Голос ее прозвучал тепло, но тревожно. Слишком многое пришлось скрывать от нее за последние недели. Но сейчас — не время для объяснений. Пока нет.

— Лучше чай. С лимоном, если остался, — прозвучал мой ответ, за котором постарался спрятать свое внутреннее напряжение.

Она кивнула и исчезла за дверью, оставив в комнате лёгкий аромат мяты. Судя по докладу «Друга», конец этой цепочки находился не в Варшаве. А, возможно, и не на территории Польши.

Локация: Варшава. Здание посольства Федеративной Республики Германия, улица Jazdów 12 (Яздов 12), район Śródmieście, напротив здания Сейма.

Утро выдалось серым, с морозцем. Варшава начинала день сонно, с дымком из труб и запахом сырой солярки в воздухе. По асфальту улицы Яздов, вдоль кованой ограды Сейма, неспешно шёл человек в кашемировом пальто и кожаных перчатках. В правой руке — тонкая папка с тиснением. Чуть прихрамывая, он подошёл к неприметным воротам с табличкой на немецком языке: «Посольство Федеративной Республики Германия».

Металлические створки отъехали в сторону без звука. За ними — небольшой внутренний двор, выложенный плиткой. Слева — технический вход и гаражи, справа — здание канцелярии и жилые помещения. В глубине, за густыми елями, виднелась трёхэтажная вилла, построенная ещё до войны. Там, за толстыми шторами и дубовыми дверями, и проходила большая часть дел, которые не полагалось обсуждать даже в стенах министерства иностранных дел в Бонне.

У ворот стоял охранник в форме с эмблемой службы безопасности посольства. На лацкане — крохотный значок в виде чёрного орла на серебряном фоне. Проверка удостоверения заняла не более двадцати секунд. За спиной охранника — видеокамера, направленная в обе стороны улицы. Никакой лишней вежливости. Всё строго по инструкции.

После короткой паузы, проход к металлическому турникету. Внутри него рамка с детектором, за ней столик с лежащим на нём журналом. Бруно расписался. Почерк чёткий, без нажима. Часы на стене показывали 9:12.

Во внутреннем холле пахло воском и чистящими средствами. На полу — старинная плитка, в углу пальма в тяжёлом керамическом вазоне. Стены украшены репродукциями современных немецких художников, какая-то абстракция, немного тревожная. Справа мраморная лестница, ведущая на второй этаж. Там, в глубине коридора, располагался кабинет резидента.

Дверь была слегка приоткрыта. Секретарь в очках и с пучком на затылке кивнула Бруно и, не отрываясь от печатной машинки, произнесла:

— Herr Müller уже ждёт.

Внутри — минимализм. Массивный стол, два кресла, сейф, радиоприёмник Telefunken на боковой тумбе. На подоконнике стояла чашка с недопитым кофе, пар уже не шёл. В углу кабинета стоял высокий металлический шкаф с кодовым замком, слегка приоткрытый.

Мюллер, крепкий мужчина лет пятидесяти в сером костюме, с короткой стрижкой, пустым взглядом и с вычурным серебряном кольцом на мизинце правой руки, не указал даже на стул, стоявший напротив. Доклад был назначен именно здесь. Никому другому доверять такие вещи не следовало.

— Herr Stolz, перейдем в защищенное помещение.

Специальное помещение на втором этаже административного корпуса, оборудованное средствами глушения радиоволн и системой активной звукоизоляции. На столе — дипломатическая папка, включён магнитофон с зацикленной классической музыкой для дополнительной звукомаскировки. Также на столе два бокала. Бруно Штольц по установившейся традиции откупорил бутылку рислинга, но сам к вину не прикоснулся.

В комнате кроме них никого.

— Начнём без лишних прелюдий. Какие итоги?

Папка в его руках раскрылась на столе мягким хлопком. В ней рабочий блокнот. Данные были отсортированы, переплетены и размечены. Всё, как требовалось — и для Берлина, и для Цюриха, и для тех, кто читал между строк.

Разговор фиксируется скрытым устройством, которое закрывает пишущийся разговор шифром высокой стойкости в режиме реального времени. Бруно Штольц в тёмно-сером костюме докладывает последние данные резиденту под видом обсуждения обычной служебной документации.

