— Тогда я — графиня Диана, — говорит Инна и заглатывает остаток моего чая.

— А я тогда, её доверенное лицо, граф Тонус с ВМФ, — отзывается кто-то с заднего ряда.

Все хохочут.

Телевизор шипит, лента греется, воздух пропитан морем, сладким запахом сушек и едва уловимым предчувствием веселья.

В каюте было тихо. Только за иллюминатором неторопливо шумело море — длинные волны лениво катились под кормой и исчезали где-то в темноте. Над горизонтом висела тусклая звезда — может быть, Венера, а может быть, просто отражение.

Я сидел на диване, поставив локоть на подлокотник, и глядел в эту живую картинку, как в экран. На столике рядом остывал недопитый чай с лимоном, тонкая струйка пара тянулась вверх, растворяясь в тени.

Инна появилась около меня беззвучно, впрочем как всегда. Она накинула на плечи вязаную кофту, которую ещё в Одессе купила на Привозе — мягкая, светлая, пахнущая домом.

— Не спишь? — спросила она, присаживаясь рядом.

— Нет. Море смотрю.

— Красиво.

Мы посидели молча ещё пару минут. Потом она спросила:

— Ты боишься?

— Чего именно?

— Ну… всего этого. Кубы, полковников с кривыми ногами.

Я усмехнулся.

— Звучит, как хороший набор для утреннего выпуска новостей.

— Костя… я серьёзно. Ты же мог бы жить спокойно. Работать в институте. Лечить людей. Смотреть на море из пансионата, а не с берега у черта на куличках.

Я повернулся к ней.

— Ты забыла один пункт.

— Какой?

— Ты. Без тебя я бы в институте долго не усидел.

Она отвела глаза, потом тихо:

— А ты не боишься за меня?

— Постоянно.

Она положила голову мне на плечо.

— Тогда пообещай… что если будет выбор — не победу, а нас.

Я обнял её за плечи.

— Я уже выбрал.

— Когда?

— Тогда. Когда ты согласилась ехать со мной в Польшу. Всё остальное — детали.

Она чуть сильнее прижалась. Мы снова замолчали. Внизу глухо вздохнула волна, качнув судно.

За иллюминатором проплывала звезда. Или спутник. Или кто-то смотрел на нас оттуда. Но нам уже было всё равно.

Следующее утро началось с того, что меня разбудили… глухие удары в дверь. Не тревожные, а такие, с внутренним подтекстом — «открывай, землянин, не то сейчас будет весело».

— Борисенок Константин и Инна! — раздался неизвестный мне мужской голос дежурного мичмана. — Вас царь морей к себе вызывает. Не прятаться!

Мы вылезли из койки, пытаясь вспомнить: не вчера ли мы прикалывались на испанском над замполитом «Нахимова»? Инна ещё спала, завернувшись в одеяло и совсем негромко всхрапывая в такт качке.

— Что за царь? — пробормотал я, открывая.

— Сам Нептун. Пересечение экватора! Вас в список новичков записали.

— Какой ещё Нептун…

— С пеной, трезубцем и традициями. Вы с нами — или будете по каютам прятаться?

Я вздохнул. Ладно. Сопротивляться бессмысленно. Тем более я уже догадался: начался морской ритуал «крещения» в экваториальные. То, что на гражданке называют «ролевой игрой для взрослых, но в одежде».

Инна, разумеется, тоже проснулась — от моего ворчания.

— Что происходит? — сонно.

— Мы, кажется, пересекаем экватор. Нас хотят крестить.

— Ну хоть не в прямом смысле.

Я уже собрался было идти наверх, когда на связь вышел «Друг».

В голове прозвучало сообщение от него:

«Анализ аудиотрека завершён. В разговоре членов экипажа английской субмарины прозвучала следующая фраза: „фаза два операции «Кальмар», должна начаться после пересечения экватора советским судном.“ Подробности записаны неразборчиво — фоновый шум, возможно, глушение. Тембр и структура речи указывают на высокий уровень командного состава. Спектр голоса внесен во внутренюю базу учета информации. Также зафиксирован разговор двух лиц находящихся в предмете спущенном с субмарины. К друг другу они обращались по именам: „Хорхе“ и „Ямила“ Продолжаю попытки восстановления остальных фрагментов.»

