Я готов убивать и совсем не настроен вникать в детали планирования войны. Я был создан для насилия, а не для планирования.
И Сиена не выходила у меня из головы ни на секунду, без конца. Я пытался сосредоточиться на работе, на реальной опасности, которая всё ещё существует, но мои мысли постоянно возвращаются к тому, что произошло две ночи назад, к тому, как Сиена склонилась над раковиной в моей ванной после того, как помогла мне привести себя в порядок, и как её красивые зелёные глаза встретились с моими в зеркале, пока я её трахал.
Но не так, как мне хотелось.
Даже когда она умоляла меня.
От этих воспоминаний мой член дёргается в штанах, и я неловко ёрзаю на водительском сиденье, проезжая через ворота поместья после разведывательной миссии, которую Константин поручил мне несколько часов назад. Мне нужно привести мысли в порядок. Фантазии о ней только усугубляют ситуацию, и мне нужно лучше контролировать себя.
То, что у нас с Сиеной есть, - временно. И последнее, что я собираюсь сделать, это позволить себе потерять контроль с ней... трахнуть её, как животное, которым она иногда меня заставляет себя чувствовать. Она хочет грубого, безудержного секса, но я могу причинить ей боль, я обещал защищать её.
В особняке тихо, когда я захожу туда в семь вечера. Чтобы не мешать Константину, Валентине и Сиене ужинать, я решаю подняться наверх, привести себя в порядок и заказать ужин. Я всё равно не в настроении общаться и предпочёл бы провести этот вечер в одиночестве.
Мне нужно немного побыть вдали от жены. Мне нужно вспомнить, каким должен быть этот брак, а не каким он стремительно становится.
Чем-то настоящим.
Но это не так. И никогда не будет так. И чем раньше я вспомню об этом, а Сиена поймёт, тем лучше будет для всех нас. Как только угроза со стороны Руссо будет нейтрализована, мы сможем вернуться к своей прежней жизни.
От этой мысли у меня болезненно сжимается сердце, но я не обращаю на это внимания.
Я быстро иду в свою комнату, распахиваю дверь… и замираю на месте, увидев, что ждёт меня на кровати, а точнее… кто.
Не уверен, что когда-либо возбуждался так быстро. Вся кровь в моём теле приливает к члену, напрягаясь так быстро, что у меня затуманивается зрение. От боли чистого, дикого, животного вожделения кружится голова, когда я смотрю на видение, извивающееся посреди моей кровати.
Каким-то образом Сиене удалось приковать себя наручниками к изголовью моей кровати. Но это ещё не всё. Это даже не начало. Мой взгляд скользит по её телу, член пульсирует от каждой новой детали, которую я замечаю, и мне кажется, что я не могу, чёрт возьми, дышать.
На ней чёрное кружевное боди, которое облегает её тело, как вторая кожа, подчёркивая грудь, изгиб талии и стройные бёдра. Боди разделено на груди, так что её упругие соски выглядывают наружу, словно умоляя, чтобы их потрогали, облизывали и сосали, а между её бёдер…
— Боже мой, — ругаюсь я себе под нос, увидев, что меня там ждёт.
Её боди тоже расстёгнуто, обнажая киску, которая выглядит как произведение искусства, которым она, чёрт возьми, и является. Она скользкая и мокрая, настолько влажная, что одеяло под ней промокло от её возбуждения, а мышцы её бёдер дрожат. Потому что к её бёдрам тонкими чёрными ремешками прикреплено и прижато к клитору слегка вибрирующее серебряное яйцо, которое находится там бог знает сколько времени. Судя по румянцу на её хрупком теле и тому, как дрожат её ноги, наверное, чертовски долго.
— Дамиан. — Она выдыхает моё имя как мольбу, как будто сама возможность увидеть меня, это то облегчение, в котором она нуждается, и, клянусь, я чуть не кончаю прямо здесь. Я никогда не был так возбуждён. Я чувствую, как в моём мозгу что-то щёлкает, какая-то важная функция, что-то, что держит меня в узде, и я шагаю к кровати, стиснув зубы, и нависаю над ней.
— Что это, Сиена?
— Я хотела сделать тебе сюрприз. — Она дышит тихо и прерывисто, её щёки пылают от удовольствия и желания.
— Как давно ты здесь? — Я даже не узнаю свой голос. Он хриплый, полный страсти, сдавленный от желания.
— Несколько часов, — признаётся она, и её собственный голос дрожит от желания. — Я включила его на минимум, чтобы не кончить, пока ты меня не найдёшь. Я... мне так сильно нужно кончить, Дамиан...
