На следующий день, с самого утра город накрыл плотный туман. Со стороны порта слышались регулярные гудки пароходов. Но жара не спадала. В Доме офицеров — здании с колоннами и потёртым мрамором в холле, собирались люди.

Зал в одесском Доме офицеров был невелик, но уютен. Потолочные вентиляторы гудели лениво, сквозь неплотно закрытые окна тянуло майским морем и табаком.

Мужчины в гражданском, но с явной военной выправкой, женщины в не особо ярких платьях. Все выглядели как-то встревоженно и слегка напряженно, будто с трудом привыкали к своему новому положению: они вроде как на службе, но не в форме, и в строю где нибудь на плацу.

Вышел высокий полковник, пожалуй единственный кто был в форме, и раскрыв папку, начал. Говорил он глухо, как будто издалека:

— Корабль «Адмирал Нахимов» арендован для перевозки военского эшелона. Отплытие — в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое мая. Сбор в порту до двадцати двух часов. Путь займёт примерно двадцать суток. В зависимости от погодных условий и политической обстановки.

После этого он откашлялся, оглядел зал и продолжил:

— Все военнослужащие переодеваются в гражданскую одежду. Без исключений. В форме не появляться. На борту, вести себя как обычные туристы.

Кто-то с заднего ряда тихо фыркнул, кто-то покачал головой.

— Питание будет обеспечено Министерством обороны, — добавил офицер.

Зал загудел, и сразу раздались комментарии:

— Значит, тушёнка с сюрпризом…

— Хватит ли её на двадцать суток?

— Главное, не как в прошлый раз, когда сахар оказался известью…

Полковник сделал вид, что не слышит.

— На борту будет медсестра и судовой врач. Аптечки — у старших групп.

Тут же нам представили полковника КГБ, высокого, представительного красавца, который будет плыть с нами до Кубы и обратно уже с увольняемыми. Представили медсестру, также сопровождающую нас. Если статная и привлекательная медсестра просто встала и повернулась к нам, когда её представляли, то полковник КГБ сразу же после представления встал за трибуну. На лацкане мундира, только планка Ордена Красной Звезды.

В зале сидели около трёхсот человек, в основном мужчины. У одной из колонн расположились я и Инна.

Полковник неторопливо оглядел собравшихся, затем заговорил, хрипло, с явным усилием, как диктор вечерних новостей:

— Товарищи, перед вами — задание государственной важности. С момента посадки на судно вы, не военнослужащие. Вы, туристы, направляющиеся в длительное морское путешествие. Ни в коем случае не упоминайте ни подразделение, ни военную часть, ни род службы.

Он помолчал, давая паузу, чтобы усвоили, затем продолжил:

— Судно «Адмирал Нахимов», пассажирское. Для всех, кто увидит вас в портах по маршруту следования, вы группа отдыхающих. Смейтесь, пойте песни, ешьте мороженое, даже если вас тянет на служебные темы, как кота на сметану.

В зале отчетливо хмыкнули.

В ходе инструктажа полковник не раз обменялся с медсестрой тем быстрым взглядам, по которым стало понятно, что полковник особо нас не будет докучать своим вниманием, а со всей своей страстностью, «с холодной головой, с чистыми руками и горячим сердцем», займётся разрабатыванием медсестры.

— Внимание! — Полковник повысил голос. — При заходе в зарубежные порты, особенно в Алжире и на Канарах, никаких разговоров с иностранцами. Никаких фраз вроде «а у нас в гарнизоне было лучше». Говорите о погоде, в крайнем случае, о советском хоккее.

Он перелистнул листок на кафедре, взглянул в зал… и вдруг его взгляд задержался. Он прищурился и чуть наклонился вперёд. Все невольно обернулись. Полковник смотрел прямо на Инну.

— Медицинский персонал, — проговорил он чуть теплее, — обязан сохранять спокойствие и дисциплину. Особенно, если персонал молодой и обаятельный.

По залу пробежал приглушённый смешок. Инна покраснела и отвела взгляд, я насупился.

— Да, а теперь к делу, — полковник вдруг вернулся к сухому тону. — Сомневающиеся в маскировке могут выдохнуть: даже если вас триста, если вы ведёте себя как туристы — вы туристы. Форма сдана. Оружие, не выдано. Значит поведение должно быть соответствующее.

