Первым пунктом в этом списке значился полковник Дубинский. На следующий же день после визита ювелира, белый конверт оказался в его кожаной папке вместе с другими служебными бумагами. Начальник госпиталя не стал отнекиваться, и с радостью принял наше приглашение.

— Товарищ полковник, — с лёгкой улыбкой произнес я, передавая ему приглашение, — примите наше искреннее приглашение на наше торжество.

Дубинский поднял брови, разорвал верхнюю кромку и, пробежав глазами строки, отложил всё остальное в сторону.

— Буду. Без вариантов. И не просто буду, а с подарком, который даже вам понравится. Хотя вас, Борисенок, трудно удивить.

Он встал, протянул руку, крепко пожал, а затем добавил:

— Счастья вам обоим. И пусть никто из вас никогда не пойдёт по жизни один. Ни при каких обстоятельствах.

Следующим по списку значился Исаак Маркович. Встреча с ним произошла в мастерской, где тот просматривал образцы ткани для будущих автокресел.

— Вот тебе приглашение, — сказал я, протягивая ему конверт. — Без напоминаний. Просто по-человечески. Вдруг захочешь за одним столом посидеть, в доброй компании.

Исаак прижал ладонь к сердцу и произнёс:

— С огромной радостью. Только одно условие: сидеть буду рядом с невестой. Пусть видят, что даже жулики могут быть сентиментальны.

— Только через Иннину подружку, которая очень симпотная и между прочим не замужем…

Позже, в пятницу, я поехал без Инны в Гомель. Дед и бабушка сидели у печки. У деда в руках была заготовка под будущую женскую сумку, бабушка вязала варежки.

Костя протянул приглашение.

— Это вам. Очень надеюсь, что приедете.

Бабушка отложила вязание, внимательно рассмотрела карточку, потом приложила к груди.

— Мы приедем. И не просто так, а с караваем, солью и двумя слезами счастья. Скажи своей невесте, что она теперь и наша внучка.

Дед помолчал, затем пробурчал:

— Только не вздумай надеть на свадьбу галстук. Это тебе не Европа, это Минск.

— Деда, чем тебе Европа не угодила?

— Да всем!

— Чем именно?

— Да хотя бы тем, что именно оттуда пришел к нам Гитлер!

Тем временем, в квартире на Пушкина, Инна стояла перед зеркалом. На кровати — как облако было, разложенное белое платье. Рядом — короткая шубка из песца и туфли, будто сотканные из инея.

Раиса Аркадьевна, сидевшая в кресле, подняла голову и, увидев дочь в свадебном наряде, едва сдержала слёзы.

— Ты как снегурочка, Иннушка. Только не сказочная, а настоящая.

Инна, с лёгким румянцем, застегнула одну из серёжек, затем вторую. Смотрела на отражение, слегка наклонив голову.

— Мам, посмотри. Всё подходит? Не слишком вычурно?

Раиса Аркадьевна медленно подошла, поправила ворот шубки, провела пальцем по плечу.

— Очень красиво.

— А кольца? — Инна протянула маме маленькую бархатную коробочку.

Та открыла её, заглянула внутрь и на мгновение замерла.

— Это искусство. А не украшение. Такое в жизни надевают один раз. И носят — всю жизнь.

Инна не ответила. Просто обняла маму.

Платье на Инне сидело идеально. Белоснежный шёлк мягко облегал талию, ложился складками ниже колен, слегка покачиваясь при каждом её движении. На плечи — лёгкая песцовая шубка, чуть припорошенная бисером. Туфли — как продолжение её ног, белоснежные, тонкие, будто вырезаны из снега. Комната наполнилась тихим шелестом ткани, лёгким парфюмом и напряжённым предвкушением.

Раиса Аркадьевна поправляла ворот платья, в который раз сдерживала слёзы.

— Иннушка, ты как с афиши театра. Только намного красивее.

В этот момент в прихожей раздался звонок. Неожиданно, но не настойчиво.

— Да кто это ещё? — удивилась мама.

Она неспешно подошла ко входной двери и открыла ее. На пороге появилась высокая женщина в пальто с воротником из мутона, в ярком красном берете, с выразительными глазами и улыбкой, полной артистической уверенности.

— О, как будто вернулась в гримёрку! Раиса, ты не изменилась!

