить и доложить. Мне он приказал, быть в готовности к отражению атаки, как с фронта, так и с тыла. Подумав, устанавливаю миномёт, направив его на юго-восток. У нас не зенитка, за несколько секунд ствол на триста шестьдесят градусов не развернёшь. Хотя повернуть можно, но стрелять будешь мимо, требуется не просто переставить миномёт, но ещё и выровнять его по уровню, а также произвести выверку прицела. А это всё время, которого может не хватить, поэтому и готовлюсь заранее. Всё-таки с фронта у нас рота, а с тыла деревья, так что Ёжиков посылаю метров на пятьдесят вперёд, или назад, присматривать за дорогой с тыла. Присутствующий тут же майор Дедов, выслушав пояснения, мои манипуляции одобрил и послал своего связного за «засадным полком», видимо решил держать резерв при себе.

Гонец из тылов принёс нерадостные вести, зато обстановка прояснилась. Немецкие танки, пробившись по дороге со стороны Волковской дачи, атаковали артполк. Наши отбивались, но пока исход был не ясен. Разведрота попятилась, отходя в сторону Могутово, недалеко, но левый фланг второй роты пришлось отводить, загибая фронтом на юг. Прочухав про отход роты, прошаренные гансы решили этим воспользоваться и пробиться на нашем левом фланге. Пришлось разворачивать миномёт и, установив его в первоначальное положение, дать фрицам просраться. Шесть убойных аргументов подействовали отрезвляюще. Да и пехота не дремала, отсыпав им «проса на дорожку», из винтовок и пулемётов. Немцы одумались и больше не лезли. А скорее всего уже не хватало живой силы. Батальон и так был хорошо покоцан в предыдущих боях, да ещё мы провели децимацию лишнего состава, надеюсь, ополовинив роты.

Дождались мы и авиацию противника, хоть и была низкая облачность, но шестёрка лаптёжников прилетела. Нам повезло, а вот артполку и деревне Могутово досталось. Мы же находились в тесном соприкосновении с противником, поэтому до нас долетела только дрожь земли. После бомбёжки остатки артполка отступили в Могутово, разведрота также отошла ближе к нам, заняв северную опушку лесного массива, фронтом на юг, в полукилометре от дороги.

Западные фрицы, после налёта своей авиации, подумали, что мы испугались, и атаковали по всему фронту нашей обороны, так что вначале пришлось несладко, особенно в центре. Полдюжины оставшихся мин, гансов в этот раз не отрезвили, но притормозили, поэтому успеваем занять место в общей цепи, и помогаем отбиваться махре из стрелкового оружия. Пять карабинов это конечно не много, но это смотря с чем сравнивать. Тем более если во взводах осталось по два десятка человек максимум, то это тоже неплохой приварок. Помощь нашего героического расчёта, конечно, внесла свою лепту в общую победу, но основную роль в этом сыграла атака по немцам с флангов. Сапёры, обойдя фрицев, ударили справа, а высвободившийся после отхода разведчиков взвод второй роты, слева. А вот такого издевательства над своим организмом гансы не выдержали, и избиваемый с трёх сторон батальон противника отступил. Не убежал, а вот именно грамотно отступил, оставив «на мясо» прикрывающие отделения. Арьергарды мы уничтожили, но крови они у нас попили, так что подсобрав трофеи, отходим на исходные, а потом и дальше. Фрицевские миномётчики тоже свой брот даром не ели, поэтому после отхода своих шуцев, стали равнять нас со снегом, так что пришлось ретироваться, и организовывать новый оборонительный рубеж.

Хорошо хоть западные фрицы, не ломанулись в атаку после бомбёжки, а вот почему, мне потом рассказал Генка Черкасов. После всех ретирад и рокировок, полк занимал оборону следующим образом: первая рота фронтом на юго-запад, от дороги, до здоровенной поляны в полукилометре; слева от неё вторая рота, фронтом на юг, вдоль северной обочины, длина оборонительного рубежа, примерно метров семьсот; сапёрная рота численностью меньше взвода, составляла резерв и находилась в овраге, в центре обороны, в готовности помочь на любом фланге. Мой взвод «тяжёлого оружия» находился на левом фланге второй роты, прикрывая стык с разведротой, но разведчики по приказу отходили в деревню Могутово, так что стык увеличивался до двух километров. Вот во время отхода, я и повстречал Генку, ну или он меня.