С последней фразы кто-то буркнул:

— Триста мужиков в одинаковых куртках, без женщин, без аккордеона. Ну да, туристы.

Полковник услышал, но сделал вид, что не заметил.

— У кого есть сомнения, подойдите после, получите персональные инструкции. У меня всё. Завтра вечером, погрузка на борт. Действовать по указанию старших. Младший медицинский состав — на палубу «Б», размещение по спискам. Остальное, по месту. Дополнительные указания поступят через связь корабля. Свободны.

Он махнул рукой, а затем, как бы случайно, снова посмотрел на Инну. И даже, кажется, подмигнул.

Я только вздохнул:

— Добро пожаловать в реальность, милая. Даже под прикрытием колонны, тебя спрятать не удалось.

В ответ Инна усмехнулась:

— Да уж, у него явно не только Орден Красной Звезды боевой. Но ничего, подумаешь, полковник…

После окончания собрания люди расходились с одинаковыми лицами: сдержанными, внимательными, и чуть-чуть растерянными.

Во внутреннем дворике Дома офицеров пахло горячим трансформаторным маслом и чабрецом из рядом расположенной клумбы одновременно. Прапорщики и офицеры со своими женами стояли группами, кто курил, кто обсуждал маршрут. Мы с женой отошли в тень, ближе к фонтану, где вода лениво булькала под каменной чашей. У меня в руках была стильная кожаная папка с документами,У нее маленький кожанный рюкзачок, самый последний писк моды.

— Ты видела, как он смотрел? — спросил я тихо, стараясь, чтобы губы почти не двигались.

Инна усмехнулась, не отрывая взгляда от голубя, топтавшегося в луже.

— Видела… У меня стойкое ощущение, будто он в мыслях уже просчитал, как мы будем пить шампанское в его каюте.

— Или как ты будешь его перевязывать от вымышленного ранения, — тихо буркнул я, размышляя как ему накостылять и не спалиться.

Опять придется обращаться к «Другу», а самому быть на людях…

В этот момент за нашими спинами послышались шаги. Полковник, о котором мы сейчас говорили, шёл неторопливо, как будто просто прогуливался. И совершенно «случайно» он остановился рядом с нами и заговорил, не глядя в глаза, словно это был чисто формальный разговор.

— Ведь вы, Инна Ивановна младший медицинский работник?

Жена слегка вздрогнула, но моментально взяла себя в руки.

— Так и есть, и вы по долгу своей секретной службы об этом отлично знаете.

Он всё-таки повернулся к ней и рассеяно кивнул, будто только сейчас заметил ее лицо.

— Знаете, вы… лицо у вас очень нетипичное для медработников. Почти киношное.

Я напряжённо молчал, а Инна спокойно ответила:

— Спасибо. Мне это уже не один раз говорили. Например, когда я дежурила на съёмочной площадке в госпитале. Но тогда это не помешало мне накладывать швы.

Полковник хмыкнул, будто одобрил ее колючий ответ.

— Смелая. Дерзкая. Это хорошо. На Кубе это вам пригодится. Там солнце, жара, и люди… оч-ч-нь эмоциональные, вы в курсе? Особенно мужчины…

Он вдруг сделал шаг ближе, прямо в границы личного пространства — и понизил голос произнес:

— Если вдруг кто-то из личного состава будет проявлять чрезмерную инициативу, сразу докладывайте. Я всегда на связи, — и снова чуть улыбнулся.

— Даже если будете с медсестрой?

— Еще глазастая, и умная…

Жена кивнула коротко, профессионально:

— Спасибо, буду иметь в виду.

После этих слов супруги, я слегка шагнул вперёд, будто случайно заслонив ее плечом. Полковник понял намёк, глянул на меня холодно, буквально на секунду, но очень резко, а затем отступил.

— Ну что ж… Удачного вам рейса. До встречи на борту.

И он пошёл дальше, покачиваясь в бёдрах, как человек, которому многое позволено.

Инна какое-то время молчала, а потом негромко сказала:

— Ничего. Если он полезет — я ему вколю физраствор с настойкой валерианы. Прямо в седалищный нерв.