И всё равно ощущал некоторое неудобство в общении с касиком. Замешательство. Странное, нерациональное желание во чтобы то ни стало угодить ему.

— Тросы и канаты добротные, — подёргал моряк витой трос из грубых волокон агавы, — но с парусами беда, правитель. Хлопок слишком тонкий и хрупкий, а сезаль — плотный, как циновка. Такой, если намокнет во время дождя, утяжелит мачту и, боюсь, разбухнет так, что будет не спустить. Ваши мастерицы из ремесленного квартала изготовили смесовую ткань: уток сделали из сезаля, а долевые нити они скрутили с хлопком.

Эстебан остановился, поднял кусок материи и продемонстрировал вождю. Касик придирчиво ощупал полотно.

— Остатки парусины с затонувших судов не годны для использования? — поинтересовался он.

— Верно. Старая парусина ни к чёрту. Кроме того, у вас не сохранилось ни одного целого куска. Лучше испытать новое полотно вместо старых огрызков. И я тут подумал…

На этот раз Альтамирано замялся. Спрашивать о назначении корабля неправильно, всё равно, что осведомляться о государственной тайне, но как иначе учесть все нюансы?

— Вы не говорили в каких целях желаете использовать судно, но мне необходимо знать больше деталей. К тендерам крепится запасная шлюпка, но вместо неё мы можем установить одну или две ваших пироги. Однако, самое главное — предполагаете ли вы оружие?

Ицкоатль обернулся, посмотрел на команду долго и пристально. Так, что его вассалы всё поняли без слов и все как один спешно покинули корабль. Оставили работу, как есть, и с поклоном ретировались, предоставив собеседникам гарантированную приватность.

— Арбалеты, — коротко ответил вождь. — Копья, стрелы и пращи.

— Серьёзно?! — воскликнул Эстебан. — И всё?! Простите, правитель, вы тратите ресурс на строительство корабля и не хотите использовать пушки? Мушкеты в конце концов? Я точно знаю — они у вас есть. Ваши мастера очистили их от ракушек и водорослей и есть шанс, что оружие исправно и плевать, что этим пушкам по две сотни лет. Нужно лишь проверить.

— Мы подняли со дна ваше человеческое оружие, это истина, — в голосе касика слышалось раздражение, но всё же он не осадил испанца за дерзкие речи, — но где взять порох? Да, Эстебан Хулио Гарсия Альтамирано, я знаю, что вы, люди, используете порох. Нам неизвестно откуда он берётся у вас. Сколько бы наша разведка не тратила времени, мы так и не узнали секрет добычи этой взрывчатой субстанции.

Чудные, однако, эти рыбы хвостатые. Пороха никогда не видали. Что значит где брать?! Изготовить!

— Порох делается из серы, селитры и древесного угля, — испанец почувствовал на мгновение некоторое превосходство над русалочьим народом. — Каждый уважающий себя капер хоть раз баловался чёрным порохом. Полагаю, в вашем Кулуакане должны быть все компоненты. Селитры у вас полно, уголь найдётся, остаётся сера… С ней бывают сложности, но, клянусь, я видел у вас оружие с лезвиями из обсидиана. Вулканическое стекло, верно? Где вы берёте обсидиан?

— Ты каждое утро просыпаешься и видишь перед собой гору со снежной вершиной, — усмехнулся вождь. — Так, знай, человек, это вулкан Шипелопанго. Сейчас он спокоен, но раз в десяток лет мы с трепетом наблюдаем дым из его жерла.

В садах Тлалока, за зарослями плодовых деревьев вулкана было не видать. Да и кулуаканские джунгли к любованию далёкими пейзажами не располагали, но квартирмейстер вспомнил. Видел горы, конечно. Из окна собственного флигеля и видел. Значения не придал.

— Раз у вас налажена добыча обсидиана, значит и серу получить вы сможете. Дело за малым — растолочь до мукообразного порошка, поджечь и проверить, чтоб вспыхнуло. А там, глядишь, и старьё стрелять начнёт.

— Предприимчивый ты человек, чужеземец, — вождь по-отечески похлопал испанца по плечу, — и хитрый. Мне это нравится. Доброе качество. И вот, что я могу предложить, Эстебан Хулио Гарсия Альтамирано: я дам тебе год на строительство десятка подобных кораблей, приведение их в боевую готовность и обучение тланчан морскому делу. Взамен, я обещаю вернуть тебя на поверхность к собратьям, раз уж теперь мне известен секрет твоего спасения.

Где-то глубоко в груди ухнуло. Вождю всё было доподлинно известно…

Недаром имя у него — змей. Удав натуральный! Позволил мне свидание с Иш-Чель, потому что с самого начала разгадал мой замысел. И теперь предлагал свободу…

— А если не захочу? — мрачно хмыкнул квартирмейстер. — Не захочу возвращаться. Что тогда?

— Сочтёмся, чужеземец, — в глазах касика промелькнуло одобрение. В этот момент сходство отца и дочери казалось поразительным. — В любом случае у тебя будет выбор. Так, что скажешь?

— А что тут ещё сказать? — испанец пожал плечами. — Сделаю.

— Попугай?! — Иш-Чель аж покраснела от возмущения. — Серьёзно? В нашу ночную вылазку ты хочешь взять с собой…

— Тшшш, — Эстебан приложил палец к губам, — не кричи ты! Сбрендила? Ночь на дворе, слуги услышат и хрен тебе будет, а не вылазка. Ну не пыхти ты так! — глядя на грозно сдвинутые брови, испанец поспешил потушить огонь надвигающегося бунта. — Не можем мы идти одни, нужен часовой на страже. Сама то ты об этом не подумала.

— Подумала, — ощетинилась тланчана. — Я взяла с собой Итли.

— Итли… — испанец покачал головой. — Это служанка то твоя… дородная? Увидят эту Итли среди ночи в чужом поместье и разом смекнут, что это ты, ангел мой, делишки свои воротишь. Ну? — чужеземец изогнул бровь. — Кого ещё предложишь? Аапо? — не успела тланчана открыть рот, Альтамирано в очередной раз перебил её. — Он славный малый, да, но он слуга господина Чака. Он был им до моего появления, им по сей день и остаётся. Нет, принцесса, мы не будем ставить бедолагу Аапо перед моральным выбором.

Иш-Чель задумчиво отошла к окошку, приподняла шторку из тростниковых прутьев и попыталась рассмотреть очертания поместья из флигеля чужеземца. Масляные лампы гасли одна за другой, опустели кухни, бани и прачечные, слуги возвращались в свои комнаты, лениво зевали стражи у господских покоев.

— Тиен, но… — нахмурилась русалочка, — твой Амиго — попугай. Птица! Как он может нам помочь?

В ответ на это испанец демонстративно почесал чубатую попугаячью макушку и Амиго, довольно курлыкнув, легонько куснул хозяина за палец. Странно было наблюдать, как дикая птица в руках моряка становилась ручной и покладистой.

— Не думай обо мне, как о безумце, принцесса, — Эстебан выудил откуда-то кусок подсохшей маисовой лепёшки и угостил пернатого питомца. — Амиго — умный парень. Всю неделю у меня было так много работы, что я не мог денно и нощно наблюдать за вашим историком. Лишь возвращался во флигель и проваливался в сон. Однажды я сказал Амиго, чтобы он разбудил меня, как только господин Чак погасит свет в своём кабинете. На успех я вообще-то не надеялся, но знаешь что? Он выполнил моё поручение. Каждый вечер он будил меня аккурат в тот час, когда хранитель писаний покидал свой кабинет. Это звучит странно, знаю, но я подумал: Амиго мог бы помочь нам. Предупредить в случае опасности. Никто не обратит внимания на горластую птицу, а нам с тобой его сигнал подарит фору.

— Ами-и-иго, — в подтверждение каркнул пернатый модник, — хор-р-роший.

К компании попугая Иш-Чель отнеслась с недоверием, но спорить не стала. Она уже придумала оправдание чужеземцу на случай неудачи.

— Давай, Амиго, свою задачу знаешь. — Альтамирано выпустил птицу из флигеля, а затем накинул тряпицу на масляный фонарь и кивнул тланчане на выход. — А мы с тобой выдвигаемся. Пора.

Господин Чак так сильно любил плитку да мозаику, что двум ночным авантюристам пришлось ступать по коридорам поместья босыми ногами. Кулуаканские сандалии кактли не годились для лёгкого шага, зато топот часовых и мелкое шарканье слуг отдавались эхом в ночной тишине с далёкого расстояния. Несколько раз Эстебан и Иш-Чель прятались в тёмной каморке прачечной, чтобы не попасться страже, столько же ускользали от жителей поместья в лабиринте коридоров.