Лаптев подошёл ближе, голос его был спокойным, почти дружелюбным:

— Держались достойно. Они хотели взять на испуг. Но у них ничего не получилось.

Инна обернулась к нему. По её лицу скользнула ирония, смешанная с лёгкой тревогой.

Сухоруков поднял воротник, бросил взгляд на «Ниву» и сказал:

— Завтра ждите звонка. Потребуется уточнение некоторых моментов. Но это уже по дипломатической линии.

Группа двинулась обратно к подъезду. Снег скрипел под ногами, как старый паркет. Возвращение в квартиру прошло молча.

Когда дверь за последним вошедшим закрылась, в квартире наступила плотная тишина, в которой слышалось только слабое потрескивание батареи и легкое движение тюля от еле ощущаемого сквозняка. Советник отступил на шаг от стола, поправил очки и негромко произнёс, скорее в пространство, чем к кому-то конкретно:

— Всё это напоминает плохо сыгранный спектакль. Сценарий слабый, актёры переигрывают, а декорации будто из картона.

Лаптев отстранился от стены, где стоял, наблюдая, и подошёл к столу. В его движениях не чувствовалось усталости, скорее — сосредоточенность. Его взгляд скользнул по печке, затем остановился на лице Сухорукова. Голос прозвучал спокойно, даже буднично:

— Вас потрясло? Это нормально. Им нужно было что-то найти. Или хотя бы убедиться, что мы всё ещё не понимаем правил игры. Они привыкли, что в последнее время им многое сходит с рук.

Инна молча смотрела на него, лицо её было неподвижным, губы крепко сжаты. Затем она произнесла негромко, чуть дрожащим голосом:

— Они рылись в наших вещах, трогали мои халаты, листали книги, будто мы — преступники. Такое забыть трудно.

Лаптев немного кивнул, словно это уже слышал сотни раз от других, в других квартирах, в других странах. Его ответ прозвучал немного отстранённо, но без равнодушия:

— Ваша реакция абсолютно понятна. Но вы не преступники. Вы скорее объект разработки. Им важно поймать вас не на преступлении, а в момент слабости и затем цинично и безжалостно использовать в своих целях!

Сухоруков сделал шаг к двери, обернулся и сухо проговорил:

— Документы будут у нас. Если будут ещё попытки, вы имеете право на немедленный отказ от любых действий без представителя. Звоните, в любое время, телефоны должны быть у вас обоих.

Инна проводила его взглядом и тихо спросила:

— А если в следующий раз они не позвонят как сегодня, а просто вломятся?

Лаптев усмехнулся уголком губ и ответил:

— В следующий раз они даже не позвонят. У них уже есть инструкция не связываться без уведомления. На такой уровень без санкции сверху они больше не пойдут. А если пойдут — тогда и поговорим иначе.

После того, как они оба ушли, тишина повисла, как после грозы. Воздух стал плотным, каждый предмет будто вернулся на своё место, но все равно оставался лёгкий след чужого присутствия. Инна долго не двигалась, только перебирала на столе ложки и чайные пакетики, словно ища в них порядок.

Команда «Другу» была отправлена сразу, как только за ними захлопнулась дверь. Интерфейс ответил мгновенно. Голос «Друга» появился в голове, как тень под вечерним фонарём, чётко и без интонаций:

«Фиксация завершена. Все действия записаны. Личность офицера, работавшего с прибором у печки, установлена. Это Яцек Томаш Мацкевич. Звание — поручик. Связи — департамент экономической безопасности, курируемое подразделение МВД ПНР. В последние три месяца получал инструкции от лица, зашифрованного как „Фил“. Вероятность принадлежности к группе по финансовому мониторингу с правом на неформальные действия — высокая.»

Следующее сообщение пришло почти без паузы:

«Оборудование для анализа остаточных химических соединений поставлено из ФРГ, зарегистрировано в Варшаве под другим брендом. Представляет из себя высокочувствительный счетчик Гейгера, с программным управлением и обработкой полученных данных. Денежные купюры были предварительно помечены радиоизотопами. Прибор использовался в трёх других случаях с аналогичной целью — провокация, имитация доказательств, давление. В одном из эпизодов задержанный оказался агентом контрразведки ГДР. Впоследствии обменян.»