Он говорит ровно, без акцента, на классическом хохдойче:

— Контакт с объектом «Святоша» активизирован мной три месяца назад. По итогам декабрьского и январского периода организован устойчивый канал сбыта. Валюта доставляется через Мюнхен, далее транзитом через Будапешт в Закопане, оттуда — личным транспортом через крестьянскую сеть уже в Варшаву.

— Распределение идет через религиозные структуры, включая частично костёлы в Гданьске и Познани. Пресса и книжная продукция, используется как прикрытие. Реализация происходит под видом пожертвований, целевых сборов и семейной помощи нужным людям. Конечный получатель этой «финансовой» помощи группа лиц, тесно связанная с руководством «Солидарности». Деньги обеспечивают ее полиграфию, аренду помещений, питание активистов, а также оплату отдельных юридических и информационных услуг.

Во время небольшой паузы, Бруно перелистывает прошнурованный и пронумерованный рабочий блокнот, который до этого хранился в специальном помещении посольства.

— Структура устойчива, но требует дополнительной защиты. После событий в Щецине и Варшаве появилось подозрение на внешнее наблюдение. Один из активистов был задержан, но через некоторое время отпущен. По линии костёла поступило предупреждение: в деле могут появиться советские специалисты, неформально внедрённые в советское консульство и в их военный госпиталь. Легенды прикрытия — гражданский специалист из Минска и студентка медуниверситета прибывшая по обмену.

Мужчина в сером костюме, после этих слов своего подчиненного молча делает пометку уже в своем рабочем блокноте.

Тем временем Бруно продолжил:

— Джованни, несмотря на свои психические отклонения, вполне надёжен и управляем. Доказательства в нашем распоряжении. Используется как хаб для обмена информацией. Имеет право входа в несколько дипломатических квартир, включая швейцарскую и французскую.

— Отработан вариант внедрения одного из наших людей в круг подготовки «летней платформы» Солидарности. Для этого потребуется дополнительное финансирование и усиление оперативной группы в Варшаве. Предлагается перебросить ещё одного сотрудника под прикрытием журналиста.

Резидент спросил:

— Есть ли риски утечки по линии костёла?

— Минимальные. Иерархия замкнута. Связные проходят только через проверенные каналы. Однако на горизонте появился фактор нестабильности — один из советских специалистов, некто капитан Лаптев. Возможно, контразведчик.

Мужчина в сером костюме посмотрел на Бруно поверх очков:

— Ликвидация?

Ответ прозвучал спокойно:

— Пока — нет. Под наблюдением. При наличии подтверждений, вам доклад немедленно.

Магнитофон переключился на следующий фрагмент «Зимнего сада», а Бруно поместил свой рабочий блокнот в кейс и закрыл его, щелкнув замками.

— Ваш отчёт Бруно будет немедленно отправлен в Бонн. Ждите моих дальнейших распоряжений.

Данные начали поступать мне через зонд висевший над Варшавой, почти сразу после того, как фигура в пальто скрылась за воротами посольства. Канал был защищён, слабый луч инфракрасной синхронизации не фиксировался ни одной из систем наружного наблюдения. Одна их «Мух» устроившись в щели за плинтусом защищенной комнаты, транслировала аудио и видеопоток «Птичке» устроившейся на карнизе соседнего здания, и далее на зонд. Сориентировшись, начал изучать запись.

Распознанное лицо — Бруно Штольц. Через интерфейс поступила пометка от «Друга»:

«Ранее фигурировал в операциях в Бейруте, Гаване и Лиссабоне. Контактировал с агентурой под контролем ЦРУ и службы BND. Подозрение в координации финансовых операций по подкормке „Солидарности“ через подставные фирмы в Австрии и Югославии».

Видеозапись из помещения второго этажа поступила спустя две минуты. Простая комната, плотные шторы, стол, человек с седыми висками в очках и костюме с узкими лацканами. Визуальное совпадение на 98,4% — резидент по Варшаве, Мюллер. Перехваченный аудиопоток начал складываться в структурированную информацию.