— Тогда хотя бы веранда будет стоять. И чайник будет кипеть. И ты будешь рядом. Я надеюсь…

Инна мягко улыбнулась, но в голосе её прозвучала грусть:

— А если я захочу детей? Дом, сад, нормальную работу? Без резонансных телепередач, без опасностей?

Пауза была долгой. Потом я аккуратно положил ладонь поверх её руки:

— Тогда нужно будет найти способ, как совместить, другого выхода я пока не вижу.

— Как здорово, что ты восстановил эту веранду, сделал эту мебель и благодаря этому можем вести такие откровенные разговоры. Костя… я люблю тебя.

Вечер медленно перетекал в ночь. Самовар дотлел. На веранде царила тишина, пронзённая только стрекотанием последней весенней сверчковой арии.

В доме потрескивало радио, диктор зачитывал прогноз погоды. В воздухе повис легкий аромат черемухи, который будто за руку тянул в детство.

В голове нейроинтерфейс подсветил слабым огоньком иконку коммуникатораа. Голосовая метка сообщила: «ГЕНЕРАЛ ИЗМАЙЛОВ — ПРЯМОЙ ВЫЗОВ». Спинка кресла заскрипела, чай слегка плеснулся в кружке. Пальцы скользнули по невидимой сенсорной грани.

Голос был знакомым, хрипловатым, но бодрым.

— Добрый вечер, Варшава, — прозвучало с легкой усмешкой. — Не потревожил?

Мои глаза прищурились.

— В такое время в Польше, как правило, не спят. Хотя за всех говорить не буду…

— А вот на Кубе уже полдень. Там говорят, в шортах и кэпи ходят, жарит так, что волосы шевелятся, — продолжал генерал. — Но я не об этом.

В груди уже непроизвольно начинало нарастать ощущение будущих перемен.

— Переводят, официально, на Кубу. На должность начальника центра радиоперехвата. Без громких фанфар, зато для нас самый подходящий вариант, подальше от начальствующих глаз. Приказ недавно подписан лично Председателем.

Пауза с его стороны длилась буквально пару секунд, затем голос генерала стал чуть ниже и тише.

— Есть идея. Хочешь, считай авантюрой, хочешь, шансом. Слушай меня внимательно.

Рука держащая чашку с чаем слегка подрагивала, кресло подо мной немного качнулось.

— Предлагаю тебе перебраться вместе с женой на Кубу, как гражданскому специалисту.

— Под каким соусом?

— Твоя профессия и квалификация нам в плюс. Если можешь чинить всякие там УЗИ, то и с приемниками разберешься, я уверен. У меня там полномочия почти как у первого секретаря обкома.

Со стороны веранды послышались лёгкие шаги, Инна вышла с чашкой чая. Улыбнулась, но ничего не сказала.

— Климат теплее, чем в Польше. В прямом и переносном смысле. Медпункт подчинён напрямую мне. Университет рядом, местные — душевные. Но нужен ответ побыстрее. Желательно — до конца недели. Формальности по оформлению начинаются как ты понимаешь отсюда, с Москвы.

Коммуникатор замолчал, но экран ещё горел тусклым светом. Через секунду голос вернулся:

— Подумай. Серьёзно. Это не только твоё спасение от польских заморочек, но и выход на совсем другой уровень. Прямой контакт у нас теперь есть, жду.

Экран погас. Инна поставила чашку рядом и вопросительно подняла брови:

— Новости?

— Как ты догадалась?

— У тебя сейчас лицо такое одухотворенное и загадочное одновременно…

— Пришла в голову одна идея… — Кивок был едва заметен.

— И судя по выражению лица, вариантов у нас два, да? Чемодан или чемодан без ручки?

Улыбка появилась сама собой. Голос прозвучал тише:

— Чемодан, но с двумя ручками.

Инна на мгновение прикрыла глаза, вдохнула воздух весеннего вечера и шепнула:

— Только не говори, что снова будет весело. Потому что, судя по моему опыту, где весело — там обязательно стреляют.

— Навряд ли… Исключать конечно нельзя, но сильно навряд ли.

Чай на столе остывал, а в голове уже выстраивались маршруты, образы, варианты, логистика и одна фраза, которую очень хотелось сказать, но ещё нельзя было: «Куба — ждёт».

Через день, голос генерала снова звучал в коммуникаторе с лёгкой долей иронии:

— Ну что, Костя, думаешь или уже собираешься в путь?

Сквозь стекло веранды было видно, как ветер тихо колышет ещё редкие листья черемухи. В голове была каша из разных мыслей и чувств.

— Это, конечно, заманчиво, Филипп Иванович, но нужно поговорить с Инной. Она только начала осваиваться здесь, и опять переезд… Тем более срываться ей посреди семестра, сами понимаете… Четыре года в Москве, полгода в Варшаве… Сколько времени у нее будет в Гаване?

— Понимаю, — ответил генерал с задумчивостью. — Но поверь, Гавана — это не Варшава. Там тебе и ей будет намного проще во многих моментах. С её квалификацией место в медицинском пункте центра обеспечу легко, и с гарантией.

Я поднялся с кресла и подошёл к окну, упёршись лбом в прохладное стекло.

— Хорошо, я поговорю с ней. Думаю, она меня поймёт. Как только решим, сразу дам знать.

Измайлов чуть оживился, его голос зазвучал уверенней:

— Вот и славно. Долго не тяните — в Москве любят бумажки быстро оформлять. Скучно им, видимо.

Связь оборвалась, и тишина резко заполнила комнату.

За спиной хлопнула входная дверь, и потом раздались шаги Инны. Она коснулась плеча и тихо спросила:

— Что случилось? Вид такой, будто землетрясение в голове.

Костя обернулся и усмехнулся, пожав плечами:

— Предлагают поработать на Кубе. Говорит, климат лучше и пальмы там растут.

Глаза Инны слегка расширились, на секунду она замерла, потом покачала головой и усмехнулась:

— Ну, конечно, а на улицах все танцуют румбу? И что ответил?

Костя аккуратно взял её руки в свои и посмотрел прямо в глаза:

— Сказал, что сначала спрошу тебя. Иначе снова скажешь, что принимаю решения без консультаций, а потом тебе расхлёбывать.

Она улыбнулась, чуть прищурившись:

— Точно так сказал? Или придумал сейчас, на ходу?

Я серьёзно кивнул:

— Что бы у меня все отсохло! Человек обещает помощь с твоим переводом в медицинский институт в Гаване. Условия отличные, он лично все проконтролирует, решать нам.

Инна задумалась, глядя куда-то в сторону. Потом негромко сказала:

— Пожалуй, в Гаване я ещё не лечила никого. Хотя это всего лишь география… А климат там точно лучше. Здесь уже замерзла окончательно. Если бы еще маму туда вытащить, ей на солнышке будет легче…

Костя почувствовал, как в груди становится легче. Голос стал заметно веселей:

— Значит, решено? Согласна на побег из Европы?

Она тихо рассмеялась и махнула рукой.

Настроение стремительно улучшалось. В голове сама собой зазвучала любимая мелодия, слегка пританцовывая, запел, глядя в потолок:

— «When marimba rhythms start to play, dance with me, make me sway…»

Инна с удивлением наблюдала, как я, прихлопывая в такт, кружился по комнате:

— У тебя, случайно, температура не поднялась? Или это побочный эффект вылез?

В ответ, только рассмеялся, обнял её за плечи и продолжил, уже громче и веселее:

— «Like a lazy ocean hugs the shore, hold me close, sway me more…»

И комната, казалось, наполнилась солнечным светом…

Шереметьево, Москва

апрель 1982 года

— Ну вот и всё, — сказала жена генерала Измайлова, поправляя шифоновую косынку. — Прощай, Москва.

Они оба стояли на летном поле Шереметьево, у трапа Ил-62М. Генерал был в штатском, высокий, немного похудевший, с элегантным дипломатом, которые уже прочно вошли в моду в Союзе — молчал, наблюдая, как их багаж погружают в чрево самолета. Он не любил куда либо уезжать из дома, но ещё меньше, показных эмоций.

— Всё-таки тропики… — добавила она, пытаясь улыбкой смягчить напряжение, и предстоящий перелёт длиной почти в сутки. — Говорят, сейчас на Кубе очень жарко.

Он только кивнул. Вспомнил совсем недавний разговор с коллегой, который меньше чем полгода назад вернулся из Гаваны.

Он рассказал, что в апреле на Кубе устанавливается жаркая и влажная погода. Средняя дневная температура воздуха стабильно составляет около тридцати °C, а ночная — примерно на пяток градусов меньше. Температура воды в Карибском море двадцать пять-двадцать семь. Купаться очень комфортно. Сейчас там сезон дождей, они идут практически каждый день, обычно во второй половине дня, принося с собой кратковременную прохладу.