Я и не подозревал, что мой самоконтроль может так легко лопнуть. До этого момента, когда он окончательно рушится, и я наклоняюсь, крепко прижимая игрушку к её клитору. Её бёдра вздрагивают, глаза расширяются, а с приоткрытых губ срывается стон.
— Хорошая девочка, — рычу я. — Хорошая девочка, ты знаешь, что ничто не заставляет тебя кончать, кроме моего языка, пальцев и члена. Ты хочешь кончить, Сиена?
— Да, — мяукает она. — Да, пожалуйста, Дамиан...
— Ты возбуждалась, думая о моём члене? — Я расстёгиваю ремешки и отбрасываю игрушку в сторону, проводя пальцем по её нежной щёлочке. Её складочки раскрываются передо мной, клитор набух и стал чувствительным, и она вскрикивает от малейшего прикосновения. — Скажи мне правду, милая.
— Да, — всхлипывает она. — Я только о нём и думала.
— Не о моих пальцах или языке?
Сиена качает головой.
— Я хочу, чтобы ты использовал меня, Дамиан. Я хочу, чтобы ты потерял контроль и трахнул меня так, как трахнул бы любую другую. — Пожалуйста. Я хочу знать, каково это…
— Ты хочешь пожёстче? — Рычу я. — Ты хочешь, чтобы я трахал тебя, не думая ни о чём, кроме собственного удовольствия? Ты хочешь, чтобы тебя использовали?
— Да, пожалуйста, — умоляет она. — Мне нужно чувствовать тебя, Дамиан. Только тебя. Я хочу знать, какой ты, когда на тебе нет ничего, кроме…
Я двигаюсь, не задумываясь, как будто моё тело взяло верх над разумом, как будто я больше не контролирую себя. Я опускаюсь на колени между её ног, раздвигаю их и спускаю молнию, высвобождая свой твёрдый член. Мой разум кричит, чтобы я сначала довёл её до оргазма, ласкал её пальцами или языком, заставил её кончить, прежде чем получу удовольствие сам, но она вся мокрая и умоляет меня, и я теряю контроль.
Я неделями старался не трахать её вот так, и теперь она получит то, чего хочет.
— Ты сама напросилась, — рычу я, крепко сжимая её бёдра, прижимаю её к себе и одним длинным, жёстким толчком вхожу в неё.
Сиена издаёт протяжный крик удовольствия, от которого у меня по спине бегут мурашки, а яйца сжимаются. Так чертовски приятно бездумно входить в её тугое тело, заставляя её раскрыться для меня. Она выглядит хрупкой, юной и невинной, лёжа подо мной со скованными за головой руками, раскрасневшаяся и мокрая, и даже несмотря на то, что она вся мокрая, она тугая, как девственница, которую никогда не трогали. Её киска сжимается вокруг меня, когда я погружаюсь в неё, и душит меня, когда я выхожу, и я хочу трахать её так вечно.
Она похожа на грёбаный рай, и я собираюсь утащить её в ад.
— Да, — выдыхает она, и в её голосе звучит восторг. — Да, Дамиан, пожалуйста, сильнее, трахни меня!
Я делаю это. Я жёстко трахаю её, снова и снова вгоняя в неё свой член, наконец-то беря её так, как я брал бы любую другую женщину, так, как я хотел с того самого момента, как увидел её. Изголовье кровати гремит о стену, её наручники звенят, когда я вхожу в неё снова и снова, запрокидываю голову, сжимаю её бёдра и безжалостно вхожу в её сладкую, влажную, тугую, идеальную киску.
— Боже, я собираюсь наполнить тебя таким количеством грёбаной спермы, — рычу я, убирая одну руку с её бедра, чтобы провести пальцами по набухшему клитору. — Ты хочешь кончить, Сиена? Ты хочешь, чтобы я поиграл с твоей непослушной маленькой киской, которая собиралась кончить от чего-то другого?
— Ни что не заставило бы меня кончить, — умоляет она. — Я бы не позволила. Это была пытка, Дамиан, мне нужно...
— Хорошо, — рычу я. — Кончи на меня, жена. Эта киска, только моя.
Я прижимаю два пальца к её клитору, потирая его взад-вперёд, быстро и сильно, и она издаёт ещё один крик удовольствия, её тело выгибается и трётся о моё, пока я трахаю её жёстко и быстро, не беспокоясь о том, какой я толстый и могу ли я её сломать. И она наслаждается каждой гребаной секундой этого процесса. Я слышу это в её криках, чувствую это в том, как напрягается и извивается её тело, как её накрывает оргазм, когда она стонет моё имя и кричит снова и снова.