Внутри всё выстроилось в цепь. Действия банды простые, но крайне эффективные: наблюдение, подбрасывание, провокация, фиксация, арест. Только в этот раз обломалось. Слишком грамотно было прикрыто. Печка практически не сохранила остаточных следов изотопов. Одно дело их концентрация на площади равной купюре, и совсем другое если то же их количество размазать по всей длине дымохода. Коробка же была обнаружена и изъята дронами заранее, значит, за этой попыткой будет не еще одна попытка реванша.

Инна, пока я размышлял включила чайник, порезала хлеб, и молча поставила на стол банку с вишнёвым вареньем. Пальцы дрожали еле заметно. Усевшись напротив, она всё же заговорила:

— Ты думаешь, эти парни сами это придумали? Или им кто-то дал команду?

Ответ был без колебаний:

— Уровень организации слишком аккуратный для простой мести каких-то сопляков. Скорее всего, кто-то с серьезными деньгами и админресурсом. Но скорее всего не местный. Похоже, что здесь только исполнители.

В комнате снова стало тихо. За окном мело. Ветер уносил с крыш слабо освещённого Легионово снежную пыль, как будто всё происходящее можно было просто сдуть, стереть, забыть.

Она вздохнула и накрыла ладонью чашку с чаем.

Новый сигнал от «Друга» возник сам собой, как вспышка на границе сознания:

«Протокол „Наблюдение“ продолжается. Угроза активна. Следующий шаг возможен в течение суток. Рекомендуется не покидать объект „квартира“ без сопровождения. Запрос на активацию внешней камеры выполнен. Полевой агент подключён. Контроль за периметром возобновлён. Рекомендую пристально следить за входной группой и окнами.»

Сейчас стало понятно окончательно: ставки снова поднялись. Угроза совсем не абстрактна. И защита теперь необходимость.

Инна сделала глоток чая и вдруг очень спокойно сказала:

— Это все не случайно, но мы справимся.

Утро выдалось хмурым, с ледяной пеленой тумана, ползущей между домами. Варшава дышала усталым дыханием, воздух резал носоглотку. Инна сейчас сидела рядом со мной на пассажирском сиденье, кутаясь в теплый шарф из ангорской шерсти. На лице явные следы недосыпа, но взгляд спокойный и уверенный.

— Сегодня первая пара — фармакология, — сказала она, застегивая куртку до подбородка. — Потом биохимия. Если успею, забегу в библиотеку.

— Встретимся как обычно у остановки?

— Да, если только опять не нагрянут с обыском, — усмехнулась Инна. — Или не подкинут очередной чемодан с компроматом.

— Сплюнь…

За окном проплывали заснеженные улицы. Проехали поворот у улицы Красиньского, выехали на проспект. Машин было немного. На перекрёстке справа из переулка вылетел синий «Фиат», резко догнал по соседней полосе и притёрся почти вплотную к борту «Нивы». Впереди внезапно тормознул фургон. Пришлось отрулить и резко притормозить, но тут сзади появился чёрный «Полонез», удар в задний бампер оказался сильным, но задний кенгурятник должен был выдержать. Он был мной рассчитан на более сильное столкновение.

Тем не менее, «Ниву» резко бросило вперёд и в сторону, колеса завизжали на льду. Из правой двери «Фиата» выскочил человек в кожаной куртке и тёмной шапке, рванул ручку пассажирской двери, но она была надежно заблокирована.

Инна закричала, но не истерично, а коротко, в ее голосе звенело возмущение:

— Опять⁉ Достали уроды…

Пока один ломился к Инне, второй подбегал уже ко мне.

Опять рывок, дверь открыта, но внутрь попасть этот тип не успел. Моя левая нога уже ступила на снег, а правая, жестко и резко ударила нападавшего в колено, так как учили в десанте во время службы. Раздался сдавленный вой, второй удар в горло и фигура осела на землю.

— Костя сзади! — крикнула Инна.

Из «Полонеза» выскочили ещё двое, но их остановил рёв сигнала тревоги из под капота «Нивы», запущенного запущенный «Другом» через нейроинтерфейс. Из кармана куртки выкинул бумажный цилиндр самодельной светошумовой гранаты, из немного переделанного фейерверка. Короткая ослепляющая вспышка вместе с сильным грохотом заставили нападавших инстинктивно прикрыть глаза и присесть.