Квартирмейстер кивнул, мол «хватит болтать, показывай». Парень развязал мешок и капли дождя застучали по гладкому металлу.

— Мадре де Диос! — воскликнул Альтамирано, разглядывая выпуклый панцирь и шлем-морион с плоскими полями и гребнем. — Это что, доспех?! Двухсотлетний, якорь тебе в задницу, доспех?

— Не ругайся, Этьен. Эта красота годами пылилась в кладовой правителя, — юноша водрузил шлем испанцу прямо на голову и железяка съехала набекрень. — Перековать рука не поднялась, а теперь, считай, сам Тлалок велел передать это тебе. Возможно, эти штуковины раньше принадлежали твоему предку, а?

Холодный металл коснулся кожи, капли дождя отстукивали мелодию. Эстебан ощупал прохладную сталь, и в памяти всплыли рассказы деда о далёкой Испании, о предках-идальго, чьи гербы теперь покрывались ржавчиной на стенах заброшенных поместий.

От воображаемой картины испанца передёрнуло.

— Вдруг столичные тланчане, увидев тебя вот в этом, — жестом Аапо комично изобразил доспех на себе, — обмочат со страху свои набедренные повязки? Ммм? Что скажешь?

— Скажу иди на хрен, — усмехнулся Альтамирано. — Но за железки спасибо. Твоя правда, они могут уберечь от стрел.

Квартирмейстер поправил ворот туники и коснулся кольца с жадеитовым камнем, которое он нанизал на цепочку вместе с католическим крестом. Кольцо — подарок Иш-Чель. Вещь, хранившая тепло её поцелуя и отданная ему в качестве оберега.

Стоя на капитанском мостике, испанец вспомнил их последнюю встречу. На кануне отъезда их свидание было коротким.

Она подарила ему прощальный поцелуй прямо на глазах у папаши. Эстебан не знал, куда девать глаза и — спасибо вождю! — правитель прикинулся глухим, слепым и глупым. Но даже в этот, казалось бы, трепетный миг Альтамирано умудрился разозлить возлюбленную.

— Иш-Чель запереть в комнате, поставить охрану, — отдал приказ вождь Ицкоатль. — Без моего разрешения из покоев не выпускать. Ради её безопасности.

— И служанку эту… как там её? Итли! Замените… — вставил Эстебан свою ремарку, всё ещё держа любимую в объятиях. — Если не хотите, чтобы ваша дочь улизнула в самый разгар боя.

О, как посмотрела она тогда! Как прожгла своими тёмными, как шоколад, глазами. На сей раз квартирмейстер был на стороне правителя, больше всего на свете Эстебана заботила безопасность Иш-Чель.

Аапо выдернул испанца из раздумий, принявшись снова нахваливать двухсотлетний доспех.

Эстебан, оценив готовность, отдал приказ поднимать якорь, и «Пекенья Люси» медленно двинулась по каналу, разрезая вздыбленную воду. Капли барабанили по палубе, пальмы хлестали по мачтам, небо впереди сливалось с землей в сплошной серой массе. Квартирмейстер, — вернее, теперь уже капитан, — чувствовал себя неуклюже. Старая сталь доспеха будто нашептывала ему забытые молитвы далёких пращуров.

— Спасибо тебе Этьен, — поравнявшись с капитаном, сказал Аапо. Парень светился от счастья, как нос кожаного сапога, начищенного воском. — Спасибо за то, что взял меня в команду воевать с тлатоани. Я счастлив сражаться с тобой, мой друг.

— А разве я не сказал тебе, Аапо? — угрюмо ответил испанец. — Нам не придётся воевать с тлатоани. Нет, только не с ним. Это забота вождя Ицкоатля.

— А с кем тогда? — смуглое лицо парнишки комично вытянулось.

Эстебан улыбнулся, в его глазах вспыхнул азарт напополам с предвкушением. Он похлопал друга по плечу и коротко ответил:

— Это же очевидно, Аапо! С самим Тлалоком, конечно.

Аапо непонимающе моргнул, уставившись на капитана. Ветер трепал его волосы, дождь бил в лицо, но парень, казалось, совершенно не замечал непогоду. Он ждал ответа, который никак не складывался в его голове. Эстебан, меж тем, вглядывался в горизонт, где серая пелена дождя скрывала очертания берега.

— Тлалок здесь ни при чём, Этьен, — наконец проговорил юноша, — это же просто дождь. Сильный, очень сильный дождь.