Я поморщился. Вот и приехали, значит. Эту информацию надо срочно передать Измайлову.

Через пару секунд в моей голове прозвучало второе сообщение: 'Медик-инженер второго ранга, дополнительная информация от «Помощника»:

«При прохождении одного из зондов через экватор Земли зафиксирован направленный короткий импульс в СВ-диапазоне. Частота нестабильна. Продолжительность 0.2 секунды. Вероятный источник — глубже 3000 метров. Аналогов в базе данных нет. Предлагаю отложить классификацию до появления дополнительной информации.»

Я хмыкнул. И что же ты хочешь, мой железный друг? Чтоб я сиганул туда с ластами?

Сначала «Кальмар», теперь ещё и это…

На верхней палубе выстроился весь личный состав экипажа и все пассажиры. Единственный кого мы с Инной не увидели, это был капитан-связист. Молодец парень!

Посреди палубы, на импровизированном «троне» из ящиков сидел сам Нептун — боцман в кудрявом парике, с облезлой щёткой в руке и цепью из небольших алюминиевых кастрюль на мощной шее.

— Земные крысы, признанные недостойными морского братства! — заорал он, поднимая трезубец, сделанный из обычных вил. — Покайтесь, ибо вода не прощает сухопутных грехов!

И в этот момент в моей голове снова прозвучал голос друга:

«Медик-инженер второго ранга, сейчас прямо курсу вашего корабля с двух катеров полупогружного типа, на расстоянии одиннадцати кабельтовых происходит высадка двоих человек на какой-то обломок. Это мужчина и женщина. Обращаются к ним по именам Хорхе и Ямила. Считаю что это люди с британской субмарины.»

«Почему?»

«Спектр голосов совпадает, что предпринимаем?»

«Так… Как только их поднимут на борт, ни я ни Инна к ним навряд ли получим к ним доступ. Ими в первую очередь займется судовой врач, а во вторую кэгэбэшный полковник. Скорее всего приставят караул из вояк… А куда делись десантные катера?»

«Разошлись в разные стороны и сейчас легли в дрейф с левого и правого борта 'Нахимова. Предполагаю абордаж, а эти двое передовая группа. Захват радиорубки и ходового мостика.»

«Согласен. Посылаем птичку, пусть каждому введет снотворное и препарат понижающий температуру тела. Судовой врач должен диагностировать переохлаждение организма. Действуй!»

«Выполняю.»

После переговоров с Другом меня начали посвящать через обряд: нас по очереди поливали холодной морской водой, мазали лицо зубной пастой и зачем-то заставляли прикладываться к «морской книге», в которую предварительно залили ром. Или чай. Или что-то из медицинского набора старшего врача — вкус был подозрительно спиртовой.

Местные «морские черти» из числа солдат курсантов и сержантов прыгали вокруг с ведрами, таскали «неофитов» на импровизированный постамент, требуя поклясться в морской верности. Магнитофон орал во весь голос: «Кармен, Кармен, латиноса страсть!..» — и кто-то подвывал ему на высоких нотах.

Инна, кстати, с фотоаппаратом ходила по палубе, и ухмыляясь.

— Не снимай! — взмолился я, когда меня вымазали чем-то вроде горчицы и заставили клясться верности морю.

— А вот теперь точно сниму, — ответила она. — Потом покажу тому «хорошему человеку». Пусть знает, кого на Кубу послал.

Пена, хохот, командный рев, плеск воды и звенящий от жары воздух — на верхней палубе шёл самый разгар праздника.

Курсанты визжали, кто-то споткнулся и улетел прямо в кадку с технической водой. Атмосфера напоминала день Космофлота в Открытых мирах, только без алкоголя и с настоящим океаном в роли массовки.

Кто-то из офицеров в костюме русалки выливает ведро воды на «жертву», только что принявшую крещение.

Я стоял в стороне, у борта, в тени от мачты, вместе с Инной — та, усмехаясь, наблюдала, как здоровенный боцман в костюме русалки тащил по палубе новенького поварёнка.

— Психотерапия через унижение, — произнесла она. — Надо бы патентовать.

— Человек за бортом! — гаркнул кто-то из старшин.

Кто-то уронил ведро, другой споткнулся о шланг, третьему выдрали парик — веселье в один миг оборвалось. Люди бросились к борту.