— Herr Stolz, берлинская станция обеспокоена задержками. Хотят понять, где именно оседают средства.
— Всё в рамках запланированного. На последнем этапе, через «Zukunft GmbH», передано тридцать пять тысяч условных единиц. Через обменники в Вене и Загребе они преобразованы в наличные. Затем — трансфер через Силезию.
— А хранилище?
— Варшава. Местный контакт, священнослужитель, обеспечивает прикрытие. Через него проходят встречи, в том числе с представителями восточных профсоюзов.
— Костёл?
— Да, костёл на Жолибоже. Условное имя — Джованни. Итальянец, связи по линии Opus Dei и «Pro Familia».
— Ребёнок?
— Проблема возникла. Не по нашей вине. Классифицируется как внутренний инцидент. Эмоциональная реакция не пересекает границы оперативной пользы. Родители ребенка пока не обращались в польские правоохранительные органы.
Я приостановил воспроизведение, выделив фразу.
«Друг» дал комментарий мгновенно:
«Содержит индикатор двойной операции: прикрытие педофильской активности используется для шантажа, влияния и дисциплины внутри церковной сети. Возможно наличие видеофиксации, используемой как средство давления на непубличных партнёров».
Анализ шёл с нарастающим итогом. «Муха» через тепловизор передала слабый сигнал от задней стенки шкафа в углу. Двойное дно. Возможно — хранилище с носителями информации.
Перешел к изучению следующей части разговора:
— В случае провала линии «Север», готовы перевести поддержку через «Юг»?
— Уже инициировано. Контакты через чешские структуры и южнославянские порты. В случае провала в «Гданьском троугольнике» нами активируются фигуры в Лодзи и Радоме.
— И что с этим русским, со смешной фамилией?
— Пока не выяснено, как он обошёл наш контроль. Линия «Фил» временно приостановлена. Ведётся оценка возможных угроз.
Пауза. Мюллер встал, подошёл к окну, посмотрел на еле заметную снежную крупу за стеклом.
— Дальше действуйте тихо и предельно аккуратно.
Папка захлопнулась, съём информации прекратился. «Друг» передал краткий комментарий:
«Контакт подтверждён. Связь действий профсоюза „Солидарность“, педофильской сети и разведки ФРГ установлена. Требуется оценка вмешательства. Рекомендуется дальнейшее наблюдение, фиксация каналов передачи наличности и подготовка нейтрализации через третьих лиц».
* * *
Путь от госпиталя до центра Варшавы в тот день оказался на удивление свободным. Машина скользила по мокрому асфальту, не оставляя следов, и казалось, что улицы нарочно притихли, будто чувствовали важность момента. В бардачке лежал плотный конверт, над которым работали мы с «Другом» не один вечер. Сведения систематизированы, фотографии разложены по уровням приоритетности, номера, лица, поведенческие шаблоны — всё было учтено. Но это была малая часть полученной за последнее время информации. Самым трудным было выбрать, что из этого отдать Лаптеву, а что оставить при себе.
В кабинете особиста всё было по-прежнему. Часы на стене тикали с тем же ритмом, жалюзи пропускали тусклый свет, капитан сидел за столом, просматривая какой-то доклад. Услышав шаги, он поднял глаза, кивнул, указал на стул напротив.
— Слушаю, Борисенок. Что принес?
Обычная канцелярская папка мягко легла на стол.
— Тут только часть. Основное — фиксация контакта между предполагаемым сотрудником BND и агентом под прикрытием из костёла. Видеофиксация, аудиофрагмент. Анализ поведенческих реаций. Плюс фотографии всех лиц, зафиксированных на пленках находящихся в квартире священника Джованни. Большинство мной не установлены.
Лаптев аккуратно разложил снимки по столу. На глянцевой бумаге — лица мужчин в разном возрасте, кто-то в рясе, кто-то в гражданской одежде. Один — с медальоном на цепочке, другой — с характерной родинкой у левого виска.
— Эти с видеокассет?
— Да. Включая вот этого, — мой палец указал на фигуру в очках и спортивной куртке. — Он появляется на четырёх носителях, всегда в роли наблюдателя. Не участвует, но всегда рядом. Есть предположение, что именно он выполняет функцию координатора.