Испанец рассмеялся, запрокинув голову. Смех его потонул в реве стихии, но Аапо, судя по выражению лица, совсем не оценил шутку. Квартирмейстер вытер лицо от воды и посмотрел на своего юного товарища.

— Ты не понял меня, дружище, речь совсем не о дожде, хотя, готов поклясться, даже он в этих землях идёт не с проста. — Эстебан повернул румпель, обходя мелкий остров, — Ваш Бог живёт среди вас. Ходит по этой земле, наблюдает и повелевает вами. Ты сочтёшь меня безумцем, если я скажу — историк и хранитель писаний, господин Чак, и есть Создатель Воды.

Лицо Аапо вытянулось, как струна гитары, но парень любил Эстебана самой тёплой братской любовью, чтобы легко отринуть от себя его слова.

— Скажу больше, мой друг, — Альтамирано помотал головой, чувствуя как дождь струился по лицу. — Верь мне или нет, историк — самый страшный наш противник. Не известно, что он может выкинуть. В легенду, что известна мне, команда не поверит, но перед отплытием я предупредил каждого о возможной чертовщине, что встретит нас на воде.

— Чертовщина? — переспросил Аапо, пытаясь уловить хоть какую-то логику в словах квартирмейстера. — Легенда? Я ничего не понял, Этьен. Хоть убей.

Их беседа была прервана стихией.

Когда корабли покинули сады Тлалока и вышли в воды Великого Озера, дальнейший путь Эстебан посчитал бессмысленным. Ветер усилился, срывая клочья пены с гребней волн.

Капитан отдал приказ бросить якорь у плавучего острова, а членам команды укрыться в трюме. Паруса моряки спешно убрали, оставив голым рангоут. Мокрые, продрогшие в тесноте узкого тендера тланчане сидели практически друг на друге в окружении бочек, сундуков и прочего груза.

— Капитан, почему мы отплыли сегодня? — спросил один из членов команды. — Погода отвратительная, мы, неопытные мореходы, не были готовы к ней.

— Потому что войско тлатоани подходит к границам Кулуакана, — флегматично ответил Эстебан, вспомнив не без тени ностальгии, как в той же манере говорил когда-то с моряками «Санта Люсии». — Если бы мы вовремя не покинули сады, мы рисковали их вообще никогда не покинуть.

— Я верю и чту нашего правителя, — не унимался кулуаканец. — Но не понимаю, хоть утопи меня в сеноте, почему вождь Каан не отправился с нами? Почему столицу должны захватить мы, горстка тланчан на десятке лодок?

Капитан почесал бороду, пригладил мокрые от дождя волосы.

— Кто-нибудь может ответить на этот вопрос? — Эстебан хмуро оглядел команду. — Или напрасно я распинался на вчерашнем совете?

В трюме повисла тишина, нарушаемая лишь плеском воды за бортом и завыванием ветра. Удручённо вздохнув, Эстебан открыл было рот, чтобы пояснить, когда Аапо неожиданно выпалил:

— Правитель Каан остался, чтобы защищать город. А мы, — пальцем парень ткнул себе в грудь, — отправились в Тланчанпан вовсе не для того, чтобы захватить его. Наша задача — заблокировать гавань и ослабить город. Войско тлатоани Атоятля воюет в землях Кулуакана, но наш славный правитель, вот увидите, отобьёт атаку! И тогда солдатам столицы будет некуда отступать. С одной стороны могущественный Кулуакан, с другой — мы. Войско тлатоани окажется зажато между армиями.

— Всё верно, Аапо, — квартирмейстер похлопал товарища по плечу и тот засиял, как звезда над теокалли. — Ицкоатль остался во главе обороны города, а наш поход к Тланчанпану преследует иные цели, нежели его покорение.

Эстебан обвел взглядом лица тланчан. Большинство смотрели на него с надеждой, кое-кто — с недоверием, но уже не было того мрачного ропота, что витал в воздухе еще минуту назад. Капитан посчитал это добрым знаком. Пусть дождь мешал им, но именно благодаря непогоде он смог втолковать команде то, что ещё вчера осталось невтолковано.

Стихия не унималась. Ветер продолжал гулять по палубе, заставляя судно вздрагивать всем корпусом.

Один тланчанин, сидевший в самом углу трюма, поднял голову.

— А что будет, если мы потерпим поражение, капитан? Вдруг Тланчанпан окажется более грозным противником, чем мы предполагаем? Если их бессмертный правитель превзойдет в коварстве нашего прославленного вождя, какой будет исход?