Мама ахнула и начала обниматься.

— Лидочка! Лидочка! Откуда ты взялась? Ты же в Бобруйск уехала!

— Уехала, а вот теперь — снова в Минске. На новом месте, в театре юного зрителя. Да вот услышала, что твоя дочка замуж выходит. Ну, как пройти мимо? Встретила Люсю с худсовета — та и рассказала. Вот я и пришла.

Инна, немного смущённо улыбаясь, кивнула.

— Здравствуйте тетя Лида.

Лида шагнула в комнату, с прищуром оглядела Инну с ног до головы. Обошла с одного бока, потом с другого. Приподняла край шубки, покрутила кольцо.

— Девочка… Это не просто наряд. Это театральный костюм к роли мечты. А невеста — как главная героиня.

Она обернулась к Раисе Аркадьевне:

— Раечка, скажи честно, есть ли у вас уже ведущий на свадьбу?

Инна с удивлением посмотрела на маму, та пожала плечами.

— Пока не думали… Всё как-то бегом, то костюм, то меню…

— Ну, тогда считайте, что он у вас есть! — Лидия сняла берет, села на табурет. — Позвольте взять эту честь на себя. Мой голос ещё ого-го, а память — лучше, чем у молодой актрисы на премьере.

Инна слегка покраснела.

— А у вас опыт есть?

— Деточка, пятнадцать свадеб, шесть юбилеев, три выпускных. Со стихами, песнями, анекдотами — и всё строго в рамках приличий. Но со вкусом и душой. А ещё… — она подмигнула, — могу вытащить на сцену даже самого застенчивого жениха.

Раиса Аркадьевна рассмеялась:

— Лидочка, если ты вытянешь Костю на тост — тебе памятник на торте положен.

— Памятник не надо, а вот хороший баян — желательно, — засмеялась Лида. — А ещё список гостей, чтобы приготовить пару сюрпризов. Ну и, конечно, репетиция. Хотя бы одна.

Инна кивнула и переглянулась с мамой.

— Вы правда готовы?

— Ради вашей семьи — хоть сейчас! Только предупредите — я могу разговорить даже Минскую городскую прокуратуру.

Инна засмеялась. Комната зазвучала теплом, доверием и предвкушением весёлого праздника.

Лидия осталась на чай, предложила целую кипу идей и даже набросала план свадебного вечера на листке в клеточку. К моменту, когда за окнами сгустились сумерки, было понятно одно — свадьба будет не только красивой, но и незабываемо душевной.

Утро выдалось морозным. Воздух в Минске был прозрачен, как стекло, снег весело хрустел под сапогами. В госпитале у Инны дежурство прошло без эксцессов, и нам после обеда удалось вырваться по делам — нужно было забежать в одну мастерскую «Медлабортехники» за специально заказанным инструментом и потом к Инне, уточнить последние детали перед свадьбой.

В прихожей Инниного дома снова в нос ударил едкий запах, но привычно, почти как родной. Дверь в комнату открылась сразу, будто специально ждали за ней. Инна была в домашнем халате, с влажными волосами. Чайник на плите в кухне уже вовсю шумел, гремя крышкой.

— Угадай, кто у нас будет ведущей? — она весело подняла бровь.

— Левитан с того света вернулся? — в тон ей прозвучал мой вопрос.

Инна рассмеялась, указала рукой в сторону комнаты, откуда донёсся лёгкий бархатный голос:

— Мои дорогие, если жених не умеет пить стоя, ему помогут! А если тост звучит неуверенно — ведущая в помощь!

За столом, с чашкой чая, сидела дама почти бальзаковского возраста, лет не больше пятидесяти, в широком сером джемпере и длинной юбке. Осанка женщины однозначно выдавала сцену. Лицо однозначно указывало на твердый характер. Улыбка профессиональная — актёрская, но тем не менее открытая.

— Знакомьтесь, Лидия Михайловна, — представила Инна. — Подруга мамы, актриса, по совместительству теперь — наша ведущая.

— Очень приятно! — рукопожатие было крепким и артистичным. — Слышала, вы у нас человек загадочный, талантливый, с руками, что золотом блестят даже без света рампы?

— Однозначно наговаривают и клевещут злые языки…

— Молодой человек! Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит!