Я тянусь вверх, нахожу предохранительную защёлку на наручниках и отстёгиваю их. Сиена протестует, но я не обращаю на неё внимания и выхожу из неё ровно настолько, чтобы перевернуть её на живот, прежде чем снова войти в неё.

Я беру её за руку и засовываю её под её бёдра.

— Потри свой клитор, — приказываю я ей. — Кончи снова на мой член, милая. Я сейчас кончу в тебя, чёрт возьми.

Она стонет, её рука лихорадочно двигается под ней, пока она выгибается подо мной, насаживаясь на мой член, и я думаю, что сейчас сойду с ума. Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, и сжимаю её волосы в кулаке, оттягивая её голову назад, пока жёстко трахаю её, входя в неё снова и снова.

— Скажи мне, что ты хочешь мою сперму, дикая кошечка, — рычу я. — Чертовски умоляй об этом.

— Пожалуйста, — задыхается она, всё ещё дрожа от оргазма. — Пожалуйста, кончи в меня, Дамиан. Я хочу этого, пожалуйста…

Это, чёрт возьми, сводит меня с ума. Я вхожу в неё ещё раз, содрогаясь от охватившего меня горячего жара, от сильного удовольствия, и чувствую, как этот жар поднимается по моей спине, когда первая струя моей спермы извергается внутри неё.

Кажется, я никогда ещё не кончал так сильно и так долго. С кончика моего члена всё ещё капает, когда я выхожу из неё, и жемчужная сперма блестит на её набухших, скользких складках. Я падаю на кровать рядом с ней, наручники впиваются в мои запястья, и я долго смотрю на неё. Она лежит на животе, волосы спутаны, она вспотела и раскраснелась, и она так невероятно прекрасна, что я не могу представить, что когда-нибудь захочу другую женщину до конца своих дней.

Но это не навсегда. Так не может быть.

Несколько минут мы просто лежим, приходя в себя. Я вижу, как у неё учащается пульс, как её тело слегка дрожит от отголосков оргазма. Я смотрю на её лицо, и когда она открывает глаза и встречается со мной взглядом, у меня в животе всё холодеет. В её глазах удовлетворение и радость, но есть и что-то ещё. Что-то, что опасно похоже на любовь.

— Это было... — начинает она, но я прерываю её, отворачиваясь от неё, зная, что мне нужно увеличить дистанцию между нами. Я потерял контроль и дал ей то, чего она хотела, и теперь она будет думать, что это что-то значит.

Это действительно что-то значит. Но она не должна этого знать.

— У меня был долгий день, — тихо говорю я. — Это было здорово, Сиена. Неожиданно. Но я голоден, мне нужно принять душ, и...

Выражение её лица мгновенно меняется. Она придвигается ко мне и протягивает руку, чтобы коснуться моей груди.

— Дамиан...

— Это ничего не меняет, — говорю я, и мои слова звучат резче, чем я хотел. — То, что только что произошло между нами, не меняет наших отношений. Ты застала меня врасплох, и я потерял контроль. Ты получила то, что хотела, Сиена, но это не значит, что мы будем продолжать в том же духе.

Я чувствую, как она замирает рядом со мной.

— Что ты имеешь в виду? — Её голос слегка дрожит, и в этот момент я понимаю, что не должен был заходить так далеко.

Теперь я причиню ей боль. По-другому не получится. Я не смогу не разбить часть её сердца, не повредить что-то нежное и драгоценное, что я поклялся защищать. Я сказал, что буду оберегать её, а теперь я буду нести ответственность за то, что подорву её доверие и мягкость.

Я сажусь, свешиваю ноги с кровати и увеличиваю расстояние между нами.

— Я имею в виду, что это всё временно. Как только ситуация с Руссо разрешится, мы обсудим расторжение брака. И нам нужно перестать это делать, Сиена. Тебе нужно держаться подальше от моей постели. С каждым разом, когда мы занимаемся сексом, всё становится только сложнее. — Эти слова ранят меня в самое сердце, вскрывая дюжину ран, но я не обращаю на них внимания. Я привык к боли. Я могу это вынести. Чего я не могу вынести, так это её состояние. Даже если… особенно если… я сам его вызываю.

Повисает такая тишина, что я слышу биение собственного сердца. Когда я наконец поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, она тоже садится, обхватив себя руками, и в её глазах стоят слёзы.

— Понятно, — тихо говорит она.

— Сиена…

— Нет, всё в порядке. — Но её голос дрожит, и я вижу, как на её лице отражается боль. — Я понимаю. Это было просто... физическое влечение. Ничего больше.

Она сползает с кровати, впиваясь пальцами в бока, и я хочу что-то сказать, хочу забрать назад слова, из-за которых в её глазах появилась эта боль. Но я не могу. Потому что, если я слишком привяжусь к ней, если позволю себе поверить, что это может быть по-настоящему… нас обоих ждёт только боль. Её, когда она поймёт, что эта жизнь слишком жестока для такой, как она, и меня, когда мне снова придётся её отпустить, зная, что я сломал её безвозвратно.

— Я рада, что мы это прояснили, — говорит она. Теперь её голос звучит ровно, но отстранённо. — Я бы не хотела усложнять ситуацию.

Сиена. Я хочу произнести её имя, хочу протянуть к ней руку, чтобы убрать этот звук из её голоса, но я не должен. Я не могу. Моя боль – это жертва, которую я должен принести, чтобы уберечь её от всего этого. Ей нужны эти стены, а я не должен был разрушать свои.

Она направляется к двери, прикусывая нижнюю губу, и я знаю, что должен отпустить её, должен позволить ей уйти и увеличить расстояние между нами, в котором мы так нуждаемся. Но что-то внутри меня протестует при виде того, как она уходит.

— Сиена, подожди... — Я проклинаю себя за то, что остановил её, как только эти слова срываются с моих губ.

Она замирает, положив руку на дверную ручку, но не оборачивается.

— Что?

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. Что я могу сказать? Что мне жаль? Что я не хотел этого? Что от мысли о том, что она уйдёт, мне хочется пробить кулаком стену? Что я хочу, чтобы она осталась со мной навсегда, даже если из-за этого ей придётся столкнуться с миром, в который ей вообще не следовало бы попадать?

— Ничего, — наконец говорю я, и на сердце у меня становится тяжелее, чем когда-либо. — Не обращай внимания.

Она резко кивает, и тут же уходит, тихо закрыв за собой дверь.

Я сижу на краю кровати, обнажённый, всё ещё пахнущий сексом и её духами, и думаю, что же, чёрт возьми, со мной не так. Я получил именно то, чего хотел, - самый невероятный секс в моей жизни с женщиной, которая доказала, что готова воплотить в жизнь все мои тёмные фантазии. А потом я всё испортил, потому что испугался её взгляда.

Потому что я боялся того, что означал этот взгляд. Того, что он мог значить для меня. Для неё. Для нас, для её будущего и моего.

Я сразу иду в душ, не желая смывать с себя её запах, но понимая, что мне нужно это сделать. Мне нужно снова взять себя в руки. Сменить постельное бельё, заказать ужин, сосредоточиться на миссии. Выбросить из головы свою временную жену. Но я не могу думать ни о чём, кроме неё. Каждые несколько минут я вспоминаю, как Сиена выглядела, привязанная к моей кровати, какие звуки она издавала, когда я был внутри неё, какую боль я увидел в её глазах, когда сказал, что это ничего не значит.

По правде говоря, это многое значит. Каждый чёртов раз, когда я прикасался к ней, это что-то значило. И это пугает меня больше, чем любой враг, с которым я когда-либо сталкивался.

На следующее утро я не захожу в столовую, беру кофе и направляюсь прямиком в свой кабинет. Я говорю себе, что это потому, что у меня есть работа, звонки, планы, которые нужно завершить. Но на самом деле это потому, что я не могу встретиться с Сиеной. Я не могу вынести боль в её глазах... или видеть её лицо, если в нём нет боли, если она холодна и безразлична ко мне, как и должно быть.

Но я не успеваю дойти до конца. На полпути по коридору я встречаю Валентину, выходящую из гостиной. Я начинаю проходить мимо неё, но она кладёт руку мне на предплечье, и этого достаточно, чтобы я остановился.

Я смотрю на неё, чувствуя, как меня охватывает напряжение при виде выражения её лица.

— Что? — Резко спрашиваю я, более грубо, чем обычно, но она невозмутима. Она просто качает головой, прислоняясь спиной к стене и глядя на меня.