— Здорова, артиллерия! — необычно громко поздоровался он.

— И тебе не хворать разведка. — Отвечаю я.

— Говори громче! — снова кричит он.

— Контузило? — Догадываюсь я, показав Генке на уши.

— Ага — кивает он головой. — Бомба недалеко рванула. Очухался, не слышу ни хрена.

— Рот надо было открывать, когда бомбили. — Кричу я ему на ухо.

— На кой?

— Тогда бы не оглох, деревня.

— Понял. Ну, как у вас дела?

— Нормально, отбились.

— Мы тоже. А потом самолёты налетели. Нам-то не сильно прилетело, а вот артполк крепко бомбили. Фрицам тоже досталось. Хрена они там эти летуны с высоты видят, да ещё в лесу, вот и сыпали куда хотели. Немцы-то давай зелёные ракеты в небо пулять, ну мы смекнули, и тоже начали, вот на втором заходе бомбёры и промахнулись, да по своим в лесу и жахнули, а мы ноги в руки и тикать. На опушке закрепились, а там и приказ пришёл. Теперь вот отходим. — Как-то виновато закончил Генка.

— Черкасов! Где ты там? — Слышу крик и вижу, машущего рукой командира. Разворачиваю Генку в нужном направлении и показываю куда смотреть.

— А, это меня зовут. Ладно, прощевай друг, — внезапно обнимает он меня, — побежал я. Счастливо мужики! — И помахав всем рукой, Генка уходит.

— И тебе счастливо. — Отвечаю я ему в спину, почему-то смаргивая льдинки с ресниц. Говорят, мужчины не плачут, но это наверно ветер.

Разведрота ушла, а мы остались. Ждали мины, и очередного наступления немцев. Но ни того, ни другого не дождались. Привезли только патроны и немного гранат, да ещё связь удалось наладить со штабом дивизии. С наступлением темноты я получил приказ, разобрать миномёт и двигаться в Могутово. Комполка пришёл передать приказ, и заодно попрощаться.

— Спасибо миномётчики. Выручили здорово. Но мне приказано послать вас в деревню. Тяжко без вас будет, но ничего, справимся. — Сказал он, пожимая нам с Федей руки.

— А что случилось? Товарищ майор. — Спрашиваю я.

— Нашлась наша минрота, но сам знаешь, как там с материальной частью. Так что разбирайте миномёт и ступайте в Могутово. Сами-то справитесь?

— Донесём, не впервой.

— Тогда счастливо. Бойцы немного проводят. Пароль сегодня Берлин, отзыв — Варшава. — Развернувшись, майор уходит, а мы готовим вьюки. Как-то не понравилось мне настроение майора Дедова, как будто навсегда он прощался. С близнецами и Ерёмой расстались уже на дороге, на трассу они нам выбраться помогли, а дальше уже сами. На горбу у нас только двунога и ствол, а вот к опорной плите мы привязали две верёвки и, погрузив на неё как на санки всё лишнее, тронулись в путь. Железяка тяжёлая, зато крепкая, так что ничего ей не сделается, покатается немного и всё. Снег к тому времени прекратился, небо вызвездило, а температура соответственно начала понижаться. До деревни километра полтора, так что дойдём быстро.

Противник должен быть справа от дороги, примерно в километре, место открытое, но опушка леса метрах в трёхстах, поэтому первое время идём сторожко, передний тащит санки, второй на три шага позади и правее — прикрывает, неся карабин в руках. Каждые метров двести меняемся. Хоть я и предложил Феде сделать тачанку. Он тащит санки, а я сижу на них и прикрываю, но быть в качестве ездового заряжающего он не согласился, я же не согласился быть ездовым наводчиком. Поэтому конструктивное предложение пропало втуне. Пройдя таким образом около километра, впрягаемся в «санки» вдвоём и топаем гораздо быстрее. Справа от нас расстояние до леса увеличилось, так что неожиданно нарваться на фрицев уже не боимся, зато нарваться на своих гораздо опасней. Ну вот, вроде нарвались.