Капитан провёл рукой по подбородку, снова взглянул на снимки, затем на лежащий сбоку лист с временной шкалой.
— Кто производил съёмку?
— Капитан, мы уже говорили на эту тему… Я информацию предоставил. Хочешь перепроверяй ее, хоть трижды, хочешь выброси в корзину, дело твое. А я никого не сдам… Могу сказать только, что кассеты извлечены на месте, носители продублированы. Имеется полная копия. Оригиналы — пока у Джованни в тайнике. Передавать их в дальше смысла нет, пока не установлены все фигуранты.
Лаптев откинулся на спинку кресла. Минуту молчал, затем заговорил:
— Есть возможность получить точные координаты мест, где это происходило?
— Уже передано. Адреса, время съёмок, даже освещение в комнате на момент записи. Потребуется подключение ваших коллег. Лучше, не сильно афишируя.
— Понял. А что по связям священника?
— Зафиксирован контакта с представителем немецкой дипломатической миссии, предполагаю что он сотрудник западногерманской разведки. Предполагаю, что им осуществляется финансирование нелегальных организаций, в том числе движения «Солидарность», под прикрытием Ватикана. Уже установлена прямая связь между педофильской сетью и разведоперацией западной разведки.
Капитан посмотрел на снимок мужчины в сутане, лицо которого было частично размыто.
— Этот точно Джованни?
— Да. Проживает в доме при костёле на Жолибоже. Национальность — итальянец. Прибыл по церковной линии. В документах — консультант по вопросам семьи и молодежи.
Молчание снова повисло в комнате. Потом Лаптев наклонился, собрал фотографии в стопку.
— Ладно. Оставь всё здесь. Постораюсь все сделать быстро и тихо. Но учти: чем глубже копаешь, тем грязнее становится. Это большая политика, и еще большие деньги.
— Именно поэтому всё зафиксировано. Всё проверено. Никаких домыслов. Только факты.
Капитан кивнул, затем поднялся и, подойдя к окну, тихо добавил:
— Только аккуратно, Борисенок. Этим людям не терпят врагов и если они появляются, то их устраняют.
* * *
Ночь выдалась на редкость тихой. Внутри квартиры царил покой: ритмичное дыхание Инны, шуршание её волос на подушке, слабое потрескивание углей в печи, всё нашептывало о безопасности.
Но внутри звенело тревожным предчувствием. Нейроинтерфейс не проявлял активности уже больше трех часов, что само по себе было подозрительно. Система работала стабильно, а значит, имел место умышленный саботаж или попытка изоляции.
Тревожный сигнал поступил резко и неожиданно. Голос «Друга» звучал с характерной искажённой задержкой:
«Потеряна связь с тремя дронами в секторе улицы Млынарска. Зафиксирована активность радиоэлектронного подавления. За минуту до потери — визуальный контакт с двумя неизвестными. Подтверждение: атака на канал связи. Вероятность намеренной операции — 94%.»
Поднявшись с постели, аккуратно укрыл Инну, стараясь не разбудить. Затем, бесшумно прошёл к себе в мастерскую. Там, среди аккуратных стопок бумаг и записей, уже мигал монитор диагностического терминала, замаскированный под переносной телевизор «Юность».
«Друг» вывел схему сети — три узла светились красным, а над ними возникли значки означающие «подавление сигнала». В нижнем углу всплыла короткая надпись: «Наблюдение обнаружено. Угроза высока.»
Связь с одним из резервных микродронов восстановилась частично. Он передал серию смазанных изображений — силуэт человека в вязанной шапке натянутой на глаза и поднятый ворот свитера тоже до глаз. В руке — портативный глушитель радиочастот. Следом в кадр попало лицо второго — явно европейская внешность, худощавый, с характерным надменным выражением.
В это же время на «Муха» в подъезде зафиксировала движение. На экране появилось изображение темного автомобиля без номеров, припаркованного в полуметре от входа. Внутри — двое. Один говорит в рацию. Система перехватила и расшифровала часть переговоров:
